либертарная теология

⬆️Новгородская иконография Софии — София как ангел, огненная крылатая фигура — послужила как известно одним из источников русской софиологии. Новгород — месторождение и другой интереснейшей и прекраснейшей иконографии — Чуда архангела Михаила о Флоре и Лавре (сюжета известного только русской иконографии — житийных и пр. источников нет): крылатая фигура и лошади; ангелы и звери: не-люди. Софийность есть ангеличность (мысль, присутствующая у Соловьева, Булгакова), непадшее совершенство творения, девство его, обоженность — неразличенность нетварного и тварного (в чем видел истинную суть софиологии Аверинцев).

Творение прекрасно, ангелично, премудро устроенно — софийно. В иконографии Чуда о Флоре и Лавре встречаются ангелическое и животное: не-человеческое в разных его формах. Важно, что лошади в иконографии Чуда — сразу под ангельскими крыльями, без ездоков, сами по себе: иконографический источник non-human и animal studies; ведь зверь и ангел/бог — те два Других, в оппозиции к которым человек производил понятие о самом себе, а теологически — два лика не-человеческого творения (так Агамбен в «Открытом» начинает разворачивать свое исследование антропологической машины классической метафизики — машины человек/зверь — с одной средневековой миниатюры с изображениями праведников с головами зверей — притом, кажется, на самом деле там изображены ангелы тетраморфа; Агамбен возможно путает ангелов с людьми). (Ясно что тут — в иконографии Чуда о Флоре и Лавре — формально этиологический миф вручения человеку животных: ангел вручает поводья и пр., но важней непосредственный образ: архангел и звери стык в стык без людей, хотя те рядом, в одном событии, сообществе: как и в случае с Софией важен не формальный смысл, а действие образа: пусть поражающая огненная крылатая фигура на новгородских софийских иконах «на самом деле» — аллегория Христа: что с того? — не важно кто именно крылатая фигура — важна сама ангелологическая интуиция.) (И еще в скобках: лошади и люди: лошади как образ — «икона» — ниспровержения антропоцентризма: Свифт, Толстой — и дальше — тема всего многотысячелетнего события, сообщества людей и лошадей; пусть «этиологический миф», все равно — тема задана.)

Вечевая республика св. Софии — месторождение обоих иконографий. Вспомним еще одну — Чуда от иконы «Знамение», которую Федотов использовал как иконографический источник православной не-самодержавной, демократической политической теологии («символами новгородской демократии были храм Святой Софии и образ Богоматери «Знамение»» — интересная смычка политической теологии с софиологией, тем паче что софиология Соловьева и Булгакова с самого начала несла политически-ангелологический смысл: София «России и Вселенской Церкви» — собор ангелов как совершенное общество, София «Философии хозяйства» — напрямик «коммунизм», трансцендентальный субъект экономики и собор ангелов; так и Аверинцев еще в библейском и византийском концепте Софии видел опять же — и политический смысл тоже: и новгородский образ Софии — огненный ангел). Мне сейчас тут важна иконография как источник актуальных теологических начинаний: чем новгородская иконография София была для Флоренского и Булгакова, иконография Чуда от иконы «Знамение» для Федотова, то иконография Чуда о Флоре и Лавре могла бы послужить политической ангелологии, экологической теологии, теологической модуляции animal studies — тем паче что библейская ангелология разворачивается «животно» (херувимы, тетраморф). И кажется: не один ли и тот же образ — новгородская София и новгородский Михаил? — точно, что одна интуиция (так же как величайший русский софиолог Булгаков — он же и величайший ангелолог).

И важней, главное: архангел Михаил русской духовной культуры — не черносотенного «союза», и не фашистского «легиона», а экологический, non-human, animal, «лошадинных святых» архангел — тот же самый конечно, что был покровителем депортированных, что «не посмел осудить бранными словами» сатану, что побеждает его кровию Агнца — кротостью, любовью. Черносотенно-легионерскому псевдоМихаилу противопоставим Михаила Библии и православной иконографии.

www.group-telegram.com/vn/libertarian_theology.com/2595

856 viewsedited  Aug 18, 2024 at 12:07

⬆️Новгородская иконография Софии — София как ангел, огненная крылатая фигура — послужила как известно одним из источников русской софиологии. Новгород — месторождение и другой интереснейшей и прекраснейшей иконографии — Чуда архангела Михаила о Флоре и Лавре (сюжета известного только русской иконографии — житийных и пр. источников нет): крылатая фигура и лошади; ангелы и звери: не-люди. Софийность есть ангеличность (мысль, присутствующая у Соловьева, Булгакова), непадшее совершенство творения, девство его, обоженность — неразличенность нетварного и тварного (в чем видел истинную суть софиологии Аверинцев).

Творение прекрасно, ангелично, премудро устроенно — софийно. В иконографии Чуда о Флоре и Лавре встречаются ангелическое и животное: не-человеческое в разных его формах. Важно, что лошади в иконографии Чуда — сразу под ангельскими крыльями, без ездоков, сами по себе: иконографический источник non-human и animal studies; ведь зверь и ангел/бог — те два Других, в оппозиции к которым человек производил понятие о самом себе, а теологически — два лика не-человеческого творения (так Агамбен в «Открытом» начинает разворачивать свое исследование антропологической машины классической метафизики — машины человек/зверь — с одной средневековой миниатюры с изображениями праведников с головами зверей — притом, кажется, на самом деле там изображены ангелы тетраморфа; Агамбен возможно путает ангелов с людьми). (Ясно что тут — в иконографии Чуда о Флоре и Лавре — формально этиологический миф вручения человеку животных: ангел вручает поводья и пр., но важней непосредственный образ: архангел и звери стык в стык без людей, хотя те рядом, в одном событии, сообществе: как и в случае с Софией важен не формальный смысл, а действие образа: пусть поражающая огненная крылатая фигура на новгородских софийских иконах «на самом деле» — аллегория Христа: что с того? — не важно кто именно крылатая фигура — важна сама ангелологическая интуиция.) (И еще в скобках: лошади и люди: лошади как образ — «икона» — ниспровержения антропоцентризма: Свифт, Толстой — и дальше — тема всего многотысячелетнего события, сообщества людей и лошадей; пусть «этиологический миф», все равно — тема задана.)

Вечевая республика св. Софии — месторождение обоих иконографий. Вспомним еще одну — Чуда от иконы «Знамение», которую Федотов использовал как иконографический источник православной не-самодержавной, демократической политической теологии («символами новгородской демократии были храм Святой Софии и образ Богоматери «Знамение»» — интересная смычка политической теологии с софиологией, тем паче что софиология Соловьева и Булгакова с самого начала несла политически-ангелологический смысл: София «России и Вселенской Церкви» — собор ангелов как совершенное общество, София «Философии хозяйства» — напрямик «коммунизм», трансцендентальный субъект экономики и собор ангелов; так и Аверинцев еще в библейском и византийском концепте Софии видел опять же — и политический смысл тоже: и новгородский образ Софии — огненный ангел). Мне сейчас тут важна иконография как источник актуальных теологических начинаний: чем новгородская иконография София была для Флоренского и Булгакова, иконография Чуда от иконы «Знамение» для Федотова, то иконография Чуда о Флоре и Лавре могла бы послужить политической ангелологии, экологической теологии, теологической модуляции animal studies — тем паче что библейская ангелология разворачивается «животно» (херувимы, тетраморф). И кажется: не один ли и тот же образ — новгородская София и новгородский Михаил? — точно, что одна интуиция (так же как величайший русский софиолог Булгаков — он же и величайший ангелолог).

И важней, главное: архангел Михаил русской духовной культуры — не черносотенного «союза», и не фашистского «легиона», а экологический, non-human, animal, «лошадинных святых» архангел — тот же самый конечно, что был покровителем депортированных, что «не посмел осудить бранными словами» сатану, что побеждает его кровию Агнца — кротостью, любовью. Черносотенно-легионерскому псевдоМихаилу противопоставим Михаила Библии и православной иконографии.

BY либертарная теология