По утрам каждый день, когда не болею, обливаюсь холодной водой. Часто перед поворотом ручки смесителя что-то во мне хнычет. Не-е-ет, пожалуйста, нет, — говорит. Тогда я вспоминаю, зачем собираюсь так жестоко с собой поступить.
Тут можно привести ворох научной литературы про то, почему это полезно, но хнычущую часть меня не волнует научная литература. Но:
Когда происходит какая угодно байда, это стресс.
Когда клиент рассказывает жестокую историю о том, что с ним случилось, это стресс.
Когда в моём тексте не сходятся сюжет и здравый смысл, это стресс.
Жизнь не собирается никого щадить или обращаться бережно, как мама с ребёночком. Нет, жизнь подкидывает всевозможные трудности в самый неподходящий момент. Она действительно несправедлива, холодна, жестока, вот это всё.
Я не хочу бояться трудностей. Я хочу быть к ним готовой. Хочу быть открытой каждому трудному чувству клиента, чтобы помочь; к каждой несостыковке сюжета в книге, чтобы написать.
Так я отвечаю хнычущей части себя, и она соглашается врубить ледяную воду. Она даже говорит: "Да, хорошо. Никакой пощады, пожалуйста!".
И знаете что? Мне уже удаётся ровно дышать и не дёргаться. Постепенно хныканье исчезает, а на смену ему приходит спокойная уверенность. Больше не мёрзну, не боюсь, не хнычу.
По утрам каждый день, когда не болею, обливаюсь холодной водой. Часто перед поворотом ручки смесителя что-то во мне хнычет. Не-е-ет, пожалуйста, нет, — говорит. Тогда я вспоминаю, зачем собираюсь так жестоко с собой поступить.
Тут можно привести ворох научной литературы про то, почему это полезно, но хнычущую часть меня не волнует научная литература. Но:
Когда происходит какая угодно байда, это стресс.
Когда клиент рассказывает жестокую историю о том, что с ним случилось, это стресс.
Когда в моём тексте не сходятся сюжет и здравый смысл, это стресс.
Жизнь не собирается никого щадить или обращаться бережно, как мама с ребёночком. Нет, жизнь подкидывает всевозможные трудности в самый неподходящий момент. Она действительно несправедлива, холодна, жестока, вот это всё.
Я не хочу бояться трудностей. Я хочу быть к ним готовой. Хочу быть открытой каждому трудному чувству клиента, чтобы помочь; к каждой несостыковке сюжета в книге, чтобы написать.
Так я отвечаю хнычущей части себя, и она соглашается врубить ледяную воду. Она даже говорит: "Да, хорошо. Никакой пощады, пожалуйста!".
И знаете что? Мне уже удаётся ровно дышать и не дёргаться. Постепенно хныканье исчезает, а на смену ему приходит спокойная уверенность. Больше не мёрзну, не боюсь, не хнычу.
Открыта всему, что сегодня может случиться.
BY Варя о ментальном здоровье
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from vn
