Сравнили, как проект Схемы и программы развития электроэнергетических систем России (СиПР) на 2025–2030 годы изменился к финальной версии документа, утверждённой Минэнерго.
🛠В Сибири объём необходимых новых генмощностей вырос с 1 385 МВт в проекте до 1 462 МВт в финальной версии.
🛠В ОЭС Юга прогноз потребности в новых электростанциях увеличился более значительно: с 2 423 МВт до 2 863 МВт.
🛠На Дальнем Востоке, где проблема в дефиците электроэнергии, а не мощности, ожидаемая нехватка выработки, напротив, снизилась. Проект предполагал необходимость закрытия дефицита в 10 702 млн кВт•ч (не менее 1 647 МВт гарантированной генерации), в утверждённом документе показатель снижен до 7 777 млн кВт•ч (1 197 МВт).
🛠На юге Москвы и Московской области прогнозный дефицит энергомощности в 2030 году вырос с 564 МВт до 1 879 МВт. Отметим, что помимо показателя максимальной аварийности в финальной версии СиПР для дефицитных территорий учтён также объём резервирования на уровне 5% от максимума потребления мощности в энергоузле. При этом установленная для столичного региона цифра втрое выше – 15%.
Сравнили, как проект Схемы и программы развития электроэнергетических систем России (СиПР) на 2025–2030 годы изменился к финальной версии документа, утверждённой Минэнерго.
🛠В Сибири объём необходимых новых генмощностей вырос с 1 385 МВт в проекте до 1 462 МВт в финальной версии.
🛠В ОЭС Юга прогноз потребности в новых электростанциях увеличился более значительно: с 2 423 МВт до 2 863 МВт.
🛠На Дальнем Востоке, где проблема в дефиците электроэнергии, а не мощности, ожидаемая нехватка выработки, напротив, снизилась. Проект предполагал необходимость закрытия дефицита в 10 702 млн кВт•ч (не менее 1 647 МВт гарантированной генерации), в утверждённом документе показатель снижен до 7 777 млн кВт•ч (1 197 МВт).
🛠На юге Москвы и Московской области прогнозный дефицит энергомощности в 2030 году вырос с 564 МВт до 1 879 МВт. Отметим, что помимо показателя максимальной аварийности в финальной версии СиПР для дефицитных территорий учтён также объём резервирования на уровне 5% от максимума потребления мощности в энергоузле. При этом установленная для столичного региона цифра втрое выше – 15%.
The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from vn
