условный обобщенный субъект расслаивается, разделяется в акте самосознания, а затем восстанавливает целостность, самоидентифицируясь с высшим в этом разделении, становясь идеей того объективного, которое, осознав, дистанцирует в себе от себя. Суть самосознания, как её впервые описывали в Европе Фихте и Шеллинг в конце XVIII века – самообъективация, способность отделиться от себя и посмотреть на себя: сверху – уточнили последующие столетия первую установку, которую можно назвать правой, или снизу, как это характерно для левых, выбравших второй вариант. Двуединая конструкция «Я-субъект» и «Я-объект» допускает герменевтический выбор, и если у правых это акт самопреодоления, возвышения над собой, ассоциирования с высшим, то у левых – акт самодемонтажа, перехода к нижестоящему. Так идея власти отталкивается от своей противоположности, парно рождаясь с идеей бунта.
Возникающая ситуация первичного выбора разрешается двумя путями. Субъект, осознавший себя как высшее, как идеальную способность и идеальную силу, становится чем-то большим. Или, точнее, кем-то большим. Он солярно восходит над самим собой, утверждаясь в свете идеи власти (напомним: интегрирующей её частные проявления и образования, возводя их к первоисточнику, придавая им единство в их различии) и тем самым освещая нижестоящее, упорядочивая его в систему. Таким образом это уже не суб-, а суперъект, не подлежащее, а надлежащее в его отношении к подлежащему. Сверхсубъект, выражаясь иначе. В разбираемом нами случае выводов из античной истории Платон говорит об идеях, вводя само понятие, саму «идею идей», а Аристофан, взывая к Эсхилу, напоминает о том, какая идея, «идея чего», востребована. Становление исторического сверхсубъекта (суперъекта) и эквивалентного ему имперского суперпроекта сводится к способности идентифицировать феномены распадающейся реальности, генерируя высшее над ними, их единство: т. е. ясно увидеть исторически представленные «реакционно-рефлексивные практики» и сформулировать идею, включающую их как частности. Другими словами, возвести частности в принцип, органично превосходя их ограниченность, продумать их запредельно систематично и последовательно. Сверхсубъект – всегда идея власти по отношению к любому конкретному данному властному уровню.
Процедура суперъекции означает, буквально, «заброс себя над», установление отношения идентификации с высшим, по аналогии с субъектом (sub – ниже, под, iacio – бросать, «субъект» – «заброшенный под», «подлежащий», «ответственный»), то есть надстраивание себя над самим собой. В акте суперъекции актор возвышает нечто над собой и затем отождествляется с ним. Следует отметить условность этого «нечто», поскольку суперъекция – духовный, внутренний акт Я, в котором все стадии действия интравертны и соответствуют вопросу «кто?» Но любая организованная и организующая активность в социальном пространстве, любое осознанное волевое действие, социальное или индивидуальное развитие имеют суперъекцию (сверхсубъектность) в своей основе. Левые общества стагнируют именно потому, что там преобладает субъекция как основополагающий тип духовного действия. Говоря грубо, в левых обществах все впадают в субъективность; даже если на каких-то порах она коллективно-массовая, человек в её рамках постепенно атомизируется. В левых обществах все внешне якобы лояльны, а на деле в оппозиции (к власти, к целому и к друг другу) и совершенно разобщены. Наоборот, в правых обществах все должны быть настроены подчёркнуто критически, но на деле лояльны (к власти, к целому и к друг другу).
Если «физлицо», тем не менее, часто выступает источником и носителем субъективности, то долгосрочно здравствующие коллективные инстанции, будь то полис или империя – по своей природе не «субъективны», они суперъективны. Применительно к подобным реальностям правильно говорить о сверхсубъекте. Как бы ни хотело российское левое обывательское дегенеративное сознание свить и в Кремле гнёздышко счастья субъективности («Володенька, спаситель наш», «не было бы Россеички, если б не он», «повезло нам всем, что есть у нас Путин», «только он, больше никто»), надлежит помнить,
условный обобщенный субъект расслаивается, разделяется в акте самосознания, а затем восстанавливает целостность, самоидентифицируясь с высшим в этом разделении, становясь идеей того объективного, которое, осознав, дистанцирует в себе от себя. Суть самосознания, как её впервые описывали в Европе Фихте и Шеллинг в конце XVIII века – самообъективация, способность отделиться от себя и посмотреть на себя: сверху – уточнили последующие столетия первую установку, которую можно назвать правой, или снизу, как это характерно для левых, выбравших второй вариант. Двуединая конструкция «Я-субъект» и «Я-объект» допускает герменевтический выбор, и если у правых это акт самопреодоления, возвышения над собой, ассоциирования с высшим, то у левых – акт самодемонтажа, перехода к нижестоящему. Так идея власти отталкивается от своей противоположности, парно рождаясь с идеей бунта.
Возникающая ситуация первичного выбора разрешается двумя путями. Субъект, осознавший себя как высшее, как идеальную способность и идеальную силу, становится чем-то большим. Или, точнее, кем-то большим. Он солярно восходит над самим собой, утверждаясь в свете идеи власти (напомним: интегрирующей её частные проявления и образования, возводя их к первоисточнику, придавая им единство в их различии) и тем самым освещая нижестоящее, упорядочивая его в систему. Таким образом это уже не суб-, а суперъект, не подлежащее, а надлежащее в его отношении к подлежащему. Сверхсубъект, выражаясь иначе. В разбираемом нами случае выводов из античной истории Платон говорит об идеях, вводя само понятие, саму «идею идей», а Аристофан, взывая к Эсхилу, напоминает о том, какая идея, «идея чего», востребована. Становление исторического сверхсубъекта (суперъекта) и эквивалентного ему имперского суперпроекта сводится к способности идентифицировать феномены распадающейся реальности, генерируя высшее над ними, их единство: т. е. ясно увидеть исторически представленные «реакционно-рефлексивные практики» и сформулировать идею, включающую их как частности. Другими словами, возвести частности в принцип, органично превосходя их ограниченность, продумать их запредельно систематично и последовательно. Сверхсубъект – всегда идея власти по отношению к любому конкретному данному властному уровню.
Процедура суперъекции означает, буквально, «заброс себя над», установление отношения идентификации с высшим, по аналогии с субъектом (sub – ниже, под, iacio – бросать, «субъект» – «заброшенный под», «подлежащий», «ответственный»), то есть надстраивание себя над самим собой. В акте суперъекции актор возвышает нечто над собой и затем отождествляется с ним. Следует отметить условность этого «нечто», поскольку суперъекция – духовный, внутренний акт Я, в котором все стадии действия интравертны и соответствуют вопросу «кто?» Но любая организованная и организующая активность в социальном пространстве, любое осознанное волевое действие, социальное или индивидуальное развитие имеют суперъекцию (сверхсубъектность) в своей основе. Левые общества стагнируют именно потому, что там преобладает субъекция как основополагающий тип духовного действия. Говоря грубо, в левых обществах все впадают в субъективность; даже если на каких-то порах она коллективно-массовая, человек в её рамках постепенно атомизируется. В левых обществах все внешне якобы лояльны, а на деле в оппозиции (к власти, к целому и к друг другу) и совершенно разобщены. Наоборот, в правых обществах все должны быть настроены подчёркнуто критически, но на деле лояльны (к власти, к целому и к друг другу).
Если «физлицо», тем не менее, часто выступает источником и носителем субъективности, то долгосрочно здравствующие коллективные инстанции, будь то полис или империя – по своей природе не «субъективны», они суперъективны. Применительно к подобным реальностям правильно говорить о сверхсубъекте. Как бы ни хотело российское левое обывательское дегенеративное сознание свить и в Кремле гнёздышко счастья субъективности («Володенька, спаситель наш», «не было бы Россеички, если б не он», «повезло нам всем, что есть у нас Путин», «только он, больше никто»), надлежит помнить,
BY Nova Nobilitas
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from vn
