Буду мужчина с небритым голосом, как кальянный рэпер. Всем девочкам нравятся бабуинистые бабуины. Межвидовые и многонациональные скрепы, традиции и доктрины.
Человеческими страданиями не пронять меня. И любовь — как люголь, только голос мой расшершавит. Мечеть Кул-Шариф за стенáми Кремля. Кто кого ещё защищает.
2.
Не видно ни бога, ни кóреша его Лазаря. На снимке смеются, но выкручена по-ублюдски яркость. Прекрати меня трогать, женщина кареглазая, и объясни мне свою татарскость.
Не свéтится имя ни иже на небесéх ни даже на городском билборде.
Меня тошнит давно и от всех. Давно и от всех. Но с тобой мне кайфово вроде.
3.
На поэтической вéчере тайной мне подарили в пакете чак-чак. Я преломил его — и накормил народы. А потом меня били нечестно ногами на Жилплощадке какие-то бля уроды.
Вы обознались, милые, ровные, дорогие. Моя фамилия — не Багров и не Кологривый. Я — Сергеев, в России иметь такую фамилию — одно и то же, что не иметь вообще никакой.
Но дети ваших детей у меня будут фоткаться на могиле и показывать разные жесты одной рукой.
4.
«Джамбо» — в Африке значит приветствие, а в Азии — циферку шесть или похвалу.
Делай что нравится, но не ешь мою пахлаву.
Будь осторожен, это — Россия: не только запад, но и восток, не только сложно, но и красиво, не только капля, но кровосток, не только я, но такой же ты, мы — Кочубей, Пересвет, Емеля. У нас на коже растут цветы, когда мы вместе ложимся в землю.
Лето и арбалеты. Слово и пацаны.
Небо и минареты. Господи, это мы.
5.
Через нас идёт Волга, длится, словно аорта. Я не поэт, не турист, я — Иван Четвёртый.
Слова мои — бедные цесаревичи-сыновья. Все от тебя, конечно все от тебя.
Через нас идёт Волга, ищет свободы издалека-дóлга, о городá шурша. Океана ей не видать, но не видать и внешнего долга (а вы видали, что в США?)
Через нас идёт Волга. Через каждого долбоящера, долборуса и долбоёба, настоящего и притворного, вольного и невольного, русского и татарина, юного или старого, Путина или Сталина,
через опричника или служителя православной церкви, через ребёнка или ту кроткую деву с пледом.
Мы состоим из Волги на пятьдесят процентов. Ещё половина — кровь и белое небо.
6.
У России тени монгольские, византийские, города не близкие, пробки адские, но дороги быстрые и по акции дураки дурацкие, дураки дурацкие, вас бы вызвать на пару ласковых, ночи длинные, ночи скользкие, ночи разные, позы нищие, а запросы царские, бойни пофиг, а бог как кофе: в одном — их три.
У России руки московские, а глаза — казанские. Стой как вкопанный и смотри.
Буду мужчина с небритым голосом, как кальянный рэпер. Всем девочкам нравятся бабуинистые бабуины. Межвидовые и многонациональные скрепы, традиции и доктрины.
Человеческими страданиями не пронять меня. И любовь — как люголь, только голос мой расшершавит. Мечеть Кул-Шариф за стенáми Кремля. Кто кого ещё защищает.
2.
Не видно ни бога, ни кóреша его Лазаря. На снимке смеются, но выкручена по-ублюдски яркость. Прекрати меня трогать, женщина кареглазая, и объясни мне свою татарскость.
Не свéтится имя ни иже на небесéх ни даже на городском билборде.
Меня тошнит давно и от всех. Давно и от всех. Но с тобой мне кайфово вроде.
3.
На поэтической вéчере тайной мне подарили в пакете чак-чак. Я преломил его — и накормил народы. А потом меня били нечестно ногами на Жилплощадке какие-то бля уроды.
Вы обознались, милые, ровные, дорогие. Моя фамилия — не Багров и не Кологривый. Я — Сергеев, в России иметь такую фамилию — одно и то же, что не иметь вообще никакой.
Но дети ваших детей у меня будут фоткаться на могиле и показывать разные жесты одной рукой.
4.
«Джамбо» — в Африке значит приветствие, а в Азии — циферку шесть или похвалу.
Делай что нравится, но не ешь мою пахлаву.
Будь осторожен, это — Россия: не только запад, но и восток, не только сложно, но и красиво, не только капля, но кровосток, не только я, но такой же ты, мы — Кочубей, Пересвет, Емеля. У нас на коже растут цветы, когда мы вместе ложимся в землю.
Лето и арбалеты. Слово и пацаны.
Небо и минареты. Господи, это мы.
5.
Через нас идёт Волга, длится, словно аорта. Я не поэт, не турист, я — Иван Четвёртый.
Слова мои — бедные цесаревичи-сыновья. Все от тебя, конечно все от тебя.
Через нас идёт Волга, ищет свободы издалека-дóлга, о городá шурша. Океана ей не видать, но не видать и внешнего долга (а вы видали, что в США?)
Через нас идёт Волга. Через каждого долбоящера, долборуса и долбоёба, настоящего и притворного, вольного и невольного, русского и татарина, юного или старого, Путина или Сталина,
через опричника или служителя православной церкви, через ребёнка или ту кроткую деву с пледом.
Мы состоим из Волги на пятьдесят процентов. Ещё половина — кровь и белое небо.
6.
У России тени монгольские, византийские, города не близкие, пробки адские, но дороги быстрые и по акции дураки дурацкие, дураки дурацкие, вас бы вызвать на пару ласковых, ночи длинные, ночи скользкие, ночи разные, позы нищие, а запросы царские, бойни пофиг, а бог как кофе: в одном — их три.
У России руки московские, а глаза — казанские. Стой как вкопанный и смотри.
(2024) #стихи
BY СЕРГЕЕВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee.
from vn
