Маяковский и "чёрт-библиофил". ⠀ Осенью, то ли 1928-го, то ли 1929-го года, мне, приехавшему на гастроли в Ленинград, довелось жить с Маяковским в одной гостинице. Общий наш друг режиссер Давид Гутман, проживавший в то время тоже в Ленинграде, пригласил и его, и меня, и еще ряд товарищей в гости.
…Мне в те дни посчастливилось, и я приобрел у одного старого библиографа его довольно значительную коллекцию альманахов и сборников 18-го и 19-го столетий. Альманахи и сборники я всегда собирал с особенной страстью. Для меня эта вновь приобретенная коллекция была уже не первой и отнюдь не последней.
Я, что называется, "ершил" экземпляры, добиваясь для своего собрания полноты и лучшего вида. Однако и в этом моем "заходе" были чудесные вещи: комплекты "Северных цветов" Дельвига, "Невского альманаха" Аладьина, "Полярной звезды" Бестужева и Рылеева, "Мнемозины" Кюхельбекера и Одоевского, "Для немногих" Жуковского, все литературные сборники Некрасова, редчайшие альманахи поэтов-радищевцев, сожженная царской цензурой "Вятская незабудка" и множество других, тех самых, о которых когда-то Пушкин сказал, что они - "сделались представителями нашей словесности. По ним со временем станут судить о ее движениях и успехах".
За столом разговор некоторое время вертелся вокруг этой моей находки. Единомышленников по книжному собирательству не было ни одного, и все "испытанные остряки", во главе с самим Владимиром Владимировичем, подтрунивали над моей "страстишкой", называя меня "старьевщиком", "шурум-бурумщиком" и так далее. Поэт громогласно процитировал самого себя: "Ненавижу всяческую мертвечину - Обожаю всяческую жизнь!" ⠀ …Мне с Маяковским было по дороге, но в пути он предупредил меня, что идет прямо ко мне. - Зачем, Владимир Владимирович? Четвертый час ночи! - А вот, посмотрю, что за дрянь вы там накупили... Зашли в номер. Альманахи и сборники были разложены у меня корешками вверх на огромном диване, на креслах, на полу.
Маяковский разделся, снял пиджак, выгрузив предварительно из карманов огромное количество папирос, и вплотную подсел к книгам. - Не обращайте на меня внимания. Делайте свое дело! Дела у меня не было никакого, и я вскоре просто уснул самым блаженным образом.
Утром, часов в одиннадцать, моим глазам представилась незабываемая картина. В комнате плавали облака табачного дыма. Порядок, в котором я уложил альманахи и сборники, был полностью нарушен. Видно было, что их перелистали все до единого, а сидящий в той же позе Маяковский, набросав в пепельницу гору окурков, то что называется, "добивал" последние альманахи...
Удивленный до крайности, я подсел к Владимиру Владимировичу и в ту же минуту имел удовольствие убедиться, что его знаменитое "Ненавижу всяческую мертвечину" - к старой русской книге, к ее творцам и создателям, никакого отношения не имеет. Он не только уважал и любил старую книгу, но, что гораздо важнее, хорошо ее знал. Об имеющихся у меня альманахах и сборниках, об участвовавших в них поэтах и писателях он рассказал мне больше, чем знали многие специалисты… ⠀ Прощаясь, я шутливо спросил: - А как же, Владимир Владимирович, ваши вчерашние "старьевщик", "шурум-бурумщик"? Маяковский ответил: - Да ведь я же думал, что у вас, чертей-библиофилов, книги-то неразрезанные! ⠀ Н.П. Смирнов-Сокольский. Рассказы о книгах.
Маяковский и "чёрт-библиофил". ⠀ Осенью, то ли 1928-го, то ли 1929-го года, мне, приехавшему на гастроли в Ленинград, довелось жить с Маяковским в одной гостинице. Общий наш друг режиссер Давид Гутман, проживавший в то время тоже в Ленинграде, пригласил и его, и меня, и еще ряд товарищей в гости.
…Мне в те дни посчастливилось, и я приобрел у одного старого библиографа его довольно значительную коллекцию альманахов и сборников 18-го и 19-го столетий. Альманахи и сборники я всегда собирал с особенной страстью. Для меня эта вновь приобретенная коллекция была уже не первой и отнюдь не последней.
Я, что называется, "ершил" экземпляры, добиваясь для своего собрания полноты и лучшего вида. Однако и в этом моем "заходе" были чудесные вещи: комплекты "Северных цветов" Дельвига, "Невского альманаха" Аладьина, "Полярной звезды" Бестужева и Рылеева, "Мнемозины" Кюхельбекера и Одоевского, "Для немногих" Жуковского, все литературные сборники Некрасова, редчайшие альманахи поэтов-радищевцев, сожженная царской цензурой "Вятская незабудка" и множество других, тех самых, о которых когда-то Пушкин сказал, что они - "сделались представителями нашей словесности. По ним со временем станут судить о ее движениях и успехах".
За столом разговор некоторое время вертелся вокруг этой моей находки. Единомышленников по книжному собирательству не было ни одного, и все "испытанные остряки", во главе с самим Владимиром Владимировичем, подтрунивали над моей "страстишкой", называя меня "старьевщиком", "шурум-бурумщиком" и так далее. Поэт громогласно процитировал самого себя: "Ненавижу всяческую мертвечину - Обожаю всяческую жизнь!" ⠀ …Мне с Маяковским было по дороге, но в пути он предупредил меня, что идет прямо ко мне. - Зачем, Владимир Владимирович? Четвертый час ночи! - А вот, посмотрю, что за дрянь вы там накупили... Зашли в номер. Альманахи и сборники были разложены у меня корешками вверх на огромном диване, на креслах, на полу.
Маяковский разделся, снял пиджак, выгрузив предварительно из карманов огромное количество папирос, и вплотную подсел к книгам. - Не обращайте на меня внимания. Делайте свое дело! Дела у меня не было никакого, и я вскоре просто уснул самым блаженным образом.
Утром, часов в одиннадцать, моим глазам представилась незабываемая картина. В комнате плавали облака табачного дыма. Порядок, в котором я уложил альманахи и сборники, был полностью нарушен. Видно было, что их перелистали все до единого, а сидящий в той же позе Маяковский, набросав в пепельницу гору окурков, то что называется, "добивал" последние альманахи...
Удивленный до крайности, я подсел к Владимиру Владимировичу и в ту же минуту имел удовольствие убедиться, что его знаменитое "Ненавижу всяческую мертвечину" - к старой русской книге, к ее творцам и создателям, никакого отношения не имеет. Он не только уважал и любил старую книгу, но, что гораздо важнее, хорошо ее знал. Об имеющихся у меня альманахах и сборниках, об участвовавших в них поэтах и писателях он рассказал мне больше, чем знали многие специалисты… ⠀ Прощаясь, я шутливо спросил: - А как же, Владимир Владимирович, ваши вчерашние "старьевщик", "шурум-бурумщик"? Маяковский ответил: - Да ведь я же думал, что у вас, чертей-библиофилов, книги-то неразрезанные! ⠀ Н.П. Смирнов-Сокольский. Рассказы о книгах.
Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. He adds: "Telegram has become my primary news source." Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country.
from vn
