Друзья, всем привет! Это снова Ксения (мл., jr., №2), продюсер Страдариума. Сегодня отправляю вам свой наименее академичный текст, но, простите мой эгоизм, важный для меня как женщины и киномана. Эггерса в массы :)
В 2022 году, выпускаясь с факультета медиа в ВШЭ, я защитила дипломную работу по творчеству Роберта Эггерса, у которого на тот момент вышло два с половиной полнометражных фильма: «Ведьма», «Маяк» и «Северянин», который из-за введенных санкций уже пришлось смотреть окольными путями.
Однако даже при короткой фильмографии Эггерса, не влюбиться в его метасказку, ввиду его молодости еще не схлопнувшуюся, но уже такую резкую, сформированную, авторскую, оказалось невозможным. Чем Эггерс убивает и воскрешает зрителя, так это его редчайшей способностью почувствовать боль другого человека, тем сложнее — человека другого пола. Он талантливо играет с психоаналитическими уравнениями, с горькой иронией смотрит на мать, обвиняющую собственную дочь в связи с дьяволом — но на деле в растлении брата и соблазнении отца; с прищуром наблюдает за болью отвергнутого сына, ищущего отцовское лицо в каждом встречном; с нежностью ведёт к спасению обреченную на смерть физическую, но не духовную девушку, нареченную душевнобольной из-за собственной силы и страсти.
«Носферату» Эггерса, ремейк одного из первых хорроров в истории кино (1922), в основе которого лежит пересказ «Дракулы» Брэма Стокера — это уважение к классике с соблюдением собственных эстетических и нравственных ориентиров. В «Носферату», как и в «Ведьме», Эггерс изучает прошлое через — не побоюсь сказать — любимую им героиню. К героине Депп, как и к героине Тейлор-Джой когда-то, сочувствие ощущается не только в ласковости каждого выбранного ракурса. В своём фильме Эггерс дарит своей Эллен — замене пассивной, безучастной «даме в беде» Мине из стокеровского романа — такую силу, поначалу незаметную, но к финалу абсолютно очевидную, и такую свободу — от диагноза, от исторического клейма female hysteria, от осуждения женской сексуальности — которые не оставляют у зрителя сомнений в том, что именно в ней остальные найдут спасение. И Эллен здесь спасает не только себя или своего мужа. Она встречается лицом к лицу с главным монстром своих кошмаров и сонных параличей, со своей болезнью и с патриархальным определением её болезни — и только так, встретив его, принимая его, подняв и не отводя глаза от адских зениц, она справляется с ним, как мы справляемся с надоевшим, преследующим нас в зеркалах и коридорах кошмаром резким поворотом к нему. А там… ничего?
Во время работы над всеми его фильмами он использует газеты и снимки, тексты народных и моряцких песен, архивные записи судебных процессов, личные дневники, описания жилищ интересующего периода. Эггерс воссоздает историческую реальность, чтобы затем пустить в неё свою сказку, развернуть её говорящими козликами, отравленными яблоками, русалками, вампирами, ведуньями и заставить нас в один момент поймать себя на мысли, что пугают нас не шахматно расставленные скримеры, а те самые отголоски оброненных в детстве фраз суеверных родственников, шепотки, прошмыгнувшая в углу или отражении зеркала тень, странный звук на чердаке у бабушки в доме, и прочие морозные сюжеты, которые, видимо, рождаются на землях со страшной природой и одинокими церквями. Выросший в Новой Англии, пропитанной ужасами последствий пуританских рвений к «правильному» Богу, при этом ощетинившейся лесами, если не чащами, холодной, мрачной, недружелюбной к человеку, он как мало кто другой способен подсветить ограниченность философии рацио.
При всей видимой жанровой простоте фильмов Эггерса, его фэнтези — это фольклор, его ужасы — мифы, в самом глубоком, основательном, пафосном смысле. Простыми формулами Эггерс выстраивает истории, которые очищают слезами и смехом.
Совсем скоро в Страдариуме — наш первый курс о кинематографе с еще одним молодым и талантливым почитателем десятой музы Даулетом Жанайдаровым, редактором «Кинопоиска» и ведущим подкаста «Крупным планом», потому что если и обсуждать кино, то с теми, кто им болеет — по любви. Все ссылки скоро появятся!
Друзья, всем привет! Это снова Ксения (мл., jr., №2), продюсер Страдариума. Сегодня отправляю вам свой наименее академичный текст, но, простите мой эгоизм, важный для меня как женщины и киномана. Эггерса в массы :)
В 2022 году, выпускаясь с факультета медиа в ВШЭ, я защитила дипломную работу по творчеству Роберта Эггерса, у которого на тот момент вышло два с половиной полнометражных фильма: «Ведьма», «Маяк» и «Северянин», который из-за введенных санкций уже пришлось смотреть окольными путями.
Однако даже при короткой фильмографии Эггерса, не влюбиться в его метасказку, ввиду его молодости еще не схлопнувшуюся, но уже такую резкую, сформированную, авторскую, оказалось невозможным. Чем Эггерс убивает и воскрешает зрителя, так это его редчайшей способностью почувствовать боль другого человека, тем сложнее — человека другого пола. Он талантливо играет с психоаналитическими уравнениями, с горькой иронией смотрит на мать, обвиняющую собственную дочь в связи с дьяволом — но на деле в растлении брата и соблазнении отца; с прищуром наблюдает за болью отвергнутого сына, ищущего отцовское лицо в каждом встречном; с нежностью ведёт к спасению обреченную на смерть физическую, но не духовную девушку, нареченную душевнобольной из-за собственной силы и страсти.
«Носферату» Эггерса, ремейк одного из первых хорроров в истории кино (1922), в основе которого лежит пересказ «Дракулы» Брэма Стокера — это уважение к классике с соблюдением собственных эстетических и нравственных ориентиров. В «Носферату», как и в «Ведьме», Эггерс изучает прошлое через — не побоюсь сказать — любимую им героиню. К героине Депп, как и к героине Тейлор-Джой когда-то, сочувствие ощущается не только в ласковости каждого выбранного ракурса. В своём фильме Эггерс дарит своей Эллен — замене пассивной, безучастной «даме в беде» Мине из стокеровского романа — такую силу, поначалу незаметную, но к финалу абсолютно очевидную, и такую свободу — от диагноза, от исторического клейма female hysteria, от осуждения женской сексуальности — которые не оставляют у зрителя сомнений в том, что именно в ней остальные найдут спасение. И Эллен здесь спасает не только себя или своего мужа. Она встречается лицом к лицу с главным монстром своих кошмаров и сонных параличей, со своей болезнью и с патриархальным определением её болезни — и только так, встретив его, принимая его, подняв и не отводя глаза от адских зениц, она справляется с ним, как мы справляемся с надоевшим, преследующим нас в зеркалах и коридорах кошмаром резким поворотом к нему. А там… ничего?
Во время работы над всеми его фильмами он использует газеты и снимки, тексты народных и моряцких песен, архивные записи судебных процессов, личные дневники, описания жилищ интересующего периода. Эггерс воссоздает историческую реальность, чтобы затем пустить в неё свою сказку, развернуть её говорящими козликами, отравленными яблоками, русалками, вампирами, ведуньями и заставить нас в один момент поймать себя на мысли, что пугают нас не шахматно расставленные скримеры, а те самые отголоски оброненных в детстве фраз суеверных родственников, шепотки, прошмыгнувшая в углу или отражении зеркала тень, странный звук на чердаке у бабушки в доме, и прочие морозные сюжеты, которые, видимо, рождаются на землях со страшной природой и одинокими церквями. Выросший в Новой Англии, пропитанной ужасами последствий пуританских рвений к «правильному» Богу, при этом ощетинившейся лесами, если не чащами, холодной, мрачной, недружелюбной к человеку, он как мало кто другой способен подсветить ограниченность философии рацио.
При всей видимой жанровой простоте фильмов Эггерса, его фэнтези — это фольклор, его ужасы — мифы, в самом глубоком, основательном, пафосном смысле. Простыми формулами Эггерс выстраивает истории, которые очищают слезами и смехом.
Совсем скоро в Страдариуме — наш первый курс о кинематографе с еще одним молодым и талантливым почитателем десятой музы Даулетом Жанайдаровым, редактором «Кинопоиска» и ведущим подкаста «Крупным планом», потому что если и обсуждать кино, то с теми, кто им болеет — по любви. Все ссылки скоро появятся!
In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. Anastasia Vlasova/Getty Images
from vn
