group-telegram.com/usparus/1081
Last Update:
Часть 1
Часть 2
У депутата И.А. Марзалюка вышел новый (предыдущий) эпизод исторического монолога. Послушав про его интерес к ГОМОНу, захотелось обратиться к стилю диалогов Платона. Героями стали русские учёные Карский и Коялович, которых профессор упоминает.
Карский: да уж, задал жару наш профессор. Особо бросается в глаза «белорусская национальная идея», в рамках которой всплывает существование древней нерусско-белорусской нации с нерусским языком, нерусской культурой и её высшей исторической целью - создать нерусскую государственность.
Коялович: профессор акцентирует на этом внимание ежесекундно. Несмотря на огромное количество письменных памятников, в которых народ современных белорусских земель называет себя и свой язык «русским», И.А. указывает «белорусы» по отношению к любому историческому периоду.
Карский: он умело прыгает из периода в период. При том, что в его словах читается, что врагом Белой Руси и «белорусской национальной идеи» была Царская Россия и особенно губернатор Муравьёв, уничтожавший, как утверждается, всё белорусское ради тотальной русификации. В то же время, по-отечески шлёпая по попке «шовинистов» поляков, И.А. фактически ничего плохого не говорит о многовековом Польском Иге на русских землях – Ржэчы Паспалитай.
Коялович: согласен. Более того, когда разговор заходит о России, то в речи профессора часто наблюдаются какие-то странные эмоциональные всплески. Доходит до того, что, пытаясь продавить тезис о «жестокой русификации», он притягивает довод о запрете обучения на белорусском, хотя литературный белорусский появился только в 20 веке. Да и уважаемый коллега Дюков на примере распоряжений Муравьёва отмечает, что генерал-губернатор языковым тираном не был.
Карский: шедеврально, но дальше ещё больше жара. Докладчик отмечает, что белорусская православная монархическо-проимперская интеллигенция (во главе с Вами, коллега) была очень обижена на царский режим, который не уважил её амбиции и всю власть в белорусских губерниях передал клятым великорусам. Данное движение объединилось с местной «белорусскоязычной шляхтой», которая якобы «разочаровалась в польском деле, в Речи Посполитой, в идеалах восстания 1863-го года», и «слились в единый поток белорусского национального движения».
Коялович: повеселили Вы меня. Обиделись, видите ли, на Муравьёва. Логика его действий была верна, так как местные управленцы себя дискредитировали связями с террористами Калиновского (в общем-то поляки и были управленцами). Тут И.А. одним махом белорусизирует наших «западнорусов», стоявших на единстве русского народа, и польскую шляхту, принявшую тактику развала империи на основе возбуждения ненависти населения к центральной власти и всему русскому.
Карский: И.А. уверяет, что ковчегом этого всебелорусского нац движения был журнал «ГОМОН». Мы же знаем, что он являлся рупором северо-западного отделения террористической «Народной воли» во главе с цареубийцей, польским шляхтичем Гриневецким. Польский профессор Рышард Радзик утверждает, что редакторами «Гомона» были поляки, а «белорусские народники не оставили за собой ни непосредственных преемников, ни значительных следов в сознании создателей белорускости предреволюционного периода двадцатого века». Таким образом, «народнический» «ГОМОН» был возрождением прокламаций польских революционеров 1863 г. типа «Мужицкая правда».
Коялович: в этом моменте повествование становится воистину сказочным. Профессор подхватывает «концепцию белорусской государственности», в соответствии с которой государственность дремала столетиями в народе, пока не появилась «интеллигенция» решившая определить судьбу этого народа через построение нации. Правда, народ даже не знал фамилий этой «интеллигенции» из ГОМОНА. Под этот подход можно спокойно подвести любую группу людей. Например, кто-то решит издать журнал «Восточный Гомон» и самоопределить жителей востока Беларуси как «восточнорусов», имеющих свою историю и язык (местные диалекты в корне отличались от литературного белорусского). Измена!
Часть 2
#Идеология
