Мисима, столетний юбилей которого все отмечают в этом году, как и всякий приличный человек любил котиков.
Его фотографии с этими зверьками известны широко. Но далеко не все знают, что Мисима даже предпочитал записные книжки с их изображениями. Снимком одного из таких блокнотов поделился японист и литературный критик Александр Чанцев.
Его фотографии с этими зверьками известны широко. Но далеко не все знают, что Мисима даже предпочитал записные книжки с их изображениями. Снимком одного из таких блокнотов поделился японист и литературный критик Александр Чанцев.
Издательство Ad Marginem исполнило очередной дендистский акт, выпустив изящную и вызывающе неприкладную книгу британского литературоведа, бонвивана и ультраконсерватора Джорджа Сентсбери «Заметки из винного погреба».
Согласно максиме, приписываемой Редьярду Киплингу, «для мужчины не может быть слишком много красного вина, слишком много книг и слишком много патронов». Сентсбери, бывший близким другом Киплинга, наверняка с ней бы согласился, по крайней мере по части книг и вина, до которых был страстно охоч. В его «Заметках» как раз и сплелись эти две страсти: литература и алкоголь. То тут, то там он сравнивает писателя с каким-нибудь сортом вина и наоборот. И ведь те вина, которые он описывает, давно уж исчезли, изменились технологии их изготовления и хранения, так что самым верным способом наиболее точно поведать о них парадоксальным образом становится лишь обращение к литературным метафорам. Красивая и тонкая книга.
Во вступительной статье переводчик Владимир Петров пишет об авторе «Заметок»:
«Сентсбери не просто жил в викторианскую эпоху, он был, можно сказать, хрестоматийный викторианц: представитель среднего класса, сам добившийся всего, закончивший Оксфорд, знающий классические языки, имеющий хорошую физическую подготовку, примерный семьянин, образцовый прихожанин, ценитель жизненных удовольствий, любитель всего изящного и враг безвкусицы. К тому же человек глубоко консервативных убеждений. Недаром друг подарил ему книгу с таким посвящением (о чем Сентсбери всегда вспоминал с гордостью): "Одному из двух тори, оставшихся в Англии — от второго". В этом смысле он был цельной личностью, что чувствуется во всех его произведениях; до некоторой степени его можно даже назвать идеологом викторианского консерватизма. Не оставив программных сочинений, Сентсбери, тем не менее, много раз формулировал свои принципы, которые в самом кратком виде сводились к четырем понятиям: неравенство, индивидуализм, наследственность, собственность. Интересно отметить, что в некоторых высказываниях (например, уподобляя совершенное общество организму, в котором конечности не бунтуют с целью занять место мозга) он сближается с нашими отечественными консерваторами, такими, как его старший современник К.П. Победоносцев»
Когда-нибудь, верим, мы познакомимся и с яркой консервативной публицистикой Джорджа Сентсбери, а пока читаем его «Заметки из винного погреба». Тринк!
Согласно максиме, приписываемой Редьярду Киплингу, «для мужчины не может быть слишком много красного вина, слишком много книг и слишком много патронов». Сентсбери, бывший близким другом Киплинга, наверняка с ней бы согласился, по крайней мере по части книг и вина, до которых был страстно охоч. В его «Заметках» как раз и сплелись эти две страсти: литература и алкоголь. То тут, то там он сравнивает писателя с каким-нибудь сортом вина и наоборот. И ведь те вина, которые он описывает, давно уж исчезли, изменились технологии их изготовления и хранения, так что самым верным способом наиболее точно поведать о них парадоксальным образом становится лишь обращение к литературным метафорам. Красивая и тонкая книга.
Во вступительной статье переводчик Владимир Петров пишет об авторе «Заметок»:
«Сентсбери не просто жил в викторианскую эпоху, он был, можно сказать, хрестоматийный викторианц: представитель среднего класса, сам добившийся всего, закончивший Оксфорд, знающий классические языки, имеющий хорошую физическую подготовку, примерный семьянин, образцовый прихожанин, ценитель жизненных удовольствий, любитель всего изящного и враг безвкусицы. К тому же человек глубоко консервативных убеждений. Недаром друг подарил ему книгу с таким посвящением (о чем Сентсбери всегда вспоминал с гордостью): "Одному из двух тори, оставшихся в Англии — от второго". В этом смысле он был цельной личностью, что чувствуется во всех его произведениях; до некоторой степени его можно даже назвать идеологом викторианского консерватизма. Не оставив программных сочинений, Сентсбери, тем не менее, много раз формулировал свои принципы, которые в самом кратком виде сводились к четырем понятиям: неравенство, индивидуализм, наследственность, собственность. Интересно отметить, что в некоторых высказываниях (например, уподобляя совершенное общество организму, в котором конечности не бунтуют с целью занять место мозга) он сближается с нашими отечественными консерваторами, такими, как его старший современник К.П. Победоносцев»
Когда-нибудь, верим, мы познакомимся и с яркой консервативной публицистикой Джорджа Сентсбери, а пока читаем его «Заметки из винного погреба». Тринк!
Типичный Джордж Сентсбери в «Заметках из винного погреба»:
«Избирателей теперь столько, что их уже не сосчитать; здравый смысл жителей страны подорван переизбытком так называемого образования; политики, и без того не слишком заслуживавшие доверия, перестали заслуживать его совсем; великие учреждения, некогда бывшие оплотами против распространенных заблуждений, открыли ворота, куда хлынули мутные воды. Ранее считалось: пусть такого-то епископа или судью нельзя назвать образцом святости или мудрости, но первый не одобрит глупые, завиральные причуды, а второй не станет прислушиваться к возгласам толпы. Пусть каждый сам решит, так ли это сейчас. Мы не станем делать ничего, могущего сойти за scandalum magnatum , но подозреваем, что у некоторых есть сомнения на сей счет»
«Избирателей теперь столько, что их уже не сосчитать; здравый смысл жителей страны подорван переизбытком так называемого образования; политики, и без того не слишком заслуживавшие доверия, перестали заслуживать его совсем; великие учреждения, некогда бывшие оплотами против распространенных заблуждений, открыли ворота, куда хлынули мутные воды. Ранее считалось: пусть такого-то епископа или судью нельзя назвать образцом святости или мудрости, но первый не одобрит глупые, завиральные причуды, а второй не станет прислушиваться к возгласам толпы. Пусть каждый сам решит, так ли это сейчас. Мы не станем делать ничего, могущего сойти за scandalum magnatum , но подозреваем, что у некоторых есть сомнения на сей счет»
Кому в миру любовь нужна?
Тоскуем втихомолку.
Когда забыта старина,
От новшеств мало толку.
Так мы скорбим по старине
С мечтой своей наедине.
....
В ночи затерян человек.
Напрасное томленье!
Такая жажда в этот век
Не знает утоленья.
К былым блаженным временам
Поможет смерть вернуться нам
Новалис «Гимны к ночи». Глава шестая «Тоска по смерти».
Тоскуем втихомолку.
Когда забыта старина,
От новшеств мало толку.
Так мы скорбим по старине
С мечтой своей наедине.
....
В ночи затерян человек.
Напрасное томленье!
Такая жажда в этот век
Не знает утоленья.
К былым блаженным временам
Поможет смерть вернуться нам
Новалис «Гимны к ночи». Глава шестая «Тоска по смерти».
Forwarded from мальчик на скалах
Марсель Жуандо выслал в подарок Эрнсту Юнгеру и его супруге двадцать первый том собственных дневников «La Vertu Dèpaysèe» («Неловкая добродетель») со следующим прекрасным посвящением:
«Дорогой Эрнст, дорогая Лизелотта, я подписываю эту книгу — и в кабинете, где я нахожусь, слышно, как кричит университетская демонстрация. Мне хочется умереть от отвращения. Марсель».
Это было в июне 1968 года. Возможно, именно тогда Жуандо выглянул в окно и крикнул в толпу юных идиотов: «Идите домой! Через двадцать лет вы все будете нотариусами!».
«Дорогой Эрнст, дорогая Лизелотта, я подписываю эту книгу — и в кабинете, где я нахожусь, слышно, как кричит университетская демонстрация. Мне хочется умереть от отвращения. Марсель».
Это было в июне 1968 года. Возможно, именно тогда Жуандо выглянул в окно и крикнул в толпу юных идиотов: «Идите домой! Через двадцать лет вы все будете нотариусами!».
«Современный мир, как мы уже выяснили, практически невозможно изменить. Пока люди не изменят кардинально сознание, не совершат метанойю, "перемену ума", все остальное — восстания, революции, государственные реформы — бессмысленно. Посему поражение героев неизбежно. Это знали еще средневековые японцы, у которых даже был концепт прекрасного поражения»
Большое интервью с литературным критиком и знатоком японской культуры Александром Чанцевым, записанное к столетию Юкио Мисимы.
https://snob.ru/literature/seks-so-smertiu-solntse-i-stal-kak-iukio-misima-buntoval-protiv-sovremennosti/
Большое интервью с литературным критиком и знатоком японской культуры Александром Чанцевым, записанное к столетию Юкио Мисимы.
https://snob.ru/literature/seks-so-smertiu-solntse-i-stal-kak-iukio-misima-buntoval-protiv-sovremennosti/
snob.ru
Секс со смертью, солнце и сталь: как Юкио Мисима бунтовал против современности
Автор книги «Бунт красоты» Александр Чанцев – о том, как Юкио Мисима и Эдуард Лимонов превратились из рафинированных западников в страстных патриотов, почему сегодня эстетами могут быть только люди правых взглядов, за что современный мир так не любит нарциссов…
«При более пристальном исследовании "консервативной революции" нельзя игнорировать Якоба фон Икскюля, хотя этот автор в первую очередь представляет естественные науки»
Армин Молер «Консервативная революция в Германии 1918-1932»
Армин Молер «Консервативная революция в Германии 1918-1932»
Forwarded from по краям
Открыли предзаказ на «Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения» — ключевой текст биосемиотики.
«Путешествие в окружающие миры животных и людей» (1934) и «Теория значения» (1940) — две революционные работы немецкого биолога и натурфилософа Якоба фон Икскюля. По Икскюлю все живые существа, будь то клещ, моллюск или собака, создают вокруг себя индивидуальные «окружающие миры», а не обитают в едином. Автор призывает проявить внимательность и чуткость к взгляду животных на мир.
Концепция «окружающих миров» приобрела огромное значение в философии постгуманизма, оказав влияние на идеи Хайдеггера, Мерло-Понти, и Делёза и Гваттари. В основе его работ, считающихся вершинной современного антигуманизма, — революционная вера в то, что уважающая себя биология должна учитывать нечеловеческие восприятия мира.
Оформить предзаказ со скидкой можно на нашем сайте.
Дизайн: Степан Липатов.
«Путешествие в окружающие миры животных и людей» (1934) и «Теория значения» (1940) — две революционные работы немецкого биолога и натурфилософа Якоба фон Икскюля. По Икскюлю все живые существа, будь то клещ, моллюск или собака, создают вокруг себя индивидуальные «окружающие миры», а не обитают в едином. Автор призывает проявить внимательность и чуткость к взгляду животных на мир.
Концепция «окружающих миров» приобрела огромное значение в философии постгуманизма, оказав влияние на идеи Хайдеггера, Мерло-Понти, и Делёза и Гваттари. В основе его работ, считающихся вершинной современного антигуманизма, — революционная вера в то, что уважающая себя биология должна учитывать нечеловеческие восприятия мира.
Оформить предзаказ со скидкой можно на нашем сайте.
Дизайн: Степан Липатов.