К тому часу, как за окнами автобуса рассвело и в белёсой дымке утреннего тумана показались последние домишки Холодной балки, чёрные силуэты копров да уходящие под косогор запорошенные поля, в салоне кроме меня с водителем не осталось никого. Маршрут пролегал на последнее село Холмистое, а дорога – на спуск к балке, затем в гору и к последней развилке дорог. Места эти были хорошо знакомы, ведь мы въезжали в Долину терриконов – так для себя называл этот край, сложенный полями и холмами, островами Зорянской степи и ставками, словно небольшими бусинами нанизанными на нити ручьёв в низинах многочисленных балок: Криничная, Кошачья, Почтовая, Вербовая... Над долиной же той со всех сторон словно сторожевые башни для охраны заповедного покоя высились рукотворные исполины, пирамидальных силуэтов терриконы – то по парам, то поврозь создавали они поистине хрестоматийный пейзаж Донбасса.
«На повороте остановите?» Распрощавшись со мной, автобус порычал налево, а мой же путь пролегал прямо – по извилистой полевой дороге меж посадок. Снегу было дня два отроду, без каких-либо следов. Туман скрывал всё, что находилось далее пятидесяти метров, поэтому когда вышел на поляну, то сложно было поверить, что буквально рядом со мною покоилось то великое, ради чего сюда пришёл – выросших бок-о-бок два огромных террикона. Предстояло восхождение.
Уже возле подножия более крупного из них среди небольшой поросли тростника и далее к вершине заметил следы – где-то здесь жил небольшой зайчонок, которого, помнится, встретил прошедшим летом, растерянного, прямо на склоне. Зайчишка, можно сказать, высокогорный. Подрос уж, наверное... Почему он жил именно здесь и что делал – непонятно, ведь вокруг не было никакой растительности, никакого укрытия – терриконы эти ещё не остыли, не обросли и всё ещё «дышали» подобно спящим вулканам. Отчётливый запах исходящего из их недр газа появился уже на полпути к вершине и с каждой минутой лишь усиливался. По мере подъёма, несмотря на близость, террикон-близнец всё более растворялся в тумане и становился похож, скорее, на парящую в поднебесье гору-призрак с недоступной вершиной. Поляна, посадки, дорога меж ними – всё, что осталось внизу, скрылось напрочь.
С набором высоты усиливались боковой ветер и моя боязнь пропасти: "позвоночник" террикона был довольно узкий и совершенно голый, без чего-либо, за что можно было ухватиться: "Поди, сейчас как качнёт порывом и покачусь" – думал и продолжал путь вдоль крутого обрыва. Наконец, вершина. У террикона она оказалась двуглавой – эдакий Эльбрус в миниатюре. В "седле" между ними лежала старая шпала от некогда проложенного подъёмника. Здесь же увидел источник едкого газа – несколько уходящих в недра горы воронок, закисших по краям жёлтым окаменелым налётом.
Ураганный боковой ветер, снежная пурга, безжизненный каменистый грунт, скрывшаяся под пеленой тумана земля, парящая над ней глыба и отделявшая от неё пропасть, уходящая в непроглядную бездну – пейзаж вокруг казался поистине неземным и уж точно не донбасским! Должно быть, точно так порой выглядит мир с одной из вершин Эльбруса, высочайшего пятитысячника Европы – точно так же он выглядел и с вершины одной из многих сотен рукотворных гор Донбасса, с высоты всего-то сотню метров над землёй.
К тому часу, как за окнами автобуса рассвело и в белёсой дымке утреннего тумана показались последние домишки Холодной балки, чёрные силуэты копров да уходящие под косогор запорошенные поля, в салоне кроме меня с водителем не осталось никого. Маршрут пролегал на последнее село Холмистое, а дорога – на спуск к балке, затем в гору и к последней развилке дорог. Места эти были хорошо знакомы, ведь мы въезжали в Долину терриконов – так для себя называл этот край, сложенный полями и холмами, островами Зорянской степи и ставками, словно небольшими бусинами нанизанными на нити ручьёв в низинах многочисленных балок: Криничная, Кошачья, Почтовая, Вербовая... Над долиной же той со всех сторон словно сторожевые башни для охраны заповедного покоя высились рукотворные исполины, пирамидальных силуэтов терриконы – то по парам, то поврозь создавали они поистине хрестоматийный пейзаж Донбасса.
«На повороте остановите?» Распрощавшись со мной, автобус порычал налево, а мой же путь пролегал прямо – по извилистой полевой дороге меж посадок. Снегу было дня два отроду, без каких-либо следов. Туман скрывал всё, что находилось далее пятидесяти метров, поэтому когда вышел на поляну, то сложно было поверить, что буквально рядом со мною покоилось то великое, ради чего сюда пришёл – выросших бок-о-бок два огромных террикона. Предстояло восхождение.
Уже возле подножия более крупного из них среди небольшой поросли тростника и далее к вершине заметил следы – где-то здесь жил небольшой зайчонок, которого, помнится, встретил прошедшим летом, растерянного, прямо на склоне. Зайчишка, можно сказать, высокогорный. Подрос уж, наверное... Почему он жил именно здесь и что делал – непонятно, ведь вокруг не было никакой растительности, никакого укрытия – терриконы эти ещё не остыли, не обросли и всё ещё «дышали» подобно спящим вулканам. Отчётливый запах исходящего из их недр газа появился уже на полпути к вершине и с каждой минутой лишь усиливался. По мере подъёма, несмотря на близость, террикон-близнец всё более растворялся в тумане и становился похож, скорее, на парящую в поднебесье гору-призрак с недоступной вершиной. Поляна, посадки, дорога меж ними – всё, что осталось внизу, скрылось напрочь.
С набором высоты усиливались боковой ветер и моя боязнь пропасти: "позвоночник" террикона был довольно узкий и совершенно голый, без чего-либо, за что можно было ухватиться: "Поди, сейчас как качнёт порывом и покачусь" – думал и продолжал путь вдоль крутого обрыва. Наконец, вершина. У террикона она оказалась двуглавой – эдакий Эльбрус в миниатюре. В "седле" между ними лежала старая шпала от некогда проложенного подъёмника. Здесь же увидел источник едкого газа – несколько уходящих в недра горы воронок, закисших по краям жёлтым окаменелым налётом.
Ураганный боковой ветер, снежная пурга, безжизненный каменистый грунт, скрывшаяся под пеленой тумана земля, парящая над ней глыба и отделявшая от неё пропасть, уходящая в непроглядную бездну – пейзаж вокруг казался поистине неземным и уж точно не донбасским! Должно быть, точно так порой выглядит мир с одной из вершин Эльбруса, высочайшего пятитысячника Европы – точно так же он выглядел и с вершины одной из многих сотен рукотворных гор Донбасса, с высоты всего-то сотню метров над землёй.
Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts.
from us
