Никогда не устану рассказывать эту историю. 20 лет назад я работала в газете «Деловой Петербург». Однажды кто-то из редакторов отправил стажерку делать репортаж про ТЭЦ. Там что-то произошло: то ли новую открыли, то ли ремонт произвели. Корреспондент честно съездила и принесла оттуда текст, который начинался словами: «Состоялась пресс-конференция. В котлотурбинном цеху тепло и опасно». Давно я не читала таких текстов! А они есть
Москвич Mag
Татьяна Толстая хамит Алисе: как прошла встреча с авторами «Механического вмешательства»
Сейчас все говорят об искусственном интеллекте, кто с надеждой, кто со страхом, подсчитывая, сколько профессий будет просто упразднено. Но есть как минимум одна творческая сфера, в которой альтернативы человеку нет. А признание, что поработал на пару с ИИ…
Из древних воспоминаний. Как-то раз зашла поработать в не отапливаемый коворкинг в маленьком городе Экс-ан-Прованс, где в качестве элементов дизайна присутствовали поддельный камин и книги. Среди книг я обнаружила "Русский без боли" (Париж, 1971 год). У автора книги М. Балахонова (Ленинградский государственный университет) были странные представления о том, что такое "без боли", потому что, на мой взгляд, перед нами сложная и безжалостная энциклопедия русской жизни. А, может быть, крик о помощи
Обнаружила перерождение Нины Симон в лице Fred Again - британского музыканта Фредерика Гибсона. Нейросеть не справилась бы лучше! Послушайте только
Посмотрела фильм Роберта Земекиса «Тогда. Сейчас. Потом», и он мне очень понравился. Это первый большой метр, снятый с использованием технологии real-time deepfake — Том Хэнкс и Робин Райт в какой-то момент играют восемнадцатилетних, при этом Хэнкс выглядит очень органично, а Робин Райт — как Гурченко после подтяжки. Несмотря на это, фильм как будто продолжение трилогии «Назад в будущее», исследует тему времени, его преломления и стен, которые рассказали бы многое, если бы могли говорить. Сюжет простой, даже правильнее сказать, что его нет, как и сложных локаций — весь фильм снят с одной точки, как будто камеру просто прибили в одном месте павильона напротив бутафорского окна. Нет крупных планов, нет внешних событий, нет ничего, кроме людей и отрывков их диалогов, вырванных из банального жизненного контекста: родился, женился, умер. Люди просто входят в кадр, чтобы что-то сказать и выходят из него — иногда навсегда. Это история одной семьи, но не только. История дома, но не только. История страны, мира, Земли — первый кадр: от огня бегут динозавры, последний — двое стариков на стульях. Посередине — война, Рождество, война, Рождество. Не знаю, почему критикам показалось, что это упадок «некогда великого режиссера», по-моему, этот режиссер просто не изменил себе.
Forwarded from Книжная околица
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM