Тут у нас опять активизировались «монархисты». Выглядывают из щелей, шевеля усиками. Ищут тех, кто не чтит царя батюшку и их приговаривают. Носят на теле загадочные кресты и медали самоварного золота, папахи (потому что на мозги похожи), белогвардейские фуражки из театральных костюмерных и «толково, хотя и монотонно» пересказывают пересказ Солоневича. Славят истошно исчезнувшего сто лет назад царя на митингах и иногда даже заходятся.
Важно понимать, что мы имеем дело не с убеждениями, а очередной субкультурой. Не так давно были эмо, готы, панки и хиппи. Сегодня это «националисты» и, прости Господи, «монархисты». Тусуются, хвалят друг друга, ищут врагов, гоняют по кругу звания, медальки и подачки. Есть характерная форма одежды, чтобы выделяться и эпатировать, а также распознавать своих.
Интересно тут то, что быть монархистом без царя (реального, в голове у них его не было никогда) и без всякой перспективы его появления это очень ярко и нетривиально. Это примерно как быть боярином без вотчины. При этом оправдания, что «мы, де, монархисты, так как чтим царей прошлых веков» не принимаются – это тогда просто исторический, любительский интерес, всем мы чем-нибудь или кем-нибудь интересуемся. Интересующемуся князем Святославом не придет в голову называть себя его дружинником.
Почему «монархисты», (как и «националисты»), не существуют и не могут существовать? Никто в нашей стране не знает, что такое монархия, как при ней существовать и, что самое главное, как чувствовать себя «под монархом». Это состояние души и ментальности невоспроизводимо, так же как невоспроизводимо состояние ментальности славянина-язычника.
Монархия в общественном сознании современного россиянина синонимична архаике, то есть принадлежит истории, прошлому, она есть некий фон давно прошедших процессов и не более того. Реальностью является парламентская система, состязательность, выборы, споры, партии и прочее. И в этой же координате (что бы они сами себе ни врали) живут и современные «монархисты». Именно поэтому они твердят, например, про монархическую партию, что есть абсолютная галиматья, потому что при настоящей, а не декоративной монархии, партийная система невозможна по определению. Не говоря уже о том, что они искренне убеждены, что монархия нужна, чтобы снизить цены в «Пятерочке», хотя она, мягко говоря, не для этого.
И либо существует династия, при которой очередная кандидатура на престол не обсуждается, ибо она наместник Бога на земле, либо это политический балаган в духе «Короны Российской империи». Поэтому невозможна и реставрация монархии и любые попытки такой реставрации непременно приведут к шапито и драке двух клоунов. Царя, как свидетельствует история, может выбрать только Земский собор, а Земский собор может состояться только если абсолютное большинство людей являются носителями монархического сознания, а поскольку такое сознание невозможно… «и ту конецъ».
Не говоря уже о том, что царя избирают из родовитых представителей боярства, а с родовитостью у современных «монархистов» совсем беда – сплошной люмпен-пролетариат, мещане, в самом лучшем случае разночинцы. То есть «выборы» неизбежно приведут к пугачевщине или к Гришке Отрепьеву с каналом в телеграме и картой Сбербанка в закрепленных сообщениях.
И, наконец. Монархия это форма теократии. Монарх – наместник Бога. То есть все, что требуется сегодня от «монархиста» это не орать в телеге капсом на несогласных с ним, а смиренно молиться о ниспослании монарха перед его портретом, вырезанным из журнала «Вилы и топор». Много лет назад в Переславле-Залесском возродили Данилов монастырь. Мощи же основателя монастыря, преподобного Даниила, находились в местном музее, который не торопился их возвращать. Монахини не стали проводить митингов и писать открытые письма, а повели себя по православному. Они очень долго приходили к музею и совершали у его стен молебны, которые заканчивали просьбами «батюшка, возвращайся в обитель». И батюшка вернулся.
Это хороший пример для «монархистов».
Но это субкультура. Она не для возрождения монархии, а для фоток в телеге.
Ну и чтобы матом поорать.
Важно понимать, что мы имеем дело не с убеждениями, а очередной субкультурой. Не так давно были эмо, готы, панки и хиппи. Сегодня это «националисты» и, прости Господи, «монархисты». Тусуются, хвалят друг друга, ищут врагов, гоняют по кругу звания, медальки и подачки. Есть характерная форма одежды, чтобы выделяться и эпатировать, а также распознавать своих.
Интересно тут то, что быть монархистом без царя (реального, в голове у них его не было никогда) и без всякой перспективы его появления это очень ярко и нетривиально. Это примерно как быть боярином без вотчины. При этом оправдания, что «мы, де, монархисты, так как чтим царей прошлых веков» не принимаются – это тогда просто исторический, любительский интерес, всем мы чем-нибудь или кем-нибудь интересуемся. Интересующемуся князем Святославом не придет в голову называть себя его дружинником.
Почему «монархисты», (как и «националисты»), не существуют и не могут существовать? Никто в нашей стране не знает, что такое монархия, как при ней существовать и, что самое главное, как чувствовать себя «под монархом». Это состояние души и ментальности невоспроизводимо, так же как невоспроизводимо состояние ментальности славянина-язычника.
Монархия в общественном сознании современного россиянина синонимична архаике, то есть принадлежит истории, прошлому, она есть некий фон давно прошедших процессов и не более того. Реальностью является парламентская система, состязательность, выборы, споры, партии и прочее. И в этой же координате (что бы они сами себе ни врали) живут и современные «монархисты». Именно поэтому они твердят, например, про монархическую партию, что есть абсолютная галиматья, потому что при настоящей, а не декоративной монархии, партийная система невозможна по определению. Не говоря уже о том, что они искренне убеждены, что монархия нужна, чтобы снизить цены в «Пятерочке», хотя она, мягко говоря, не для этого.
И либо существует династия, при которой очередная кандидатура на престол не обсуждается, ибо она наместник Бога на земле, либо это политический балаган в духе «Короны Российской империи». Поэтому невозможна и реставрация монархии и любые попытки такой реставрации непременно приведут к шапито и драке двух клоунов. Царя, как свидетельствует история, может выбрать только Земский собор, а Земский собор может состояться только если абсолютное большинство людей являются носителями монархического сознания, а поскольку такое сознание невозможно… «и ту конецъ».
Не говоря уже о том, что царя избирают из родовитых представителей боярства, а с родовитостью у современных «монархистов» совсем беда – сплошной люмпен-пролетариат, мещане, в самом лучшем случае разночинцы. То есть «выборы» неизбежно приведут к пугачевщине или к Гришке Отрепьеву с каналом в телеграме и картой Сбербанка в закрепленных сообщениях.
И, наконец. Монархия это форма теократии. Монарх – наместник Бога. То есть все, что требуется сегодня от «монархиста» это не орать в телеге капсом на несогласных с ним, а смиренно молиться о ниспослании монарха перед его портретом, вырезанным из журнала «Вилы и топор». Много лет назад в Переславле-Залесском возродили Данилов монастырь. Мощи же основателя монастыря, преподобного Даниила, находились в местном музее, который не торопился их возвращать. Монахини не стали проводить митингов и писать открытые письма, а повели себя по православному. Они очень долго приходили к музею и совершали у его стен молебны, которые заканчивали просьбами «батюшка, возвращайся в обитель». И батюшка вернулся.
Это хороший пример для «монархистов».
Но это субкультура. Она не для возрождения монархии, а для фоток в телеге.
Ну и чтобы матом поорать.
YouTube
Корона Российской Империи. Два "императора"
Корона Российской Империи. Сцена драки двух "императоров"
«Логика Маркова» это примерно то же самое, что барабашки, торсионные поля и живая вода.
Но где то в неких кабинетах ее воспринимают как обычную человеческую логику.
Ничего удивительного.
Но где то в неких кабинетах ее воспринимают как обычную человеческую логику.
Ничего удивительного.
Одной из часто обсуждаемых социальных страт сегодня являются наши «релоканты», эмигранты, беглые – назовите как угодно. Интересен тот факт, что эта социальная страта, в отличие от некоторых других, не пострадала в принципе – ни один не был посажен, разорён, обращен в ничтожество, гарантирующее его от возврата в тучным российским эстрадным, книжным, музыкальным, художественным хлебам.
Заранее известно, что будет, когда они начнут возвращаться. Наиболее беспринципные, подобно Киркорову, посетят разок госпиталь, раздадут билетики на свой концерт (свои книжечки, фоточки себя, журнальчики под редакцией себя etc.), крикнут лозунг, особо принципиальные будут гордо отмалчиваться, пока их дружки из власти не проведут компанию отмыва и рекламы, после чего с оттенком превосходства над неблагодарным быдлом займутся прежним делом.
Не сядет, я думаю, никто и никто не лишится денег – за многие годы они научились выпускать книги, фильмы, спектакли и журналы, которые никто не смотрит, не читает, не слушает и куда никто не ходит, кроме десятка своих, но раз это работало тогда, то будет работать и сейчас.
Безусловно, речь не только о них, но и о тысячах других, совершивших бегство из «воюющей» России в мирный Израиль и не только. Глядя на них, становится невозможно пользоваться старым термином «эмиграция» - он полностью деформировался. В прошлом столетии из России эмигрировали лучшие, в современном мире эмигрант это неудачник, у которого ничего не получилось на родине и, скорее всего, не получится и на чужбине. Сегодня эмигрант это турок в Гамбурге, пуэрториканец в Нью-Йорке, условный «таджик» в Москве, релокант в Израиле и Грузии.
И здесь возникает еще одна любопытная дилемма. Как вроде бы гласила надпись на черепе князя Святослава, сделанная мстительными печенегами: «Ища чужого, свое потерял». Это категория людей, искавших чужое, но растерявших свое и в итоге ставшая теми самыми «гражданами мира», о которых еще недавно грезили футурологи. Однако чаемый ими антропоток составили не небрежно одетые миллениалы с планшетом под мышкой, смартфоном последней модели в руке, блестяще разбирающиеся в IT технологиях и увлекающиеся буддизмом и веганством (и то и другое, если заниматься ими всерьез, сегодня дело затратное), а, по словам Троцкого, «не страдающие идолопоклонством перед чужой собственностью», ленивые, дурно пахнущие и неразвитые граждане, которые ищут выгоды просто в перемене мест, а значит для них земля везде одинакова.
Именно поэтому когда речь идет о том, что за свою страну надо воевать, они (что их «таджик» здесь, что наш релокант там) отвечают одинаково, на правах граждан мира - я на стороне прогресса и цивилизации (релокант) или комфорта и возможности жить за чей-то счет («таджик»), что, в принципе, одно и то же. Точно так же бежавший из России банкир будет сражаться только за свой банк или счет в другом банке. И те и другие натерпелись (кто-то от Рахмонова, а кто-то от Путина), а уж если на то пошло, то Родина это по идее такое образование, которое о тебе заботится, как мать и прощает, как мать, все глупости дитяти, а разве земля, где их произвели на свет, спрашивают они себя, о них заботилась, их берегла? Если кто их и берег, то это личная выгода, хватка, умение крутиться и колпачить, да банковская карточка. В этих деталях воплощается порядок вещей, которому надо быть верным. А этот порядок вещей можно найти в любом месте, а, значит, и родина может быть тоже где угодно.
Так установилось удивительное взаимопонимание между еще недавно совсем разными, противоположными социальными стратами – границы исчезли, желание покоя и комфорта (при всей разности этих понятий для релоканта и «таджика») стали общими. У них нет и не будет родины, а будет территория, куда они прибывают, но которую не осваивают, один получает паспорт России, но не делается россиянином, другого даже 10 паспортов Израиля не сделают евреем.
Осадок, оставшийся на фильтре, когда все хорошее и полезное ушло.
И это надо понимать.
Заранее известно, что будет, когда они начнут возвращаться. Наиболее беспринципные, подобно Киркорову, посетят разок госпиталь, раздадут билетики на свой концерт (свои книжечки, фоточки себя, журнальчики под редакцией себя etc.), крикнут лозунг, особо принципиальные будут гордо отмалчиваться, пока их дружки из власти не проведут компанию отмыва и рекламы, после чего с оттенком превосходства над неблагодарным быдлом займутся прежним делом.
Не сядет, я думаю, никто и никто не лишится денег – за многие годы они научились выпускать книги, фильмы, спектакли и журналы, которые никто не смотрит, не читает, не слушает и куда никто не ходит, кроме десятка своих, но раз это работало тогда, то будет работать и сейчас.
Безусловно, речь не только о них, но и о тысячах других, совершивших бегство из «воюющей» России в мирный Израиль и не только. Глядя на них, становится невозможно пользоваться старым термином «эмиграция» - он полностью деформировался. В прошлом столетии из России эмигрировали лучшие, в современном мире эмигрант это неудачник, у которого ничего не получилось на родине и, скорее всего, не получится и на чужбине. Сегодня эмигрант это турок в Гамбурге, пуэрториканец в Нью-Йорке, условный «таджик» в Москве, релокант в Израиле и Грузии.
И здесь возникает еще одна любопытная дилемма. Как вроде бы гласила надпись на черепе князя Святослава, сделанная мстительными печенегами: «Ища чужого, свое потерял». Это категория людей, искавших чужое, но растерявших свое и в итоге ставшая теми самыми «гражданами мира», о которых еще недавно грезили футурологи. Однако чаемый ими антропоток составили не небрежно одетые миллениалы с планшетом под мышкой, смартфоном последней модели в руке, блестяще разбирающиеся в IT технологиях и увлекающиеся буддизмом и веганством (и то и другое, если заниматься ими всерьез, сегодня дело затратное), а, по словам Троцкого, «не страдающие идолопоклонством перед чужой собственностью», ленивые, дурно пахнущие и неразвитые граждане, которые ищут выгоды просто в перемене мест, а значит для них земля везде одинакова.
Именно поэтому когда речь идет о том, что за свою страну надо воевать, они (что их «таджик» здесь, что наш релокант там) отвечают одинаково, на правах граждан мира - я на стороне прогресса и цивилизации (релокант) или комфорта и возможности жить за чей-то счет («таджик»), что, в принципе, одно и то же. Точно так же бежавший из России банкир будет сражаться только за свой банк или счет в другом банке. И те и другие натерпелись (кто-то от Рахмонова, а кто-то от Путина), а уж если на то пошло, то Родина это по идее такое образование, которое о тебе заботится, как мать и прощает, как мать, все глупости дитяти, а разве земля, где их произвели на свет, спрашивают они себя, о них заботилась, их берегла? Если кто их и берег, то это личная выгода, хватка, умение крутиться и колпачить, да банковская карточка. В этих деталях воплощается порядок вещей, которому надо быть верным. А этот порядок вещей можно найти в любом месте, а, значит, и родина может быть тоже где угодно.
Так установилось удивительное взаимопонимание между еще недавно совсем разными, противоположными социальными стратами – границы исчезли, желание покоя и комфорта (при всей разности этих понятий для релоканта и «таджика») стали общими. У них нет и не будет родины, а будет территория, куда они прибывают, но которую не осваивают, один получает паспорт России, но не делается россиянином, другого даже 10 паспортов Израиля не сделают евреем.
Осадок, оставшийся на фильтре, когда все хорошее и полезное ушло.
И это надо понимать.
Forwarded from Юрий Слюсарь
Ростовская область стала пилотом программы по упрощенной выдаче справок об участии в СВО.
Раньше такие справки выдавали только командиры и военкоматы - каждый по своей форме. Сейчас бойцам и членам их семей легко получить статус в ближайшем МФЦ или через Госуслуги за 4 рабочих дня.
Сам посетил МФЦ и пообщался с заявителями. Участнику СВО, студенту, справка поможет перевестись на бюджет в университете. Жена другого бойца получит бесплатное питание в школе на старшего ребенка и бесплатный детсад для младшего.
Это очень важное государственное решение, которое значительно ускоряет получение мер поддержки защитникам и их семьям. Наши герои на передовой могут быть спокойны за тыл и семью.
Раньше такие справки выдавали только командиры и военкоматы - каждый по своей форме. Сейчас бойцам и членам их семей легко получить статус в ближайшем МФЦ или через Госуслуги за 4 рабочих дня.
Сам посетил МФЦ и пообщался с заявителями. Участнику СВО, студенту, справка поможет перевестись на бюджет в университете. Жена другого бойца получит бесплатное питание в школе на старшего ребенка и бесплатный детсад для младшего.
Это очень важное государственное решение, которое значительно ускоряет получение мер поддержки защитникам и их семьям. Наши герои на передовой могут быть спокойны за тыл и семью.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Филигранно описан принцип существования любого самозваного «военблогера».
(Извиняюсь искренне за фольклор)
(Извиняюсь искренне за фольклор)
В этом году 150 лет Всеволоду Эмильевичу Мейерхольду.
Мейерхольд был восьмым ребенком в семье купца, выходца из Германии, плохо говорившего по-русски Фридриха Эмиля Мейергольда. В детстве Всеволода Мейерхольда звали Карл Теодор Казимир, а Всеволодом он стал в 1895 году приняв православие. Поступил в Московский университет на юрфак, бросил и ушел в Музыкально-драматическое училище Московского филармонического общества сразу на 2 курс в класс драматического искусства под руководством Немировича-Данченко, получил по окончании серебряную медаль. Был принят в труппу только что созданного Московского Художественного театра.
В первых спектаклях Мейерхольд получал главные роли, познакомился с Чеховым и даже жил на ялтинской даче Чехова. Мейерхольд искренне считал, что «театр может сыграть громадную роль в перестройке всего существующего!» Он пытался работать со Станиславским, в театре Веры Комиссаржевской, был режиссером Императорских театров. Назначение вызвало скандал в труппе, но за почти десять лет работы в Петербурге Мейерхольд создает несколько выдающихся спектаклей. Под псевдонимом Доктор Даперттуто он пишет статьи о реформе актерского творчества.
Революцию 1917 года Мейерхольд встретил в в Москве. Вместе с группой режиссеров и актеров он пытается созывать Всероссийский съезд сценических деятелей. Возглавил московский ТЕО Главполитпросвета, где с истинно комиссарской энергией боролся с крамолой.
«Вследствие того, что в среде служащих ТЕО есть явно саботажнический элемент, - писал он, - и лица, мало симпатизирующие проведению коммунистической идеологии в вверенном мне учреждении, я ходатайствую о временном прикомандировании к ТЕО восьми человек политработников из числа красных моряков в мое распоряжение». Перепробовав многое, он создает новые театральные мастерские (впоследствии ГИТИС), а в 1923 году Театр имени Мейерхольда (ГосТИМ). Получил звание народного артиста (восьмое в стране). Но в то же самое время директор Большого театра Малиновская убеждала Луначарского посадить Мейерхольда в сумасшедший дом, а сам Луначарский называл его театр «веселым домом».
Годы с 1923 по 1928 были лучшими для Мейерхольда. Он ставит спектакли «Мандат» (1925), «Ревизор» (1926), «Горе уму» (1928), которые вызывали много разговоров. Однако к начале 1930-х годов все изменилось. В 1938 году был ликвидирован его театр «как чуждый советскому искусству». Мейерхольд был вынужден «покаяться». Не спасло. В 1939 году был арестован. За несколько дней до расстрела Мейерхольд написал трагическое письмо Молотову. «Как же меня здесь били, - писал он, - меня, больного, 65-летнего старика! Меня клали на пол и резиновым жгутом били по пяткам и по спине. Когда я сидел на стуле, той же резиной били по ногам — от колен до верхних частей ног… Я плакал и кричал от боли. А меня все били — по рукам, по ногам, по лицу и по спине… В промежутках между экзекуциями следователь угрожал: не станешь подписывать, будем опять бить, оставив голову — чтобы соображал — и правую руку — чтобы было чем подписывать. И я все подписывал». В начале 1940 года его расстреляли.
После гибели Мейерхольда о нем не упоминали. Получавшие в 1940 году Сталинскую премию, ученики Мейерхольда Юткевич и Эйзенштейн, сидя на церемонии, посчитали, сколько сталинских лауреатов были учениками Мейерхольда. Получилось 40 человек.
Сравнительно недавно ушли те, кто не только застал Мейерхольда, но и учился у него. Гарин… Ильинский … Райкин… Гердт… Плучек..
А Мейерхольд остался. Правда, только в памяти и истории. Великий преобразователь театра, авангардист (в несостоявшемся его «Гамлете» Гамлета должна была играть Зинаида Райх), смело переступавший границы он оказался удивительным образом невостребованным в 2000-х новыми «авангардистами» от театра, всем этим коллективным Богомоловым. Казалось бы, были все возможности воспользоваться его наследием, но нет - весь авангард оказался во вкусе подворотни - с обнаженкой, матом и быдляцкими шутками. Выше пацанского утренника они не поднялись.
Но Мейерхольд вернется.
(На фото - автограф Мейерхольда. Он призывает Игоря Ильинского прочесть статью).
Мейерхольд был восьмым ребенком в семье купца, выходца из Германии, плохо говорившего по-русски Фридриха Эмиля Мейергольда. В детстве Всеволода Мейерхольда звали Карл Теодор Казимир, а Всеволодом он стал в 1895 году приняв православие. Поступил в Московский университет на юрфак, бросил и ушел в Музыкально-драматическое училище Московского филармонического общества сразу на 2 курс в класс драматического искусства под руководством Немировича-Данченко, получил по окончании серебряную медаль. Был принят в труппу только что созданного Московского Художественного театра.
В первых спектаклях Мейерхольд получал главные роли, познакомился с Чеховым и даже жил на ялтинской даче Чехова. Мейерхольд искренне считал, что «театр может сыграть громадную роль в перестройке всего существующего!» Он пытался работать со Станиславским, в театре Веры Комиссаржевской, был режиссером Императорских театров. Назначение вызвало скандал в труппе, но за почти десять лет работы в Петербурге Мейерхольд создает несколько выдающихся спектаклей. Под псевдонимом Доктор Даперттуто он пишет статьи о реформе актерского творчества.
Революцию 1917 года Мейерхольд встретил в в Москве. Вместе с группой режиссеров и актеров он пытается созывать Всероссийский съезд сценических деятелей. Возглавил московский ТЕО Главполитпросвета, где с истинно комиссарской энергией боролся с крамолой.
«Вследствие того, что в среде служащих ТЕО есть явно саботажнический элемент, - писал он, - и лица, мало симпатизирующие проведению коммунистической идеологии в вверенном мне учреждении, я ходатайствую о временном прикомандировании к ТЕО восьми человек политработников из числа красных моряков в мое распоряжение». Перепробовав многое, он создает новые театральные мастерские (впоследствии ГИТИС), а в 1923 году Театр имени Мейерхольда (ГосТИМ). Получил звание народного артиста (восьмое в стране). Но в то же самое время директор Большого театра Малиновская убеждала Луначарского посадить Мейерхольда в сумасшедший дом, а сам Луначарский называл его театр «веселым домом».
Годы с 1923 по 1928 были лучшими для Мейерхольда. Он ставит спектакли «Мандат» (1925), «Ревизор» (1926), «Горе уму» (1928), которые вызывали много разговоров. Однако к начале 1930-х годов все изменилось. В 1938 году был ликвидирован его театр «как чуждый советскому искусству». Мейерхольд был вынужден «покаяться». Не спасло. В 1939 году был арестован. За несколько дней до расстрела Мейерхольд написал трагическое письмо Молотову. «Как же меня здесь били, - писал он, - меня, больного, 65-летнего старика! Меня клали на пол и резиновым жгутом били по пяткам и по спине. Когда я сидел на стуле, той же резиной били по ногам — от колен до верхних частей ног… Я плакал и кричал от боли. А меня все били — по рукам, по ногам, по лицу и по спине… В промежутках между экзекуциями следователь угрожал: не станешь подписывать, будем опять бить, оставив голову — чтобы соображал — и правую руку — чтобы было чем подписывать. И я все подписывал». В начале 1940 года его расстреляли.
После гибели Мейерхольда о нем не упоминали. Получавшие в 1940 году Сталинскую премию, ученики Мейерхольда Юткевич и Эйзенштейн, сидя на церемонии, посчитали, сколько сталинских лауреатов были учениками Мейерхольда. Получилось 40 человек.
Сравнительно недавно ушли те, кто не только застал Мейерхольда, но и учился у него. Гарин… Ильинский … Райкин… Гердт… Плучек..
А Мейерхольд остался. Правда, только в памяти и истории. Великий преобразователь театра, авангардист (в несостоявшемся его «Гамлете» Гамлета должна была играть Зинаида Райх), смело переступавший границы он оказался удивительным образом невостребованным в 2000-х новыми «авангардистами» от театра, всем этим коллективным Богомоловым. Казалось бы, были все возможности воспользоваться его наследием, но нет - весь авангард оказался во вкусе подворотни - с обнаженкой, матом и быдляцкими шутками. Выше пацанского утренника они не поднялись.
Но Мейерхольд вернется.
(На фото - автограф Мейерхольда. Он призывает Игоря Ильинского прочесть статью).
Forwarded from СОЛОВЬЁВ
Спецпроект «Команда Д». Читайте в наших карточках всё, что нужно знать об администрации нового президента США.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
«Слово о полку Игореве».
Читает Дмитрий Сергеевич Лихачев.
Читает Дмитрий Сергеевич Лихачев.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
⭕️УТРО Z на СоловьёвLIVE
С 7.00 до 9.00
🎙в студии -
🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴
Сегодня в программе:
■ Обстановка на фронтах СВО.
■ Россия и Китай - новые горизонты.
■ Трансгендеры меняют пол. Обратно.
■ И другое:
В ГОСТЯХ:
🔴Руслан Карманов, медиа-эксперт / Гонконг.
🔴Анатолий Андреевич Матвийчук главный редактор «Anna News».
ГОСТЬ В СТУДИИ :
‼️Ольга Александровна Бухановская - психиатр, главный врач ЛРНЦ «ФЕНИКС»
📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://www.group-telegram.com/SolovievLive
С 7.00 до 9.00
🎙в студии -
🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴
Сегодня в программе:
■ Обстановка на фронтах СВО.
■ Россия и Китай - новые горизонты.
■ Трансгендеры меняют пол. Обратно.
■ И другое:
В ГОСТЯХ:
🔴Руслан Карманов, медиа-эксперт / Гонконг.
🔴Анатолий Андреевич Матвийчук главный редактор «Anna News».
ГОСТЬ В СТУДИИ :
‼️Ольга Александровна Бухановская - психиатр, главный врач ЛРНЦ «ФЕНИКС»
📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://www.group-telegram.com/SolovievLive
Сегодня, когда я слышу «левый», «правый», «он монархист»», «анархист» «радикал», а иногда даже «марксист», то мне сразу становится кисло, так как это укладывается в постмодернистскую тенденцию выветрить из слова содержание и наполнить его чем угодно, но использовать в старом значении.
Началось это не сегодня. Много лет существует «художник» Павленский, «журналист» Собчак, недавно к ним добавился «певец» Гасанов и так далее. Считается, что нынешнему художнику не только не нужно, но даже неприлично уметь рисовать, певцу попадать в ноты и иметь голос, а журналист это синоним ассенизатора. Но это не значит, что прежние критерии отменены. Они сохранились (в противном случае можно было бы уже закрывать мир за ненадобностью и полным разложением) и на их фоне отчетливо видно, что это все значит.
То же самое касается «правых», «левых», «монархистов», «марксистов» и прочих. О монархистах речь уже шла, так что стоит задаться вопросом – а на каком основании те или иные персонажи именуют себя левыми или правыми и тем более марксистами. Вспомним, как такие титулы («марксист», «толстовец») и определения люди обретали в незапамятные времена. Они долго находились в соответствующей среде, много читали, участвовали в знаменитых спорах – открытая, аргументированная дискуссия (часто весьма эмоциональная) была важнейшим фактором становления взглядов. Можно вспомнить полемику между марксистами и народниками, между социал-демократами и социалистами революционерами, между Струве и Плехановым, Каутским и Паннекуком. А споры в литературе – Базаров с Кирсановым у Тургенева, Годунов-Чердынцев с Кончеевым у Набокова, Макаров с Бабичевым у Олеши, Лютов с Гедали у Бабеля…Дискуссии ночами, переписывание от руки «Капитала» Маркса, круглосуточные раздумья о том, что дальше… У Горького это показано точно:
«Действительными хозяевами в квартире Деренковых были студенты - шумное сборище людей, которые жили в настроении забот о русском народе, в непрерывной тревоге о будущем России. Всегда возбужденные статьями газет, выводами только что прочитанных книг, событиями в жизни города и университета, они по вечерам сбегались в лавочку Деренкова со всех улиц Казани для яростных споров и тихого шёпота по углам. Приносили с собою толстые книги и, тыкая пальцами в страницы их, кричали друг на друга, утверждая истины, кому какая нравилась».
Там же он описывает одного «апостола» новых идей – яркий и трагический образ: «Он читал книги даже на улице, — идет по панели, закрыв лицо книгой, и толкает людей. Валяясь у себя на чердаке в голодном тифе, он кричал: - Мораль должна гармонически совмещать в себе элементы свободы и принуждения, — гармонически, гар-гар-гарм... Нежный человек, полубольной от хронического недоедания, изнуренный упорными поисками прочной истины, он не знал никаких радостей, кроме чтения книг, и, когда ему казалось, что он примирил противоречия двух сильных умов, его милые темные глаза детски счастливо улыбались. Лет через десять после жизни в Казани я снова встретил его в Харькове, он отбыл пять лет ссылки в Кемь и снова учился в университете. Он показался мне живущим в муравьиной куче противоречивых мыслей; погибая от туберкулеза, он старался примирить Ницше с Марксом, харкал кровью и хрипел, хватая мои руки холодными липкими пальцами:
-Без синтеза — невозможно жить!
Он умер на пути в университет в вагоне трамвая».
Но этого мало – сложившиеся взгляды непременно поверялись практикой. Готовностью страдать за идею. Подпольной работой, каторгой, ссылкой. Каторжный и ссыльный опыт тысяч революционеров входил в общественное сознание, в опыт политической борьбы и был необходимым условием социального признания статуса революционера. Внутренняя готовность пройти через лагеря и ссылки, пострадать была присуща менталитету настоящих марксистов, ленинцев, радикалов.
Поэтому в советской художественной и мемуарной литературе каторга и ссылка нередко описывались, как фактор становления человека, как возможность самореализации, как вынужденное место встреч культурных и образованных людей, где создавались новые и поддерживались старые идейные связи.
Началось это не сегодня. Много лет существует «художник» Павленский, «журналист» Собчак, недавно к ним добавился «певец» Гасанов и так далее. Считается, что нынешнему художнику не только не нужно, но даже неприлично уметь рисовать, певцу попадать в ноты и иметь голос, а журналист это синоним ассенизатора. Но это не значит, что прежние критерии отменены. Они сохранились (в противном случае можно было бы уже закрывать мир за ненадобностью и полным разложением) и на их фоне отчетливо видно, что это все значит.
То же самое касается «правых», «левых», «монархистов», «марксистов» и прочих. О монархистах речь уже шла, так что стоит задаться вопросом – а на каком основании те или иные персонажи именуют себя левыми или правыми и тем более марксистами. Вспомним, как такие титулы («марксист», «толстовец») и определения люди обретали в незапамятные времена. Они долго находились в соответствующей среде, много читали, участвовали в знаменитых спорах – открытая, аргументированная дискуссия (часто весьма эмоциональная) была важнейшим фактором становления взглядов. Можно вспомнить полемику между марксистами и народниками, между социал-демократами и социалистами революционерами, между Струве и Плехановым, Каутским и Паннекуком. А споры в литературе – Базаров с Кирсановым у Тургенева, Годунов-Чердынцев с Кончеевым у Набокова, Макаров с Бабичевым у Олеши, Лютов с Гедали у Бабеля…Дискуссии ночами, переписывание от руки «Капитала» Маркса, круглосуточные раздумья о том, что дальше… У Горького это показано точно:
«Действительными хозяевами в квартире Деренковых были студенты - шумное сборище людей, которые жили в настроении забот о русском народе, в непрерывной тревоге о будущем России. Всегда возбужденные статьями газет, выводами только что прочитанных книг, событиями в жизни города и университета, они по вечерам сбегались в лавочку Деренкова со всех улиц Казани для яростных споров и тихого шёпота по углам. Приносили с собою толстые книги и, тыкая пальцами в страницы их, кричали друг на друга, утверждая истины, кому какая нравилась».
Там же он описывает одного «апостола» новых идей – яркий и трагический образ: «Он читал книги даже на улице, — идет по панели, закрыв лицо книгой, и толкает людей. Валяясь у себя на чердаке в голодном тифе, он кричал: - Мораль должна гармонически совмещать в себе элементы свободы и принуждения, — гармонически, гар-гар-гарм... Нежный человек, полубольной от хронического недоедания, изнуренный упорными поисками прочной истины, он не знал никаких радостей, кроме чтения книг, и, когда ему казалось, что он примирил противоречия двух сильных умов, его милые темные глаза детски счастливо улыбались. Лет через десять после жизни в Казани я снова встретил его в Харькове, он отбыл пять лет ссылки в Кемь и снова учился в университете. Он показался мне живущим в муравьиной куче противоречивых мыслей; погибая от туберкулеза, он старался примирить Ницше с Марксом, харкал кровью и хрипел, хватая мои руки холодными липкими пальцами:
-Без синтеза — невозможно жить!
Он умер на пути в университет в вагоне трамвая».
Но этого мало – сложившиеся взгляды непременно поверялись практикой. Готовностью страдать за идею. Подпольной работой, каторгой, ссылкой. Каторжный и ссыльный опыт тысяч революционеров входил в общественное сознание, в опыт политической борьбы и был необходимым условием социального признания статуса революционера. Внутренняя готовность пройти через лагеря и ссылки, пострадать была присуща менталитету настоящих марксистов, ленинцев, радикалов.
Поэтому в советской художественной и мемуарной литературе каторга и ссылка нередко описывались, как фактор становления человека, как возможность самореализации, как вынужденное место встреч культурных и образованных людей, где создавались новые и поддерживались старые идейные связи.
Telegram
Якеменко
Тут у нас опять активизировались «монархисты». Выглядывают из щелей, шевеля усиками. Ищут тех, кто не чтит царя батюшку и их приговаривают. Носят на теле загадочные кресты и медали самоварного золота, папахи (потому что на мозги похожи), белогвардейские фуражки…
Так было в самые тяжелые времена. Когда за статус «левого», «марксиста», «анархиста» можно было заплатить свободой или жизнью. Я уж не говорю о том, что все эти категории не жили, а ютились, перебивались, кое-как питались, потому что это было не важно. Мало того, вредно. Именно поэтому в 1920-е годы начался вал депрессий, самоубийств, объявления об услугах психиатров заполнили газеты – многим из тех, идейных, кто сражался за революцию, показалось, что «канарейки побивают коммунизм», что буржуазный, обывательский быт, что «страшнее Врангеля», вползает назад через занавески, уют, квартирошный дымок. Как измена себе самому воспринимался отказ от прежних идей, выписывание человека из рядов коммунистов было равносильно отлучению верующего от Церкви.
В 1990-х все начали вспоминать былые времена, активно возвращать их в быт и обиход, не замечая, что возвращают обложки, под которыми давно нет книг. Жонглировать терминами для эпатажа, эффекта, пиара стало нормальным. Достаточно вспомнить ЛДПР – там никогда не было ничего ни либерального, ни демократического, что у «Новых людей» нового не знает никто, в чем «Справедливая Россия» справедлива и за какую «правду» она выступает – не спрашивайте. Про КПРФ уже молчу. Остались прежние названия газет – «Московский комсомолец» или «Комсомольская правда» - нет ни правды, ни тем более комсомола, но это же заклинания, промысловая магия, методами которой на блесны старых слов ловят новых простодушных обывателей.
Довольно быстро быть «левым», «консерватором», «монархистом», «националистом», «анархистом», «марксистом» стало модным и абсолютно безопасным. Возникла новая форма общения – теперь обо всем нужно было говорить через губу, с усталым цинизмом, непременной критикой, приправленной хихиканьем. Трудно представить бесконечно хихикающим или ноющим марксиста или ленинца столетней давности – но именно так теперь и было.
Книги стали не нужны – они как были, так и остались большие, толстые и сложные, а нужно было опыляться левизной, радикализмом или марксизмом быстро, ускоренно, чтобы успеть на митинг или камлание. Поэтому возникло множество мусорных газеток, которые даже печатались на оберточной, закурочной бумаге для фронтовых козьих ног типа «Лимонки» или «Завтра», в которых фрики старые готовили для молодых фриков безидейную тюрю, обернутую в старинные слова и выплевывали им в головы набор штампов.
Учиться и образовываться было некогда – надо было скорее бороться за «нашуивашусвободу». Попытки спросить о Марксе и Ленине у «марксиста», «левака» или у «анархиста» о Штирнере и Бакунине воспринималась как унижение и оскорбление. Именно поэтому борьба между «правыми» и «левыми» годами ни к чему не вела – ни у тех ни у других не было ни идей, ни смыслов, ни программы, ни плана, - все было на паниковско-балагановском уровне «а ты кто такой» и часто заканчивалось совместным жраньём в «Жан-Жаке» - гулкая пустота объединяет. Так формировалось общество безыдейных пустобрехов, проводящих бесконечные политические капустники.
При этом (что важно) ни те, ни другие страдать не стремились, поскольку страдать было не за что. Ни одного не посадили за идею – все статьи были, как у шпаны, за нарушение порядка и хулиганство. При этом отчетливо наметился раскол – те из «радикалов» и «борцов», кто успевал обзавестись хорошими связями в АП, выходили из любых вод сухими, а парились в тигрятнике незадачливые туповатые простачки, орущие «Мама анархия, папа стакан портвейна». То есть на деле борьба превращалась в серию провокаций против своих же.
Постепенно дистанция между «борцом» и объектом борьбы сокращалась, пока оба не объединились в одном лице. Все чаще борьба с Кремлем направлялась из Кремля или близких к нему учреждений, СМИ на государственные деньги боролись с государством, министр финансов финансировал «Дождь», который помогал свергать Путина на Болотной, а начальник пресс-службы Путина боролась против молодежи, которая была за Путина. Честертон в «Человеке, который был четвергом» предсказывал: только начальник полиции может стать вождем восстания.
Сбылось.
Сегодня все это стало еще отчетливее.
В 1990-х все начали вспоминать былые времена, активно возвращать их в быт и обиход, не замечая, что возвращают обложки, под которыми давно нет книг. Жонглировать терминами для эпатажа, эффекта, пиара стало нормальным. Достаточно вспомнить ЛДПР – там никогда не было ничего ни либерального, ни демократического, что у «Новых людей» нового не знает никто, в чем «Справедливая Россия» справедлива и за какую «правду» она выступает – не спрашивайте. Про КПРФ уже молчу. Остались прежние названия газет – «Московский комсомолец» или «Комсомольская правда» - нет ни правды, ни тем более комсомола, но это же заклинания, промысловая магия, методами которой на блесны старых слов ловят новых простодушных обывателей.
Довольно быстро быть «левым», «консерватором», «монархистом», «националистом», «анархистом», «марксистом» стало модным и абсолютно безопасным. Возникла новая форма общения – теперь обо всем нужно было говорить через губу, с усталым цинизмом, непременной критикой, приправленной хихиканьем. Трудно представить бесконечно хихикающим или ноющим марксиста или ленинца столетней давности – но именно так теперь и было.
Книги стали не нужны – они как были, так и остались большие, толстые и сложные, а нужно было опыляться левизной, радикализмом или марксизмом быстро, ускоренно, чтобы успеть на митинг или камлание. Поэтому возникло множество мусорных газеток, которые даже печатались на оберточной, закурочной бумаге для фронтовых козьих ног типа «Лимонки» или «Завтра», в которых фрики старые готовили для молодых фриков безидейную тюрю, обернутую в старинные слова и выплевывали им в головы набор штампов.
Учиться и образовываться было некогда – надо было скорее бороться за «нашуивашусвободу». Попытки спросить о Марксе и Ленине у «марксиста», «левака» или у «анархиста» о Штирнере и Бакунине воспринималась как унижение и оскорбление. Именно поэтому борьба между «правыми» и «левыми» годами ни к чему не вела – ни у тех ни у других не было ни идей, ни смыслов, ни программы, ни плана, - все было на паниковско-балагановском уровне «а ты кто такой» и часто заканчивалось совместным жраньём в «Жан-Жаке» - гулкая пустота объединяет. Так формировалось общество безыдейных пустобрехов, проводящих бесконечные политические капустники.
При этом (что важно) ни те, ни другие страдать не стремились, поскольку страдать было не за что. Ни одного не посадили за идею – все статьи были, как у шпаны, за нарушение порядка и хулиганство. При этом отчетливо наметился раскол – те из «радикалов» и «борцов», кто успевал обзавестись хорошими связями в АП, выходили из любых вод сухими, а парились в тигрятнике незадачливые туповатые простачки, орущие «Мама анархия, папа стакан портвейна». То есть на деле борьба превращалась в серию провокаций против своих же.
Постепенно дистанция между «борцом» и объектом борьбы сокращалась, пока оба не объединились в одном лице. Все чаще борьба с Кремлем направлялась из Кремля или близких к нему учреждений, СМИ на государственные деньги боролись с государством, министр финансов финансировал «Дождь», который помогал свергать Путина на Болотной, а начальник пресс-службы Путина боролась против молодежи, которая была за Путина. Честертон в «Человеке, который был четвергом» предсказывал: только начальник полиции может стать вождем восстания.
Сбылось.
Сегодня все это стало еще отчетливее.
Telegram
Якеменко
Сегодня, когда я слышу «левый», «правый», «он монархист»», «анархист» «радикал», а иногда даже «марксист», то мне сразу становится кисло, так как это укладывается в постмодернистскую тенденцию выветрить из слова содержание и наполнить его чем угодно, но использовать…
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
🔴Сегодняшнее Утро Z.
🔴Разговора с Ольгой Александровной Бухановской, психиатром, главным врачом ЛРНЦ «ФЕНИКС» о транспереходах туда и обратно.
🔴Разговора с Ольгой Александровной Бухановской, психиатром, главным врачом ЛРНЦ «ФЕНИКС» о транспереходах туда и обратно.