«Жизнь в маленьком поселке за 500 км от ближайшего жилья отличается от той, к какой мы интуитивно привыкли.
Едем с районным судьей, рассказывает: "Адвокат у нас есть, но только один. Человек выпивающий, что скрывать, но дело знает. Поручили ему подзащитного: он спер у знакомого кредитку и снял с нее деньги. Сидит под подпиской о невыезде, ждет суда. Адвокат вызвал его на встречу, обсудить линию защиты. Слово за слово - зашли к адвокату домой, выпили как следует. Адвоката сморило, а подзащитный спер и у него, стало быть, кредитку и пошел дальше на адвокатские деньги бухать.
Приняли его менты, звонят адвокату: ваша кредитка? И что получается - адвокат теперь потерпевшим стал по новому эпизоду дела, защищать обвиняемого не может. Второй месяц звоним в коллегию адвокатов в Магадан - пришлите сотрудника. Но никто ехать не хочет. Обвиняемый живет под подпиской и в ус не дует.
Уже грешным делом хотели его спровоцировать, чтобы он мне по морде дал, тогда бы мы дело переквалифицировали, меру пресечения изменили на содержание в СИЗО, а это значит, увезли бы его в областной центр - и пусть сами с ним разбираются. Не ведется, гаденыш. Так и живем"».
«Жизнь в маленьком поселке за 500 км от ближайшего жилья отличается от той, к какой мы интуитивно привыкли.
Едем с районным судьей, рассказывает: "Адвокат у нас есть, но только один. Человек выпивающий, что скрывать, но дело знает. Поручили ему подзащитного: он спер у знакомого кредитку и снял с нее деньги. Сидит под подпиской о невыезде, ждет суда. Адвокат вызвал его на встречу, обсудить линию защиты. Слово за слово - зашли к адвокату домой, выпили как следует. Адвоката сморило, а подзащитный спер и у него, стало быть, кредитку и пошел дальше на адвокатские деньги бухать.
Приняли его менты, звонят адвокату: ваша кредитка? И что получается - адвокат теперь потерпевшим стал по новому эпизоду дела, защищать обвиняемого не может. Второй месяц звоним в коллегию адвокатов в Магадан - пришлите сотрудника. Но никто ехать не хочет. Обвиняемый живет под подпиской и в ус не дует.
Уже грешным делом хотели его спровоцировать, чтобы он мне по морде дал, тогда бы мы дело переквалифицировали, меру пресечения изменили на содержание в СИЗО, а это значит, увезли бы его в областной центр - и пусть сами с ним разбираются. Не ведется, гаденыш. Так и живем"».
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from ye
