Яранга в XXI веке: офис, мастерская и вахтовое жилье, или как традиционное жилище остается незаменимым в промышленности Чукотки
___
Чукчи и эскимосы — два очень близких культурно народа, вековые соседи по Чукотке, но архитектурная их история сильно отличается. Ближайшие несколько постов я хочу посвятить национальному жилищу этих народов, но не в форме пересказа этнографической классики. Я расскажу о том, что видел и слышал сам в ходе своей недавно завершившиеся полевой экспедиции — насколько традиционная архитектура вообще жива, и как эти постройки используются сейчас. И покажу свои фотки!
Начнем с чукотской яранги. Казалось бы, это кочевое жилище должно было уйти в прошлое после советской политики перевода чукчей на оседлость, коллективизации и строительства колхозных сёл. Как бы не так! Действительно, сегодня у каждого чукчи, как у любого жителя России, есть недвижимость — в аренде или в собственности: квартира, избушка или коттедж. Но многие сохраняют и движимость — ярангу. Да, круглый год жить в палатке из шкур сегодня вряд-ли кто-то стал бы, но, как оказалось, есть множество функций и в современной чукотской жизни, для которых яранга оказывается незаменимой.
1. Вахтовое жильё оленеводов.
Оленеводство — до сих пор основа экономики множества чукотских сёл. Эта отрасль удивительным образом сочетает в себе формы современного бизнеса, советских совхозов и традиционного кочевого уклада. Оленеводы перемещаются по тундре на новеньких снегоходах с GPS навигаторами, но продолжают жить в ярангах, пока дежурят "на вахте" в тундре.
Недавно московские архитекторы из бюро "Скайдом" пытались продать оленеводам "высокотехнологичное мобильное жилье Яранга 2.0" из легких металлоконструкций, но на презентации в Анадыре чукчи высмеяли заезжих конструкторов. Падение болта от "инновации" в снег при сборке рискует оставить человека на морозе без крова — тогда как все узлы национального жилища связываются верёвками и ремнями: даже имея все возможности компьютерного проектирования сложно придумать что-то лучше проверенной веками технологии.
Помимо зарплаты, оленеводам выделяют государственные субсидии на обновление летнего (брезентового) и зимнего (из шкур) покрытия на ярангу — ведь это рабочее оборудование! Приобрести его можно на пошивочном цехе, которые есть в чукотских селах Амгуэма, Лорино — но чаще люди пользуются услугами знакомых женщин, например, бабы Гали.
2. Офис и мастерская.
Бабушка Галя, жительница Амгуэмы, долгие годы проработала в тундре — чумработницей. Перебравшись на постоянное место жительства в посёлок, она продолжает снабжать оленеводов: шьёт им из шкур зимнюю одежду, торбаса, пологи, покрытия. Каждое утро она идёт через болото в свою ярангу, стоящую на отшибе села. Именно здесь её офис и производство. Дело в том, что условия в квартире плохо подходят для работы со шкурами — они быстро портятся в тепле, пахнут, да и занимают слишком много места. Работа сезонная: на зиму она сворачивает ярангу, передает продукцию клиентам и живёт обычной жизнью пенсионерки, с нетерпением ожидая весны, чтобы вернуться в свой уютный пропахший костром заводик.
Яранга сохранилась в оленеводческой индустрии в первую очередь за счет своей практичности — и лишь в меньшей степени из-за каких-то более высоких материй, вроде забот о национальной идентичности. Просто до сих пор не придумали ничего лучше. Поэтому чукчи не стесняются прокачивать яранги новыми технологиями, например, недавно студенты анадырского университета изобрели генератор, который позволяет заряжать смартфон прям от домашнего очага. Прибор сразу же обкатали в яранге оленеводов-родственников изобретателя, и вот он уже получил патент. В ходу также солнечные панели.
Таким образом, яранга продолжает жить главным образом потому, что живо оленеводство. Пусть на Чукотке эта индустрия функционирует не совсем по рыночной логике, и дотируется государством, но она действительно работает на сохранение традиции! И все же, символические, семейные и даже сакральные свойства яранг — тоже важный фактор их живучести, но о них поговорим в следующем посте.
___
Чукчи и эскимосы — два очень близких культурно народа, вековые соседи по Чукотке, но архитектурная их история сильно отличается. Ближайшие несколько постов я хочу посвятить национальному жилищу этих народов, но не в форме пересказа этнографической классики. Я расскажу о том, что видел и слышал сам в ходе своей недавно завершившиеся полевой экспедиции — насколько традиционная архитектура вообще жива, и как эти постройки используются сейчас. И покажу свои фотки!
Начнем с чукотской яранги. Казалось бы, это кочевое жилище должно было уйти в прошлое после советской политики перевода чукчей на оседлость, коллективизации и строительства колхозных сёл. Как бы не так! Действительно, сегодня у каждого чукчи, как у любого жителя России, есть недвижимость — в аренде или в собственности: квартира, избушка или коттедж. Но многие сохраняют и движимость — ярангу. Да, круглый год жить в палатке из шкур сегодня вряд-ли кто-то стал бы, но, как оказалось, есть множество функций и в современной чукотской жизни, для которых яранга оказывается незаменимой.
1. Вахтовое жильё оленеводов.
Оленеводство — до сих пор основа экономики множества чукотских сёл. Эта отрасль удивительным образом сочетает в себе формы современного бизнеса, советских совхозов и традиционного кочевого уклада. Оленеводы перемещаются по тундре на новеньких снегоходах с GPS навигаторами, но продолжают жить в ярангах, пока дежурят "на вахте" в тундре.
Недавно московские архитекторы из бюро "Скайдом" пытались продать оленеводам "высокотехнологичное мобильное жилье Яранга 2.0" из легких металлоконструкций, но на презентации в Анадыре чукчи высмеяли заезжих конструкторов. Падение болта от "инновации" в снег при сборке рискует оставить человека на морозе без крова — тогда как все узлы национального жилища связываются верёвками и ремнями: даже имея все возможности компьютерного проектирования сложно придумать что-то лучше проверенной веками технологии.
Помимо зарплаты, оленеводам выделяют государственные субсидии на обновление летнего (брезентового) и зимнего (из шкур) покрытия на ярангу — ведь это рабочее оборудование! Приобрести его можно на пошивочном цехе, которые есть в чукотских селах Амгуэма, Лорино — но чаще люди пользуются услугами знакомых женщин, например, бабы Гали.
2. Офис и мастерская.
Бабушка Галя, жительница Амгуэмы, долгие годы проработала в тундре — чумработницей. Перебравшись на постоянное место жительства в посёлок, она продолжает снабжать оленеводов: шьёт им из шкур зимнюю одежду, торбаса, пологи, покрытия. Каждое утро она идёт через болото в свою ярангу, стоящую на отшибе села. Именно здесь её офис и производство. Дело в том, что условия в квартире плохо подходят для работы со шкурами — они быстро портятся в тепле, пахнут, да и занимают слишком много места. Работа сезонная: на зиму она сворачивает ярангу, передает продукцию клиентам и живёт обычной жизнью пенсионерки, с нетерпением ожидая весны, чтобы вернуться в свой уютный пропахший костром заводик.
Яранга сохранилась в оленеводческой индустрии в первую очередь за счет своей практичности — и лишь в меньшей степени из-за каких-то более высоких материй, вроде забот о национальной идентичности. Просто до сих пор не придумали ничего лучше. Поэтому чукчи не стесняются прокачивать яранги новыми технологиями, например, недавно студенты анадырского университета изобрели генератор, который позволяет заряжать смартфон прям от домашнего очага. Прибор сразу же обкатали в яранге оленеводов-родственников изобретателя, и вот он уже получил патент. В ходу также солнечные панели.
Таким образом, яранга продолжает жить главным образом потому, что живо оленеводство. Пусть на Чукотке эта индустрия функционирует не совсем по рыночной логике, и дотируется государством, но она действительно работает на сохранение традиции! И все же, символические, семейные и даже сакральные свойства яранг — тоже важный фактор их живучести, но о них поговорим в следующем посте.
group-telegram.com/archizba/443
Create:
Last Update:
Last Update:
Яранга в XXI веке: офис, мастерская и вахтовое жилье, или как традиционное жилище остается незаменимым в промышленности Чукотки
___
Чукчи и эскимосы — два очень близких культурно народа, вековые соседи по Чукотке, но архитектурная их история сильно отличается. Ближайшие несколько постов я хочу посвятить национальному жилищу этих народов, но не в форме пересказа этнографической классики. Я расскажу о том, что видел и слышал сам в ходе своей недавно завершившиеся полевой экспедиции — насколько традиционная архитектура вообще жива, и как эти постройки используются сейчас. И покажу свои фотки!
Начнем с чукотской яранги. Казалось бы, это кочевое жилище должно было уйти в прошлое после советской политики перевода чукчей на оседлость, коллективизации и строительства колхозных сёл. Как бы не так! Действительно, сегодня у каждого чукчи, как у любого жителя России, есть недвижимость — в аренде или в собственности: квартира, избушка или коттедж. Но многие сохраняют и движимость — ярангу. Да, круглый год жить в палатке из шкур сегодня вряд-ли кто-то стал бы, но, как оказалось, есть множество функций и в современной чукотской жизни, для которых яранга оказывается незаменимой.
1. Вахтовое жильё оленеводов.
Оленеводство — до сих пор основа экономики множества чукотских сёл. Эта отрасль удивительным образом сочетает в себе формы современного бизнеса, советских совхозов и традиционного кочевого уклада. Оленеводы перемещаются по тундре на новеньких снегоходах с GPS навигаторами, но продолжают жить в ярангах, пока дежурят "на вахте" в тундре.
Недавно московские архитекторы из бюро "Скайдом" пытались продать оленеводам "высокотехнологичное мобильное жилье Яранга 2.0" из легких металлоконструкций, но на презентации в Анадыре чукчи высмеяли заезжих конструкторов. Падение болта от "инновации" в снег при сборке рискует оставить человека на морозе без крова — тогда как все узлы национального жилища связываются верёвками и ремнями: даже имея все возможности компьютерного проектирования сложно придумать что-то лучше проверенной веками технологии.
Помимо зарплаты, оленеводам выделяют государственные субсидии на обновление летнего (брезентового) и зимнего (из шкур) покрытия на ярангу — ведь это рабочее оборудование! Приобрести его можно на пошивочном цехе, которые есть в чукотских селах Амгуэма, Лорино — но чаще люди пользуются услугами знакомых женщин, например, бабы Гали.
2. Офис и мастерская.
Бабушка Галя, жительница Амгуэмы, долгие годы проработала в тундре — чумработницей. Перебравшись на постоянное место жительства в посёлок, она продолжает снабжать оленеводов: шьёт им из шкур зимнюю одежду, торбаса, пологи, покрытия. Каждое утро она идёт через болото в свою ярангу, стоящую на отшибе села. Именно здесь её офис и производство. Дело в том, что условия в квартире плохо подходят для работы со шкурами — они быстро портятся в тепле, пахнут, да и занимают слишком много места. Работа сезонная: на зиму она сворачивает ярангу, передает продукцию клиентам и живёт обычной жизнью пенсионерки, с нетерпением ожидая весны, чтобы вернуться в свой уютный пропахший костром заводик.
Яранга сохранилась в оленеводческой индустрии в первую очередь за счет своей практичности — и лишь в меньшей степени из-за каких-то более высоких материй, вроде забот о национальной идентичности. Просто до сих пор не придумали ничего лучше. Поэтому чукчи не стесняются прокачивать яранги новыми технологиями, например, недавно студенты анадырского университета изобрели генератор, который позволяет заряжать смартфон прям от домашнего очага. Прибор сразу же обкатали в яранге оленеводов-родственников изобретателя, и вот он уже получил патент. В ходу также солнечные панели.
Таким образом, яранга продолжает жить главным образом потому, что живо оленеводство. Пусть на Чукотке эта индустрия функционирует не совсем по рыночной логике, и дотируется государством, но она действительно работает на сохранение традиции! И все же, символические, семейные и даже сакральные свойства яранг — тоже важный фактор их живучести, но о них поговорим в следующем посте.
___
Чукчи и эскимосы — два очень близких культурно народа, вековые соседи по Чукотке, но архитектурная их история сильно отличается. Ближайшие несколько постов я хочу посвятить национальному жилищу этих народов, но не в форме пересказа этнографической классики. Я расскажу о том, что видел и слышал сам в ходе своей недавно завершившиеся полевой экспедиции — насколько традиционная архитектура вообще жива, и как эти постройки используются сейчас. И покажу свои фотки!
Начнем с чукотской яранги. Казалось бы, это кочевое жилище должно было уйти в прошлое после советской политики перевода чукчей на оседлость, коллективизации и строительства колхозных сёл. Как бы не так! Действительно, сегодня у каждого чукчи, как у любого жителя России, есть недвижимость — в аренде или в собственности: квартира, избушка или коттедж. Но многие сохраняют и движимость — ярангу. Да, круглый год жить в палатке из шкур сегодня вряд-ли кто-то стал бы, но, как оказалось, есть множество функций и в современной чукотской жизни, для которых яранга оказывается незаменимой.
1. Вахтовое жильё оленеводов.
Оленеводство — до сих пор основа экономики множества чукотских сёл. Эта отрасль удивительным образом сочетает в себе формы современного бизнеса, советских совхозов и традиционного кочевого уклада. Оленеводы перемещаются по тундре на новеньких снегоходах с GPS навигаторами, но продолжают жить в ярангах, пока дежурят "на вахте" в тундре.
Недавно московские архитекторы из бюро "Скайдом" пытались продать оленеводам "высокотехнологичное мобильное жилье Яранга 2.0" из легких металлоконструкций, но на презентации в Анадыре чукчи высмеяли заезжих конструкторов. Падение болта от "инновации" в снег при сборке рискует оставить человека на морозе без крова — тогда как все узлы национального жилища связываются верёвками и ремнями: даже имея все возможности компьютерного проектирования сложно придумать что-то лучше проверенной веками технологии.
Помимо зарплаты, оленеводам выделяют государственные субсидии на обновление летнего (брезентового) и зимнего (из шкур) покрытия на ярангу — ведь это рабочее оборудование! Приобрести его можно на пошивочном цехе, которые есть в чукотских селах Амгуэма, Лорино — но чаще люди пользуются услугами знакомых женщин, например, бабы Гали.
2. Офис и мастерская.
Бабушка Галя, жительница Амгуэмы, долгие годы проработала в тундре — чумработницей. Перебравшись на постоянное место жительства в посёлок, она продолжает снабжать оленеводов: шьёт им из шкур зимнюю одежду, торбаса, пологи, покрытия. Каждое утро она идёт через болото в свою ярангу, стоящую на отшибе села. Именно здесь её офис и производство. Дело в том, что условия в квартире плохо подходят для работы со шкурами — они быстро портятся в тепле, пахнут, да и занимают слишком много места. Работа сезонная: на зиму она сворачивает ярангу, передает продукцию клиентам и живёт обычной жизнью пенсионерки, с нетерпением ожидая весны, чтобы вернуться в свой уютный пропахший костром заводик.
Яранга сохранилась в оленеводческой индустрии в первую очередь за счет своей практичности — и лишь в меньшей степени из-за каких-то более высоких материй, вроде забот о национальной идентичности. Просто до сих пор не придумали ничего лучше. Поэтому чукчи не стесняются прокачивать яранги новыми технологиями, например, недавно студенты анадырского университета изобрели генератор, который позволяет заряжать смартфон прям от домашнего очага. Прибор сразу же обкатали в яранге оленеводов-родственников изобретателя, и вот он уже получил патент. В ходу также солнечные панели.
Таким образом, яранга продолжает жить главным образом потому, что живо оленеводство. Пусть на Чукотке эта индустрия функционирует не совсем по рыночной логике, и дотируется государством, но она действительно работает на сохранение традиции! И все же, символические, семейные и даже сакральные свойства яранг — тоже важный фактор их живучести, но о них поговорим в следующем посте.
BY Воздушные избы
Share with your friend now:
group-telegram.com/archizba/443