«Неутешное горе» Иван Крамской, 1884 Третьяковская галерея, Москва
Эту картину Крамской задумал, переживая личную трагедию. В 1876-м умер его сын Марк, а в 1889-м — ещё один сын, Иван. Моделью для скорбящей матери на картине, вероятно, выступила супруга художника, Софья.
Свет в комнате приглушён, но интерьер всё равно светлее, чем пятно черноты в самом центре. Женщина в траурном платье выглядит сгустком пустоты посреди привычной жизни. На контрасте с чёрной тканью похоронный венок в ящике смотрится почти неуместно радостным.
На левом краю холста — приоткрытая дверь, из-за которой льётся свет. Вероятно, там комната с детским гробом, у которого горят свечи.
Мать не бьётся в истерике, даже не плачет. Единственный знак отчаяния — кружевной платок, прижатый ко рту. Вся боль видна в отрешённом взгляде.
Крамской был уверен, что картину никто не купит. Он подарил её Павлу Третьякову. Меценат же уговорил его принять оплату. Что было весьма кстати: художник нуждался в деньгах.
«Неутешное горе» Иван Крамской, 1884 Третьяковская галерея, Москва
Эту картину Крамской задумал, переживая личную трагедию. В 1876-м умер его сын Марк, а в 1889-м — ещё один сын, Иван. Моделью для скорбящей матери на картине, вероятно, выступила супруга художника, Софья.
Свет в комнате приглушён, но интерьер всё равно светлее, чем пятно черноты в самом центре. Женщина в траурном платье выглядит сгустком пустоты посреди привычной жизни. На контрасте с чёрной тканью похоронный венок в ящике смотрится почти неуместно радостным.
На левом краю холста — приоткрытая дверь, из-за которой льётся свет. Вероятно, там комната с детским гробом, у которого горят свечи.
Мать не бьётся в истерике, даже не плачет. Единственный знак отчаяния — кружевной платок, прижатый ко рту. Вся боль видна в отрешённом взгляде.
Крамской был уверен, что картину никто не купит. Он подарил её Павлу Третьякову. Меценат же уговорил его принять оплату. Что было весьма кстати: художник нуждался в деньгах.
These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from ye
