«Зора на террасе» Анри Матисс, 1913 Музей изобразительных искусств имени Пушкина, Москва
В Марокко Матисс столкнулся с особенностями исламской культуры. Женщины отказывались позировать незнакомому художнику, тем более с бесстыдно открытым лицом.
Серебряковой в этом плане было проще — она сама женщина. Ну а Делакруа в гарем привёл сам его хозяин. Матиссу же пришлось искать натурщицу среди девушек древнейшей профессии: они в мусульманской стране в чём-то более свободны.
По европейским меркам Зора ещё ребёнок. Но в Марокко она трудилась в публичном доме. Сеансы позирования проходили на крыше борделя, в перерывах между клиентами.
На картине истории Зоры нет. Есть только цвет. Мягкая голубизна затапливает стык между стеной и полом. Кажется, что перед нами иллюстрация к арабской сказке: девушка левитирует на ковре.
Узор на её одежде и тапочки-бабуши рифмуются с формой рыбок в аквариуме. Это всё — эстетические объекты, плывущие в густой марокканской лазури аквариума-холста.
«Зора на террасе» Анри Матисс, 1913 Музей изобразительных искусств имени Пушкина, Москва
В Марокко Матисс столкнулся с особенностями исламской культуры. Женщины отказывались позировать незнакомому художнику, тем более с бесстыдно открытым лицом.
Серебряковой в этом плане было проще — она сама женщина. Ну а Делакруа в гарем привёл сам его хозяин. Матиссу же пришлось искать натурщицу среди девушек древнейшей профессии: они в мусульманской стране в чём-то более свободны.
По европейским меркам Зора ещё ребёнок. Но в Марокко она трудилась в публичном доме. Сеансы позирования проходили на крыше борделя, в перерывах между клиентами.
На картине истории Зоры нет. Есть только цвет. Мягкая голубизна затапливает стык между стеной и полом. Кажется, что перед нами иллюстрация к арабской сказке: девушка левитирует на ковре.
Узор на её одежде и тапочки-бабуши рифмуются с формой рыбок в аквариуме. Это всё — эстетические объекты, плывущие в густой марокканской лазури аквариума-холста.
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from ye
