Даже Чехов не в силах меня торкнуть. Разве что Линч, но нет больше Линча. Радость знают лишь девочки-волонтёрки. А у меня-то какая радость? О личном
Не принято говорить в родном общепите Общества, коим славится город Питер.
Эпоха железного века русской поэзии Создала поэзию Z и милый официоз. Никому не принадлежать - это весело. Полозкова ушла, но Воскрес Христос.
Я гляжу на эти неистовые баталии И обнимаю берёзку за голгофскую талию.
Обнимать - это всё, что нам остаётся, Между родными бодряческими ханжами И релокантами из новых нью-йоркцев. Стихи - это корка льда на пожаре.
Чуть надтреснет - и взвоет бездна. То, что пишу я, грядущему интересно.
А пока я просто иду по грязному насту, Захожу в аптеку и к кому-нибудь в гости. Судьба - гуттаперчивая гимнастка: Может выжить, а может разбиться вовсе.
Поэзия - это судьба, и ей всё равно, Какое покажут общественное кино.
Завтра пройдут все, как с ветвей листики. Не пройдут лишь Родина и вот эта боль. Искусство есть нечто, что вне политики. От тренда и антитренда меня уволь.
В Питере, как обычно, заснежены фонари. Не дай вам Господь, знать это изнутри.
Даже Чехов не в силах меня торкнуть. Разве что Линч, но нет больше Линча. Радость знают лишь девочки-волонтёрки. А у меня-то какая радость? О личном
Не принято говорить в родном общепите Общества, коим славится город Питер.
Эпоха железного века русской поэзии Создала поэзию Z и милый официоз. Никому не принадлежать - это весело. Полозкова ушла, но Воскрес Христос.
Я гляжу на эти неистовые баталии И обнимаю берёзку за голгофскую талию.
Обнимать - это всё, что нам остаётся, Между родными бодряческими ханжами И релокантами из новых нью-йоркцев. Стихи - это корка льда на пожаре.
Чуть надтреснет - и взвоет бездна. То, что пишу я, грядущему интересно.
А пока я просто иду по грязному насту, Захожу в аптеку и к кому-нибудь в гости. Судьба - гуттаперчивая гимнастка: Может выжить, а может разбиться вовсе.
Поэзия - это судьба, и ей всё равно, Какое покажут общественное кино.
Завтра пройдут все, как с ветвей листики. Не пройдут лишь Родина и вот эта боль. Искусство есть нечто, что вне политики. От тренда и антитренда меня уволь.
В Питере, как обычно, заснежены фонари. Не дай вам Господь, знать это изнутри.
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields.
from ye
