θεωρία и теория

⬆️ Вопросоответы о византийской философии: Тимур Щукин (продолжение)

ТЩ: Философия мыслилась как внешнее (то есть заимствованное у внешних мудрецов – у язычников) знание и как подвижнический образ жизни. С первой были напряженные отношения – в буквальном смысле напряженные, то есть отношения никогда не разрывались, но напряжение не ослабевало. Тому было две причины. Во-первых, там, где античные философские системы заходили на территорию богословия, они воспринимались с подозрением. То есть, скажем, учение о категориях или учение о форме и материи – это, пожалуйста. А вот учение о Едином и Перводвижителе – с этим сложнее, это нуждалось в существенной корректировке или вовсе отвергалось. Во-вторых, античных философов часто обвиняли в том, что они вели жизнь не настолько нравственную, чтобы быть вправе выступать учителями в сфере высокой мудрости. С другой стороны, христианский образ жизни (омонимично или по существу – это зависит от конкретного автора и от контекста) назывался истинной философией. Разумеется, т.н. отвлеченное знание не очень ценилось, но оно ведь не ценилось и в античности, как мы знаем из замечательной книжки Пьера Адо «Что такое античная философия».

ΘТ: 5. Как византийские мыслители сочетали аскетику и видение благости и красоты мира?

ТЩ: Тут я вынужден говорить банальности. С т.з. христианского богословия, Бог зла не творил, а значит сотворенный им мир благ и прекрасен. Но при этом мир во зле лежит, то есть находится в состоянии перманентного распада, которому может сопротивляться только человеческая воля – при поддержке божественной. Из этих двух тезисов исходили абсолютно все авторы - без исключения. Дальше нужно смотреть на конкретного автора. Если это раннехристианский апологет, в задачу которого входит обоснование благости Творца, он будет воспевать и Божие творение. Если это египетский аскет или христианский философ, который вырос на аскетической литературе (Леонтий Византийский или Максим Исповедник), то они будут равнодушны к красотам природы и сосредоточатся на втором тезисе – тем более, что он, по совести говоря, имеет большее практическое значение. В гомилетике Григория Богослова или Григория Паламы можно встретить и то и другое. А у гуманистов вроде Михаила Пселла присутствует идея «гармонии» или «среднего пути» между крайней аскезой и гедонизмом. Но это все же специфическая традиция.

ΘТ: 6. Каково значение византийской философии для современной культуры: теологии, философии, логики и других областей знания?

Схоластика, как я сказал выше, вышла из школы Аммония, которая является феноменом не только позднеантичной, но и византийской философии. Дионисий Ареопагит оказал огоромное влияние на средневековую мистику, а она на всю культуру. Византийский исихазм – одно из оснований русской культуры. Сама культура догматической полемики оказала огромное влияние на средневекового европейца, а значит и на европейца вообще. Ну и наконец, именно византийская философская традиция стала тем ситом или бутылочным горлышком, через которое до нас дошла античная философия. Мы имеем возможность читать только тех античных философов, которых читали византийские мыслители.

ΘТ: 7. Каких авторов и исследователей византийской философии Вы бы посоветовали читать? Что бы Вы посоветовали молодым исследователем этой области?

Начать можно с книг еп. Василия Кривошеина «Симеон Новый Богослов» и книги о. Иоанна Мейендорфа «Жизнь и труды Григория Паламы», книги Ж.-К. Ларше, русских исследователей Г.И. Беневича и В.М. Лурье. На иностранных языках книг, конечно, гораздо больше. Например, не утратила актуальности книга Василия Татакиса «Византийская философия»(она на французском).

⬇️ (продолжение)

#вопросоответы

www.group-telegram.com/ye/contemplor.com/507

746 viewsedited  Oct 5 at 09:29

⬆️ Вопросоответы о византийской философии: Тимур Щукин (продолжение)

ТЩ: Философия мыслилась как внешнее (то есть заимствованное у внешних мудрецов – у язычников) знание и как подвижнический образ жизни. С первой были напряженные отношения – в буквальном смысле напряженные, то есть отношения никогда не разрывались, но напряжение не ослабевало. Тому было две причины. Во-первых, там, где античные философские системы заходили на территорию богословия, они воспринимались с подозрением. То есть, скажем, учение о категориях или учение о форме и материи – это, пожалуйста. А вот учение о Едином и Перводвижителе – с этим сложнее, это нуждалось в существенной корректировке или вовсе отвергалось. Во-вторых, античных философов часто обвиняли в том, что они вели жизнь не настолько нравственную, чтобы быть вправе выступать учителями в сфере высокой мудрости. С другой стороны, христианский образ жизни (омонимично или по существу – это зависит от конкретного автора и от контекста) назывался истинной философией. Разумеется, т.н. отвлеченное знание не очень ценилось, но оно ведь не ценилось и в античности, как мы знаем из замечательной книжки Пьера Адо «Что такое античная философия».

ΘТ: 5. Как византийские мыслители сочетали аскетику и видение благости и красоты мира?

ТЩ: Тут я вынужден говорить банальности. С т.з. христианского богословия, Бог зла не творил, а значит сотворенный им мир благ и прекрасен. Но при этом мир во зле лежит, то есть находится в состоянии перманентного распада, которому может сопротивляться только человеческая воля – при поддержке божественной. Из этих двух тезисов исходили абсолютно все авторы - без исключения. Дальше нужно смотреть на конкретного автора. Если это раннехристианский апологет, в задачу которого входит обоснование благости Творца, он будет воспевать и Божие творение. Если это египетский аскет или христианский философ, который вырос на аскетической литературе (Леонтий Византийский или Максим Исповедник), то они будут равнодушны к красотам природы и сосредоточатся на втором тезисе – тем более, что он, по совести говоря, имеет большее практическое значение. В гомилетике Григория Богослова или Григория Паламы можно встретить и то и другое. А у гуманистов вроде Михаила Пселла присутствует идея «гармонии» или «среднего пути» между крайней аскезой и гедонизмом. Но это все же специфическая традиция.

ΘТ: 6. Каково значение византийской философии для современной культуры: теологии, философии, логики и других областей знания?

Схоластика, как я сказал выше, вышла из школы Аммония, которая является феноменом не только позднеантичной, но и византийской философии. Дионисий Ареопагит оказал огоромное влияние на средневековую мистику, а она на всю культуру. Византийский исихазм – одно из оснований русской культуры. Сама культура догматической полемики оказала огромное влияние на средневекового европейца, а значит и на европейца вообще. Ну и наконец, именно византийская философская традиция стала тем ситом или бутылочным горлышком, через которое до нас дошла античная философия. Мы имеем возможность читать только тех античных философов, которых читали византийские мыслители.

ΘТ: 7. Каких авторов и исследователей византийской философии Вы бы посоветовали читать? Что бы Вы посоветовали молодым исследователем этой области?

Начать можно с книг еп. Василия Кривошеина «Симеон Новый Богослов» и книги о. Иоанна Мейендорфа «Жизнь и труды Григория Паламы», книги Ж.-К. Ларше, русских исследователей Г.И. Беневича и В.М. Лурье. На иностранных языках книг, конечно, гораздо больше. Например, не утратила актуальности книга Василия Татакиса «Византийская философия»(она на французском).

⬇️ (продолжение)

#вопросоответы

BY θεωρία и теория