В упадке кувшины, и вся морось и мелочь ловится на живца: склонённые головы зарядок в подуличном переходе.
Что же это свалилось на наши бессвязные руки – тяжесть размером с кровать, пятно красного моря за побережьем вытяжки.
Гребешок прочёсывает синиц на пене земли. Те покачиваются в тазах гор, уточки для ванны — кроссдрессеры, что ещё делать в этих краях скучающим, остающимся крыльям. Резиновый драг, грудь накладная из инея.
Если мы сваримся в зимнем саду, я бы хотела запомнить это как осень, как любовь, из-за которой тепла тушь у химической трассы. Перебойная альвеола. Электричество замедляется, поезд моргает, отчётливы между кадрами руки на шее дерева, врасплох цветущего в стужу, невнимательный сон на посту.
И военная госпиталь наполняется белой водой, будто чистят блочную флейту, в её туннеле подволакивает оставшейся ногой бахилы холода. Весь духовой день прижимается к губам силача-подсолнечника.
Интерлюдия: между людьми падает лютня-луковица, и один из них говорит, брось меня, отрекись, никогда больше не находи в загородных душевых эти странные хвойные ветви.
Интермедиа: в глитчевых сообщениях стробилусы соглядают друг друга, как ступени ракет, летящих навстречу.
В упадке кувшины, и вся морось и мелочь ловится на живца: склонённые головы зарядок в подуличном переходе.
Что же это свалилось на наши бессвязные руки – тяжесть размером с кровать, пятно красного моря за побережьем вытяжки.
Гребешок прочёсывает синиц на пене земли. Те покачиваются в тазах гор, уточки для ванны — кроссдрессеры, что ещё делать в этих краях скучающим, остающимся крыльям. Резиновый драг, грудь накладная из инея.
Если мы сваримся в зимнем саду, я бы хотела запомнить это как осень, как любовь, из-за которой тепла тушь у химической трассы. Перебойная альвеола. Электричество замедляется, поезд моргает, отчётливы между кадрами руки на шее дерева, врасплох цветущего в стужу, невнимательный сон на посту.
И военная госпиталь наполняется белой водой, будто чистят блочную флейту, в её туннеле подволакивает оставшейся ногой бахилы холода. Весь духовой день прижимается к губам силача-подсолнечника.
Интерлюдия: между людьми падает лютня-луковица, и один из них говорит, брось меня, отрекись, никогда больше не находи в загородных душевых эти странные хвойные ветви.
Интермедиа: в глитчевых сообщениях стробилусы соглядают друг друга, как ступени ракет, летящих навстречу.
BY Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. I want a secure messaging app, should I use Telegram? In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.”
from ye
