Сергей Попов о сравнении российского арт-рынка с индийским:
Почему интересно говорить об индийском современном искусстве? Потому что типологически оно схоже с нашим — как бы это ни казалось парадоксальным на первый взгляд.
Индия, как и Россия — гигантская страна, одна из самых больших не только в Азии, но и в мире, с населением, в десять раз превышающим российское. С высокой концентрацией людей в городах (Дели и Мумбаи — самые густонаселенные города мира), с высоким уровнем бедности и неравенства. Это мультиэтническое и многоконфессиональное государство — в нем уживаются десятки наций и несколько религий сосуществуют на равных (буддизм, индуизм, ислам, христианство). Это страна с претензией на гегемонию в регионе и с тлеющими конфликтами на границах. Это одна из самых быстрорастущих экономик мира — и достаточно взгляда на улицы Дели, чтобы понять, насколько это перспективное для развития место.
При этом бизнес здесь, как и в России, увлечён инвестициями не только в наиболее очевидные материальные активы, но и в альтернативные — в том числе, в искусство. Современное искусство в Индии — одна из активно растущих сфер. Полтора десятилетия назад она росла примерно теми же темпами, что и в России. Мы на равных выступали в концепции BRIC (Brazil, Russia, India, China), участвуя, например, в модных лондонских аукционах с таким названием. Кризис 2008 года так же подкосил индийское искусство, как и российское.
Но Индия очнулась быстрее и легче (в этой сфере) перенесла последствия финансовой катастрофы. Результат: сейчас в Индии сопоставимые крупные художники стоят в 2-4 раза дороже, чем в России. Как по средним ценам, так и по аукционным рекордам. Те же самые данные мы получим, если обратимся и к послевоенному времени, когда индийское искусство впервые получило освобождение от колониальной зависимости. Индийцы очень ценят лидеров искусства того поколения и чествуют их как классиков. Кстати, в Индии нет такого разрыва, как в позднем советском искусстве между официозом и андеграундом. Зато есть очень высокая приверженность тому, что у нас любят называть «традиционным искусством».
Удивителен столь серьезный разрыв в ценах на топовое искусство между Индией и Россией. При этом средние цены на большую часть имен, как и в России, невысоки — в сравнении с европейским, американским или китайским искусством. Ещё большее ощущение контраста вносит вид индийских институций искусства — не в пример нашим, они откровенно бедны, порой убоги, и по организации, и по дизайну, и по концептуальному подходу к выставкам и коллекциям.
И все же индийское искусство безоговорочно лидирует в мире в сравнении с российским с точки зрения репрезентации. Дело, очевидно, в следующих двух факторах. Первый — высокая интегрированность топовых индийских художников в крупнейшие международные галереи. Вторая, обратная — более высокая, чем в России, представленность грандов мирового искусства в индийских коллекциях (от этом можно судить в том числе и по ярмарке).
В этом смысле нашему искусству есть куда расти. Но для роста, в первую очередь, необходим высокий уровень доверия между акторами рынка (который как раз сейчас наблюдается). И, разумеется, необходимо снижение тех степеней агрессии и токсичности, которые наша страна показывает в последние годы.
При этом нельзя забывать, что и другие страны имеют тенденцию к росту. И нынешнее отставание преодолеть не так легко. У меня сложилось ощущение, что, хотя индийцы выказывают необыкновенное радушие по поводу России и всего российского в бытовых разговорах, конкурируют они в действительности не с нами, а с теми же быстро растущими мощными азиатскими соседями — Китаем, Индонезией, Арабскими Эмиратами. И нам стоит это иметь в виду.
Сергей Попов о сравнении российского арт-рынка с индийским:
Почему интересно говорить об индийском современном искусстве? Потому что типологически оно схоже с нашим — как бы это ни казалось парадоксальным на первый взгляд.
Индия, как и Россия — гигантская страна, одна из самых больших не только в Азии, но и в мире, с населением, в десять раз превышающим российское. С высокой концентрацией людей в городах (Дели и Мумбаи — самые густонаселенные города мира), с высоким уровнем бедности и неравенства. Это мультиэтническое и многоконфессиональное государство — в нем уживаются десятки наций и несколько религий сосуществуют на равных (буддизм, индуизм, ислам, христианство). Это страна с претензией на гегемонию в регионе и с тлеющими конфликтами на границах. Это одна из самых быстрорастущих экономик мира — и достаточно взгляда на улицы Дели, чтобы понять, насколько это перспективное для развития место.
При этом бизнес здесь, как и в России, увлечён инвестициями не только в наиболее очевидные материальные активы, но и в альтернативные — в том числе, в искусство. Современное искусство в Индии — одна из активно растущих сфер. Полтора десятилетия назад она росла примерно теми же темпами, что и в России. Мы на равных выступали в концепции BRIC (Brazil, Russia, India, China), участвуя, например, в модных лондонских аукционах с таким названием. Кризис 2008 года так же подкосил индийское искусство, как и российское.
Но Индия очнулась быстрее и легче (в этой сфере) перенесла последствия финансовой катастрофы. Результат: сейчас в Индии сопоставимые крупные художники стоят в 2-4 раза дороже, чем в России. Как по средним ценам, так и по аукционным рекордам. Те же самые данные мы получим, если обратимся и к послевоенному времени, когда индийское искусство впервые получило освобождение от колониальной зависимости. Индийцы очень ценят лидеров искусства того поколения и чествуют их как классиков. Кстати, в Индии нет такого разрыва, как в позднем советском искусстве между официозом и андеграундом. Зато есть очень высокая приверженность тому, что у нас любят называть «традиционным искусством».
Удивителен столь серьезный разрыв в ценах на топовое искусство между Индией и Россией. При этом средние цены на большую часть имен, как и в России, невысоки — в сравнении с европейским, американским или китайским искусством. Ещё большее ощущение контраста вносит вид индийских институций искусства — не в пример нашим, они откровенно бедны, порой убоги, и по организации, и по дизайну, и по концептуальному подходу к выставкам и коллекциям.
И все же индийское искусство безоговорочно лидирует в мире в сравнении с российским с точки зрения репрезентации. Дело, очевидно, в следующих двух факторах. Первый — высокая интегрированность топовых индийских художников в крупнейшие международные галереи. Вторая, обратная — более высокая, чем в России, представленность грандов мирового искусства в индийских коллекциях (от этом можно судить в том числе и по ярмарке).
В этом смысле нашему искусству есть куда расти. Но для роста, в первую очередь, необходим высокий уровень доверия между акторами рынка (который как раз сейчас наблюдается). И, разумеется, необходимо снижение тех степеней агрессии и токсичности, которые наша страна показывает в последние годы.
При этом нельзя забывать, что и другие страны имеют тенденцию к росту. И нынешнее отставание преодолеть не так легко. У меня сложилось ощущение, что, хотя индийцы выказывают необыкновенное радушие по поводу России и всего российского в бытовых разговорах, конкурируют они в действительности не с нами, а с теми же быстро растущими мощными азиатскими соседями — Китаем, Индонезией, Арабскими Эмиратами. И нам стоит это иметь в виду.
BY Деньги в искусство
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from ye
