Делегированный синдром Мюнхгаузена - это уже кошмар, даже книг никаких не нужно писать. И если в большинстве случаев весь замес триллеров вращается как раз вокруг самого этого синдрома (“Sharp Objects” или “The Act”), то у Пьюн Хе-Янг синдром Мюнхгаузена превращается не просто в делегированный, а в псевдоделегированный.
Оги просыпается после комы. В аварии погибла его жена, а он чудом остался жив, правда коммуницировать может только морганием. У врачей большие надежды, это уже не первый случай, и они говорят, что при должном уходе, оптимизме и старании со стороны больного и его опекуна, можно продвинуться довольно далеко. Вплоть до возвращения к нормальной жизни. За дело берется теща…
Историю рассказывает сам Оги. Оказавшись запертым в своем теле, он вспоминает все, что было до этого, и его отношения с женой медленно, день за днем превращаются из утраты и горя в нечто совсем иное.
Отличный психологический триллер, который держит до самого последнего момента в напряжении, а потом, по азиатской традиции, оставляет много вопросов и мыслей. У меня даже немного сердце скакало в некоторых местах. Саспенс выстроен так мастерски, что оторваться невозможно. По книге мог бы получиться какой-нибудь замысловатый корейский фильм. Может быть, он и есть, я не искала.
Концовка настолько оказалась загадочной, что в гугле просят объяснения, как вообще это все понимать. Даже как-то грустно стало… как плохо нынче идут метафоры.
Кто владеет английским (или корейским) и любит триллеры - обязательно читать.
Делегированный синдром Мюнхгаузена - это уже кошмар, даже книг никаких не нужно писать. И если в большинстве случаев весь замес триллеров вращается как раз вокруг самого этого синдрома (“Sharp Objects” или “The Act”), то у Пьюн Хе-Янг синдром Мюнхгаузена превращается не просто в делегированный, а в псевдоделегированный.
Оги просыпается после комы. В аварии погибла его жена, а он чудом остался жив, правда коммуницировать может только морганием. У врачей большие надежды, это уже не первый случай, и они говорят, что при должном уходе, оптимизме и старании со стороны больного и его опекуна, можно продвинуться довольно далеко. Вплоть до возвращения к нормальной жизни. За дело берется теща…
Историю рассказывает сам Оги. Оказавшись запертым в своем теле, он вспоминает все, что было до этого, и его отношения с женой медленно, день за днем превращаются из утраты и горя в нечто совсем иное.
Отличный психологический триллер, который держит до самого последнего момента в напряжении, а потом, по азиатской традиции, оставляет много вопросов и мыслей. У меня даже немного сердце скакало в некоторых местах. Саспенс выстроен так мастерски, что оторваться невозможно. По книге мог бы получиться какой-нибудь замысловатый корейский фильм. Может быть, он и есть, я не искала.
Концовка настолько оказалась загадочной, что в гугле просят объяснения, как вообще это все понимать. Даже как-то грустно стало… как плохо нынче идут метафоры.
Кто владеет английским (или корейским) и любит триллеры - обязательно читать.
BY Drinkcoffee.Readbooks | Книги и некниги
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news.
from ye
