Сборник репортажей Елены Рачевой из «Новой газеты» «Волчье место» — идеальная в моем представлении книга журналиста. Кто-то ударяется в фикшн, кто-то объединяет под книжной обложкой свои интервью, но больше всего на Настоящую Книгу похожи, на мой взгляд, именно такие вот сборники. Рачева пишет про жизнь провинции со всеми ее сюрреалистическими темами — когда нужно долго идти по сугробам из-за отмененных электричек, когда гордился, что строишь БАМ, а теперь живешь по инерции, когда твоих овец грызут волки, когда твой дом разрушается, а государству ты не нужен. Русская хтонь, но без чернухи и, главное, морализаторства: хорошему репортажу оно не требуется. Я знаком с Леной благодаря нашей общей подруге Зареме Заудиновой (она написала к «Волчьему месту» крутое предисловие), хотел прочесть эту книжку с 2018 года и рад, что наконец дошли руки. Мог бы написать про то, что лучшие репортажи в российской журналистике сегодня пишут женщины — Рачева, Костюченко,Рейтер,Герасименко,Сулим, но это и без меня все понимают.
Сборник репортажей Елены Рачевой из «Новой газеты» «Волчье место» — идеальная в моем представлении книга журналиста. Кто-то ударяется в фикшн, кто-то объединяет под книжной обложкой свои интервью, но больше всего на Настоящую Книгу похожи, на мой взгляд, именно такие вот сборники. Рачева пишет про жизнь провинции со всеми ее сюрреалистическими темами — когда нужно долго идти по сугробам из-за отмененных электричек, когда гордился, что строишь БАМ, а теперь живешь по инерции, когда твоих овец грызут волки, когда твой дом разрушается, а государству ты не нужен. Русская хтонь, но без чернухи и, главное, морализаторства: хорошему репортажу оно не требуется. Я знаком с Леной благодаря нашей общей подруге Зареме Заудиновой (она написала к «Волчьему месту» крутое предисловие), хотел прочесть эту книжку с 2018 года и рад, что наконец дошли руки. Мог бы написать про то, что лучшие репортажи в российской журналистике сегодня пишут женщины — Рачева, Костюченко,Рейтер,Герасименко,Сулим, но это и без меня все понимают.
But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from ye
