Автор лучшего среди меня романа прошлого года написала «Тетрадь Катерины Суворовой», тревожную и нежную «книгу иноагента о том, что делает с людьми тоталитарная система». «Это самая личная моя книга, самая тяжелая для меня, — признается сама Линор Горалик. — Я написала ее потому, что не написать уже было невозможно, она в крови у меня плескалась». «Тетрадь» выглядит как важный элемент вселенной Горалик (так, «Бумажная Церковь» и Тухачевск, «находящийся на месте Санкт-Петербурга в отсутствие Санкт-Петербурга», ее читателям давно известны), но при этом прекрасно воспринимается и как отдельная книга — и как маленькое чудо. По сумбурным строчкам Суворовой, адресованным сыну, мы не сразу понимаем, кого и чего боится эта молодая женщина и что именно с ней произошло. Безумна она или у паранойи есть основания, быстро становится неважно: окружающий мир враждебен, трудно не сойти в нем с ума. «Найденный дневник» — проверенный эпохами прием, а в этой книге он словно изобретен заново. А еще — в ней волшебные иллюстрации.
Автор лучшего среди меня романа прошлого года написала «Тетрадь Катерины Суворовой», тревожную и нежную «книгу иноагента о том, что делает с людьми тоталитарная система». «Это самая личная моя книга, самая тяжелая для меня, — признается сама Линор Горалик. — Я написала ее потому, что не написать уже было невозможно, она в крови у меня плескалась». «Тетрадь» выглядит как важный элемент вселенной Горалик (так, «Бумажная Церковь» и Тухачевск, «находящийся на месте Санкт-Петербурга в отсутствие Санкт-Петербурга», ее читателям давно известны), но при этом прекрасно воспринимается и как отдельная книга — и как маленькое чудо. По сумбурным строчкам Суворовой, адресованным сыну, мы не сразу понимаем, кого и чего боится эта молодая женщина и что именно с ней произошло. Безумна она или у паранойи есть основания, быстро становится неважно: окружающий мир враждебен, трудно не сойти в нем с ума. «Найденный дневник» — проверенный эпохами прием, а в этой книге он словно изобретен заново. А еще — в ней волшебные иллюстрации.
The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.”
from ye
