Мою сокурсницу снова поместили под домашний арест. Второй раз за эти три года. В первый раз милосердный военный суд, «просто», оштрафовал ее на 600 тысяч рублей. По нынешним временам можно сказать помиловал. И, вот, снова обыск, ночь в изоляторе, браслет на ноге и запрет на общение. Знакомая юристка говорит, что, раз это рецидив, теперь ее точно посадят. Но писать об этом юристка не советует. Потому что огласка, по ее мнению, в такого рода делах только вредит. Я принялся отчаянно спорить. Ведь мы с детства знаем, что все злодеяния на свете происходят в тишине. Когда никто не видит, можно совершать все что угодно. Пытать, сажать, убивать. Только огласка может сдерживать беспредел власти. Я спорил, спорил и вдруг осознал, что на самом деле все наоборот. Вернее, так должно быть. Наверное, в демократических странах все именно так и работает. Но в стране, где слово демократия является ругательством, огласка совершенно бессмысленна и даже вредна. Разве помогла она хоть кому-нибудь, с кем российская власть решила расправиться? Я о таких случаях в последние три года не знаю. - Нам всем удобнее работать, когда к делу не приковано внимание прессы, - объясняла юристка. – И адвокатам, и прокурорам, и судьям. Если дело не публичное, судья может пойти на некоторые поблажки, с ним можно о чем-то договориться. И приговор, может, вынесет не такой суровый. А журналисты его только напрягут. Опять же из-за огласки процесс станет известен начальству. Начальство возьмет дело под свой контроль. И тогда судья, даже если захочет, не сможет дать обвиняемому маленький срок. Не говоря о том, что широкая общественность все равно ничего не узнает. Издания, которые могут такое опубликовать, в России запрещены. Их читают только релоканты и диссиденты - те, кого не нужно ни в чем переубеждать. А вот до тех, кого мы хотим переубедить, эта информация просто не дойдет. А если до кого и дойдет, то они все равно в нее не поверят. Ведь исходить она будет от тех, кто признан врагом России. И ради чего тогда все это рассказывать? Ради того, чтобы человечество узнало о злодеяниях? Чтобы виновные предстали перед судом истории? Но человечеству в массе своей плевать. У людей в других странах свои заботы. А суд истории штука, конечно, хорошая, но когда он еще будет. Человек же уже сейчас из-за нашей потребности в правдорубстве получит СИЗО, вместо домашнего ареста, и пятнадцать лет, вместо пяти. На самом деле, все во мне протестует против этой логики. Но я не могу найти аргументов, которые могли бы эту логику сломать.
Мою сокурсницу снова поместили под домашний арест. Второй раз за эти три года. В первый раз милосердный военный суд, «просто», оштрафовал ее на 600 тысяч рублей. По нынешним временам можно сказать помиловал. И, вот, снова обыск, ночь в изоляторе, браслет на ноге и запрет на общение. Знакомая юристка говорит, что, раз это рецидив, теперь ее точно посадят. Но писать об этом юристка не советует. Потому что огласка, по ее мнению, в такого рода делах только вредит. Я принялся отчаянно спорить. Ведь мы с детства знаем, что все злодеяния на свете происходят в тишине. Когда никто не видит, можно совершать все что угодно. Пытать, сажать, убивать. Только огласка может сдерживать беспредел власти. Я спорил, спорил и вдруг осознал, что на самом деле все наоборот. Вернее, так должно быть. Наверное, в демократических странах все именно так и работает. Но в стране, где слово демократия является ругательством, огласка совершенно бессмысленна и даже вредна. Разве помогла она хоть кому-нибудь, с кем российская власть решила расправиться? Я о таких случаях в последние три года не знаю. - Нам всем удобнее работать, когда к делу не приковано внимание прессы, - объясняла юристка. – И адвокатам, и прокурорам, и судьям. Если дело не публичное, судья может пойти на некоторые поблажки, с ним можно о чем-то договориться. И приговор, может, вынесет не такой суровый. А журналисты его только напрягут. Опять же из-за огласки процесс станет известен начальству. Начальство возьмет дело под свой контроль. И тогда судья, даже если захочет, не сможет дать обвиняемому маленький срок. Не говоря о том, что широкая общественность все равно ничего не узнает. Издания, которые могут такое опубликовать, в России запрещены. Их читают только релоканты и диссиденты - те, кого не нужно ни в чем переубеждать. А вот до тех, кого мы хотим переубедить, эта информация просто не дойдет. А если до кого и дойдет, то они все равно в нее не поверят. Ведь исходить она будет от тех, кто признан врагом России. И ради чего тогда все это рассказывать? Ради того, чтобы человечество узнало о злодеяниях? Чтобы виновные предстали перед судом истории? Но человечеству в массе своей плевать. У людей в других странах свои заботы. А суд истории штука, конечно, хорошая, но когда он еще будет. Человек же уже сейчас из-за нашей потребности в правдорубстве получит СИЗО, вместо домашнего ареста, и пятнадцать лет, вместо пяти. На самом деле, все во мне протестует против этой логики. Но я не могу найти аргументов, которые могли бы эту логику сломать.
BY Фукс-пресс
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. 'Wild West' The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from ye
