group-telegram.com/intuition2036/16821
Last Update:
Путин зачем-то сравнил СВО с Крымской войной.
Сходство-то действительно колоссальное. Как и поражение.
“Он, в частности, напомнил, что после Крымской войны 1853-1856 годов, когда на Россию был наложен ряд ограничений, многие писали, что она изолировалась и не реагирует на какие-то несправедливости, происходящие в мире. В ответ на это, продолжил президент, тогдашний глава МИД Российской империи Александр Горчаков разослал депешу со словами "Россия не сердится, Россия сосредотачивается". "И постепенно, по мере сосредоточения России, она вернула себе все права и в Черном море, и укрепилась - и так далее", - заметил президент. Он обратил внимание также, что некоторые историки называют Крымскую войну "нулевой мировой войной", так как в ней участвовали против РФ практически все европейские державы. Затем, однако, ситуация менялась, уже в Первую мировую войну те же страны были союзниками России. "Все меняется, остаются неизменными только интересы", - заключил Путин”.
Наверное, дошли руки и до Тарле. А я напомню:
«Слепота Николая в течение всей второй половины 1853 г. была слепотой человека, который не хочет видеть, которого обманывают и который хочет игнорировать правду. […]
Николай сознательно желает внушить своим верноподданным совершенно ложное представление, будто Европа не против него, а с ним, будто «главные державы» не будут поддерживать Турцию и будто Турция идет напролом не только против царя, но и против солидарной с ним «миролюбивой Европы».
Так тверда была вера царя в то, что русский обыватель наглухо отрезан от заграничных новостей и что можно в высочайших манифестах печатать хоть сказки Шехерезады, всему поверят.
А с другой стороны, Николай явно желал преуменьшить опасность той ситуации, которая создалась для России. […]
Подходила середина октября 1853 г., а в Дунайских княжествах, где уже давно стояли русские войска, никто толком не знал, будет ли «настоящая» война с Турцией или не будет и, самое главное, какова в точности основная мысль царя.
Бутурлин, представитель русского правительства, сидит в Бухаресте, в центре, и ровно ничего не может понять и не может ответить толком Меншикову. «Ваша светлость желает знать, находимся ли мы тут в войне с турками? Ответ на это такой: да и нет». […]
Самое главное, понять нельзя в точности, чего хочет Николай: «Что касается наших проектов, наших планов, — они так туманны, так мало определенны, что почти равны нулю (cela équivaut presque à rien)... А кроме того, не мы призваны решать, что мы будем делать. Наши директивы должны к нам прийти из высшего места».
Но «в высшем месте» сами еще колебались и не решались, и огромная военная машина работала как-то на холостом ходу. Рука лежала на руле — и не сообщала рулю движения. Меншиков спрашивал у Бутурлина, а Бутурлин отзывался полным неведением. Горчаков ждал повелений от Паскевича, а Паскевич не хотел их давать. И все они с недоумением и плохо скрываемым раздражением глядели на Зимний дворец. Но Зимний дворец молчал. Владыка половины Европы и половины Азии, недавний гегемон, дававший направление мировой политике, колебался. События развертывались не так, как он ждал, он уже переставал ими управлять, потому что они перерастали его.
А мнимые партнеры и действительные противники в начатой опасной игре уже не давали ему возможности внезапно ее оборвать и выждать лучших условий для ее возобновления. […]
Так кончился первый период Дунайской кампании. С чисто военной, стратегической точки зрения эта кампания и в этом первом, как и во втором, конечном своем периоде, являлась классическим образцом того, до какой степени даже армия первоклассная по своему человеческому материалу решительно не может достигнуть поставленных ей целей, если верховное командование само не уверено в том, имеют ли эти цели какой-либо политический смысл, и если войска совсем лишены умелого непосредственного руководства».
(Е.Тарле, Крымская война)
@intuition2036
BY Интуиция подскажет
Share with your friend now:
group-telegram.com/intuition2036/16821