Антон Метельков

город братская могила
в животе у крокодила
ну-ка выбей нам данила
каменный огонь

на него сбегутся звери
подымать вопрос о вере
забывая все потери
от былых погонь

сочинители элегий
члены партий и коллегий
сумасшедшие калеки
вот и ваш черед

вот он голос запредельный
и запой семинедельный
в остывающей котельной
старый новый год

снова в бой идут куранты
а ямайские пираты
выдвигают меморандум
вавилон, гори

по доске гуляют дети
скучно им на белом свете
по доске гуляет ветер
дверку притвори

вот любители лимонов
и ценители камонов
как сказал бы петр мамонов
а теперь ремонт

скучен голос запредельный
и запой семинедельный
крест нательный и постельный
все дешевый понт

вавилону не горится
деткам бедненьким не спится
мама не велит топиться
завтра классный час

завтра будет ноу фьюче
ветер злобный и колючий
и на дне болота ключик
каждому из нас

20.03.2025

Дмитрий Григорьев

солнце сядет
ветер утихнет
все закончится
а что дальше

будем ждать восхода
если умрет кто-то
закопаем его в огороде
или за сараем под кустом смородины
у него теперь другая родина

всё закончится
спички и соль
но мы подождём
пока ещё есть время

будем согревать себя
ласковыми словами
сядем рядом
как пчёлы зимой
что будет потом — неважно
тьма сменяется светом
свет — тьмой

а когда и времени не останется,
пойдем на заброшенную станцию
где сладко спит дитя
в деревянном ящике
из-под снарядов
и ему ничего не надо

25.03.2025

Дмитрий Строцев

поэт
как всякий человек
хочет проспать
весь этот ужас

он
нечаянно для себя
ускользает в сон
гефсиманский апостольский
в сон
семи отроков эфесских

а пробуждается
уже
в золотом веке
поэзии гармонии и свободы
или
на этапе в гулаг

26.04.2012

Андрей Жданов

Герметичное совершенство деревьев, растущих у края обрыва.
Геометрический хаос развалин коровника.
Мы проходим медленно, как только можем, медленно, медленно,
нас
уже предотвратить невозможно,
можно только убить, расчленить, вывезти в город в мешках,
бросить в контейнер
и уходить,
раздосадованными, что столько было хлопот.
Что разбудили тех, кто не спит.

Нас останутся рисовать наши души и беглые дети
из лагерей,
что построены до перестройки.
Там в одном есть чёртово колесо.
Мы пока ещё можем прощать и найти в этом смыслы.
Наши образы,
созданные на бумаге детьми,
попытаются вдохновлять,
гастарбайтеров,
что жарят неподалёку пойманных рыб.

Трепетать будут жалкие травы
и осины, но им не впервой.
Жаркий пепел недолго останется жарким,
он быстро остынет.
Нас прохожие назовут именами своих сыновей,
дочерей,
нас
уже никто не поднимет
даже как выпавшую монету,
как крестик с разорванного гайтана.
Это самая малая тайна, которую мы уносим.

Положи свои руки мне сзади на плечи пока ты ещё цела.
Поцелуй мой затылок
будто бы ты пчела.
Мёдом своим, влагой своей, вкусом металла и хлеба
накорми меня, напитай,
пока я иду на небо.
Я люблю тебя. Я всегда это делал, когда ты не знала.
Я всегда обманывал себя от конца до начала.
Никаких поворотов я не мыслил в своей судьбе.
Всё, что я сказал в этом мире –
было только тебе.

Всё, о чём я молчал, о чём просто смотрел,
было самым важным на самом деле,
важнее, чем наш расстрел.
Это было восходом солнца и одновременно его закатом,
это было каким-то подвигом.
Ничего не вернуть обратно.
Мы теперь летим над этим обрывом,
над ивами этими, над костром, где жарят рыбу.
Нам теперь уже многое всё равно.
Мы не будем смотреть этот фильм. И мы теперь заодно.

06.03.2025

Нина Искренко

Сидит человек на бульваре
Собака бежит по бульвару
А за собакой другой человек по бульвару идёт

Деревья стоят на бульваре
Степенные старые с твёрдой корой
Деревья которые собственно и составляют бульвар

А рядом с бульваром проходит трамвай

И я вот иду по бульвару
А ты не идёшь по бульвару
Ты спишь после встречи на Эльбе
Ты спишь или пляшешь на сцене Большого театра в балете Жизель
А может не спишь а всю ночь проектируешь новый дизайн или дизель
А может быть ты по другому бульвару идёшь

С подругой сидишь на коленях
Стоишь наклонившись над другом твоим
Он пьяный твой друг И ему хорошо

Ему хорошо но не очень
Тошнит его тут на бульваре
Тошнит в темноте под скамейку
на тёмный исчерченный мелом асфальт

Хороший асфальт на бульваре
Недавно совсем положили
Просто приятно ты знаешь идти

Идти в темноте по бульвару
и видеть горящие окна домов и строений
Наверно тут можно и хлеба купить

Ну хлеба положим навряд ли
тут купишь с бульвара свернув
Ведь хлеб и вода категории не бытовые
а лишь ускользающие за пределы сознанья
ᅠᅠᅠᅠᅠᅠᅠмодели и формы реальности тупоголовой
и в руки они не даютсяᅠни хлеб ни вода

Они отрицают с улыбкой свою нарративность
Аморфною дымкой скользя герменируя сквозь опредмеченный воздух
абстрактным соитьем стесняя вечерний бульвар

Они не конкретны и не когерентны как эта влюблённая пара
сцепившая члены свои в эпицентре ночного бульвара
собравшая силы свои для упорного и животворного в первооснове бесценной труда
созревая как хлеб и вода
в обоюдопрозрачном свеченье ночного бульвара
лёгким паром врываясь в его утомленные поры
преломляясь над хлебом его и водой

И только один Грибоедов дурак молодой
стоит на бульварном бульвареᅠбульварных романов герой
стоит наступая на каменный плащ изощрённой в сарказме ногой
Стоит понимаешь ли
Строит тут из себя
командора

09.09.1990

Мы продолжаем: заброшенный сад камней

Сегодня и навсегда в течение месяца — открытие краудфандинга на издание новых книг, ненавистных и обожаемых.

· Любовь Баркова, «Все существуют и всё существует»
(с предисловием Анны Родионовой)

Редактор — Михаил Бордуновский

***

между альвеолами
мы проложили
спрессовье имён.

плотным-плотно‌
сымёнье
на прочной диафрагме —
там и несу его.

<...>

· Зухра Яникова, «Горгона Медуза»

Редактор — Владимир Кошелев

<...>

Вот здесь у тебя и возникает противоречие, если бы видео не было ФЕЙКОМ, то все бы мы уже окаменели, потому что через камеру эффект такой же, как и в жизни. Если ты говоришь, что у змей такие же глаза, то и работают они так же, а именно — превращают смотрящих в камень. Ты камень сейчас? А, может, я камень? А, может, миллионы людей с ютуба? Здесь у тебя не может быть контраргументов совсем. Все живы.

·

Молча отдать последнее: https://planeta.ru/campaigns/barkova-yanikova

Денис Ларионов
Зеркало для героя

Не справившись с обязательным экзаменом, Пятница 6'5"
отправляется в Измышленное-Настоящее, о котором С. Зонтаг
в книге “Regarding the Pain of Others”, изданной в «Ад Маргинем
Пресс» в 2013 году под названием «Смотрим на чужие страдания»,
пишет не как об исключении, но как о норме (в переводе В. Голышева).

На (известную только по фотографиям) войну. Впереди Пятницы
отправляются копия заявления с тройной печатью, две копии паспорта,
справка от психиатра, СНИЛС. Вместе с Пятницей отправляются паспорт,
подлинник заявления с тройной печатью, мыло, пакет раскрошившегося печенья.
Мобильной связью на высоте Безымянной пользоваться запрещено.

Персональная карточка Пятницы выдаётся уже на месте. Первое, что
он видит, когда поезд пробивает незримую стену на въезде, — город
в просветах стен, но без стёкол (кто цитату узнал, тому выговор).
Насквозь проржавела лопасть, закреплённая в центре пустого двора,
взбивающая дни недели: сегодня, сегодня, сегодня, сегодня, сегодня.

С другой стороны тащится броневик, в который вставлены неопрятные
будущие мертвецы с тупым камнем в сердце (кто понял, о ком здесь,
тому подзатыльник). Дым полностью застилает разлинованный видеовоздух, об этом Пятница и
напишет в мессенджер. Скорей бы завтра,
думает он, пока на другом конце города, упс, кто-то включает пеленг.

Проходит полгода, остановилась планета (кто в курсе, тому пиздец точно).
Издалека доносится отвратительный звук сирены, резонирующий с сигналом
бедствия, исходящим прямо из корковой зоны. «Всю ночь обстреливали!» —
кричит Пятница. «Всю ночь обстреливали каркас мира!» — не своим голосом
вопит он, когда его, еле живого, волочат за шкирку по уценённому льду.

- - - - - - - - - - -

из подборки «Фанфик в стиле Бориса Слуцкого» в журнале «Дактиль», №66, март 2025

Евгений Вольперт

мы встретились но не поговорили
я сразу умер всё пошло не так
тебе как посторонней в морге
не выдавали тело наш десятый "Б"
на похоронах был представлен слабо…
мы встретились увы я снова умер
на похоронах был какой-то сброд
бомжи кладбищенские пара мутных типов
из параллельных классов наш десятый "Б"
на этот раз никак представлен не был…
мы встретились я был де-факто жив
но в доску пьян пел песни хоровые
с дружком каким-то тоже в доску пьяным
игравшим на баяне нам с тобой
поговорить опять не удалось…
мы встретились я был вполне живой
я объяснял тебе что нет пока в футболе
команды лучше тут я снова умер
на середине фразы впрочем ты уже
другого ничего не ожидала
на похоронах наш десятый "Б"
представлен не был ты сказала речь
тем чувакам из параллельных классов
они похлопали в ладоши пьяный бомж
сыграл нам на баяне больше мы
с тобою в этом мире не встречались

31.03.2025

Галина Рымбу
МАМА ПИШЕТ. Я ПИШУ

◾️Мама пишет:
Есть ли у вас интернет? Есть ли у вас свет?

(4 мая 2022, после ракетных ударов по Львову)

◾️Я пишу
(в чёрный блокнот):

Каждый крик — о происхождении.
А идентичность — это окрик? То, чем кто-то другой может тебя окликнуть? Или шёпот — тайный, интимный, неточный — где-то глубоко внутри, наедине с собой? Невозможно (?) писать стихи этим шёпотом. Испытанием имени.

◾️Мама пишет:

Я думаю мы всё-таки больше беларусы, не украинцы.
Фамилия Пода-Чикаленко — не совсем украинская.
Точно тебе говорю. Это беларуская. Так мне сказал исторический специалист. Он смотрел в интернете. Мы беларусы. А семья наша всегда была связана с Россией.
Жаль, что ты забыла свою родину. Забыла свой дом.

◾️Я пишу:

Я сейчас дома. А ты?

◾️Мама пишет:

Всё из-за тебя.
Сын болеет из-за тебя. Я болею из-за тебя. Отец не хочет с тобой говорить. Он болеет из-за тебя. Нельзя ненавидеть Россию.

◾️Я пишу
(в чёрный блокнот):

Читаю Петара Боянича. «Насилие и мессианизм». Не могу понять, что он пишет. Не хочу, чтобы кто-то мог совершать насилие — мессианское или иное. Может ли просто быть защита, которая не побеждает, а каким-то образом преобразует ужас, насилие, «зло»? Преображение насилия в сопротивлении: можно ли его считать мессианским?

◾️Мама пишет:

День матери сегодня.
Материнская любовь абсолютна.

◾️Мама пишет:

Белая береза под моим окном, принакрылась светом словно серебром!

◾️Мама пишет
(в ответ на фото вечернего Львова залитого летним солнцем):

Учите русский язык!
Ребенок не должен лишаться права учиться русскому языку.

◾️Я пишу:

Но ты запретила папе учить меня румынскому.
Тебе и мне тогда кто выбрал языковую судьбу?

◾️Мама пишет
(в ответ на фото из Мариуполя):

Мира всем детям Земли!

◾️Мама пишет
(в ответ на фотографии из Бучи):

Фейки. Прочитай лучше книгу «Украина: Империя Лжи».

◾️Я пишу
(в чёрный блокнот):

«В горячей ночи мы ныряем всё глубже в кровавые потоки вод. Здесь — зажаты между корней, там — между зубами акул» (Роза Ауслендер)

◾️Мама пишет:

Совесть — это память.

◾️Мама пишет:

Советую тебе читать спокойную классику. Например «Дворянское гнездо» Тургенева.

◾️Мама пишет:

По жилым домам никто не бьёт.
В Неаполе появилась фреска с изображением Достоевского в поддержку русской культуры. Художник выразил протест против нарастающей в мире русофобии. Я не люблю русофобию.

◾️Мама пишет:

Ещё раз советую держать язык за зубами.
Не пугай ребенка. Не слушай фейки.
Держи язык за зубами.

◾️Мама пишет:

Я свою родину не предаю! В отличие от тебя

◾️Я пишу
(в чёрный блокнот):

Поэтическая порнография медийного военного образа в «антивоенных» российских стихах — вот что в большинстве таких текстов сейчас происходит. Я чувствую связь. Не могу перестать стыдиться. Это вынимает язык с корнем. Ставит под вопрос саму возможность поэтической работы в этом языке. А здесь у меня — что происходит? Какая-то скудная речь движется рывками. Неродными словами. Это даже не поэзия на грани провала. Это и есть провал. И я могу быть здесь, изнутри.

◾️Мама пишет:

Родина — это место, где человек родился. Чтобы ты знала.
А обо всём, что происходит в мире, из львовского подвала нельзя судить.

◾️Я пишу:

5.06.2022. Вот так сейчас выглядит карта воздушных тревог:
Под ударом вся Украина. Вот так у всей страны начинается воскресное утро.

◾️Мама пишет:

Выезжайте к нам!

◾️Я пишу:

В другую Сибирь мы приедем. Которая станет отдельной страной/ странами/ автономиями с демократическим управлением.

◾️Мама пишет:

Я про это слушать не хочу. Пошла готовить гуляш.

◾️Я пишу
(в чёрный блокнот):

Беньямин писал про темпоральность и ритм бомбардировок во время Первой мировой. Как пример разгона цивилизации, её новой скорости. Ритм ракетной атаки, время полета сверхзвуковой ракеты. Сегодня. Сверхскорость. Схлопывание ужаса в мгновения. Но запаздыващие мобильные оповещения о тревогах. Сирена на улице тоже бывает запаздывает. Нигде в нашем районе невозможно полностью уберечься.

◾️Мама пишет:

С днём народного единства!
С днём рождения Москвы!

◾️Я пишу:

Окна заклеили скотчем. Всё в порядке. Но у нас тут в подвале мышь.

Даша пишет, [31.03.2025 14:38]
Она шумит и грызёт пенопласт. Тревожно спать.

◾️Мама пишет:

Во сне я проглатываю язык ненависти.

Мёртвый холодный язык.
Ужас материнского языкового оледенения.

Как давно меня заковали в лёд, в мертвый язык идеологии?

Я принцесса в сугробе. Я украинка. Дочь украинки. Этническая украинка. Я спящая. Я балерина!

Я целую те пять прошлогодних каштанов, которые вы собрали на детской площадке по дороге из школы.

Я целую ваши хлебные палочки, спички, йод, ножницы и батарейки.

Я целую три леденца, которые завалялись в кармане твоей куртки: дюшес, кока-кола, бим-бом.

Я люблю вас и надписи, которые оставляют на снарядах российские военные.

Я люблю твои орфографические ошибки и захватническую войну, которая питается прошлым.

Я люблю твой ужас и приготовления к депортации.

Я целую идею превентивного удара, остроту языкового вопроса.

Я люблю подмосковные вечера, которых никогда не видела.

Я люблю свой дом тем языком, который на меня спускают сверху небесные пауки.

Я — жительница страны!

Я люблю, когда неофашисты изучают твой инстаграм.

Я люблю «не блокируй меня». Это святое.

Я люблю, когда «музыка раскололась». Я целую все органные регистры твоего лица.

◾️Я пишу:

Воображаемое либретто. Моя история.
Моя позиция. Мой язык убийцы. История двадцатого века. Все от кого я есть оказались в Сибири. И не знали Сибирь. Мой язык: материнский. Миглена Николчина пишет. Юлия Кристева пишет. Старые материалы. Ем слова как снег.

◾️Мама пишет:

В небе тоже не лучше. Тебя нет. Документов нет. Документов бабушки нет. Ничего не помним. Ничего не знаем. Всё потерялось. Дядя твой всё сжёг. Ему скажи спасибо, как он жёг после похорон. Девичья фамилия — это родина. Это невеста. По жилым домам никто не бьет. Окна заклеили скотчем? Я — твой зверь. Я твой суверен.

◾️Я пишу:

Чтобы сохранить память о конкретном.

Как мама лепит пельмени и пишет в толстые желтоватые «общие тетради» планы уроков. А я пытаюсь ей подражать. И тоже пишу, хоть пока не знаю значения букв. И делаю такие волны химерных букв, бесконечные кардиограммы своего текста на десятки страниц. Такое асемическое первописьмо. Возможно в нём всё уже есть, всё в нём находится. Папа делает мне лодочку из своих ног, накрытых синим «морским» покрывалом, и я качаюсь в ней. Запах маминой подмышки. Пыльный почти земляного цвета мешок с картошкой и кабачками который отец тащит с дачи на плече. И я бегу за ним. Вкус круглого хлеба, который он сам испёк в духовке. Песни лаутаров на касете без надписей. Одна из трех касет, которые у нас есть. Чёрная с широкими полями осенняя шляпа мамы, которую она не даёт мне мерять. Она не знает, что когда её нет и я одна дома, я пытаюсь превратить её в шляпу волшебника, а ещё нюхаю её внутри. Когда мамы нет рядом — запах маминой головы из шляпы — как будто бы она рядом. Железные пружины двух приставленных друг к другу кроватей на которых мы спим втроём. Перед сном я люблю приподнять матрас и запихивать в них пальцы. Разводы на потолке которые ночью при свете старого торшера превращаются в разных существ: вот бог ветра, летящий по небу в цветущей колеснице, выдувающий клубы морозного воздуха.

◾️Мама. Это моя мама:

Крепкая, с широкими плечами. Тонкие, всегда сухие и шершавые руки. Широкая загорелая шея. Её запах, который помню всегда: степного ветра, зеленого лука и молока, ранеток, крапивы и кошки. Когда я была маленькая так и называла её: «мама-кошка». Когда она спит, то громко храпит и сопит во сне. Когда она начинает плакать, она не может остановиться. Где-то далеко, в глубоком времени она обнимает меня.

31.03.2025

Лев Оборин

Не сердись, сердце
чужого цветка,
твое огнеумие на язык
переводится как цепочка
бранных слов,
исчезающих
в собственной музыке.

Что далеко расти до самого верха —
понимаю, сочувствую,
даже завидую; сны, которых
я никогда не увижу! свет, в который
не окунусь! нападение цвета
в порядке защиты,
бесхитростной и любимой

01.04.2025

Дмитрий Герчиков

сгенерируй стихотворение
которое
нельзя дочитать до конца

сгенерируй стихотворение
про стихотворение

из бесконечного числа
бесконечных стихотворений

бесконечная полнота
неполных связей

где финал варьируется
вариациями обрывов

сгенерируй мне n
вариантов обрывов

сгенерируй
n-ый день n-ной войны

последний день
приёма антидепрессантов

последний день
дневного стационара

последний день
подписки на open.ai

последний день
двадцать первого века

в какой-нибудь
икс стране

сгенерируй мне
последний день чаушеску

бесконечен день
последний

бесконечной
империи икс

вечен день
последний

последнего
президента икс

сгенерируй мне икс
и кису

сгенерируй чаушеску
и несквик

долог n-ый день
бесконечный

в сердце
безграничной империи

долог выстрел
и шлейф его

тянется
нескончаемым днём

долог твой возглас
и взгляд

сообщает о жизни
которую

невозможно прожить
нельзя сгенерировать

сгенерируй мне жизнь
которую
нельзя сгенерировать

сгенерируй мне жизнь
которую
не прожить до конца

первый день новой
бесконечной жизни

сгенерируй воскресение
нескончаемых душ

сгенерируй демократию
и смешную пони

сгенерируй конституцию
бесконечных свобод

невидимые изображения
нескончаемых нас

в некой невозможной
стране

всё станет
возможным

вариации невозможных
стихотворений

которые невозможно
записать до конца

вариации невозможных кис
икс в степени икс

01.04.2025

Антон Азаренков

Внимательные, тихие,
далёкая родня –
Домашневы, Бредихины –
все смотрят на меня

на пустыре, за лающим
навозным СНТ,
на Вознесенском кладбище,
в гранитной тесноте.

Денёк холодный, вербовый,
прозрачный на просвет –
ты это мне, наверное,
передаёшь привет.

Такой – разочарованный,
не весит ничего,
как крестик мельхиоровый,
как снег после всего.

27.03.2025

поэту григорию батрынче дали 6,6 лет строгого режима. вот что об этом пишет саша сараев:

"Еду из суда. Грише Батрынче дали 6,6 лет строгого режима. Будут ещё, конечно, поданы апелляции, но в общем и целом итог такой.

Хочется, чтобы за то время, которое у него отняли, про него не забыли, чтобы он не выпал из литературного процесса и после освобождения мог вернуться к нормальной жизни, к полноценному творчеству. Даже сейчас, спустя 10 месяцев в СИЗО, он улыбается, не теряет надежды. Давайте, пожалуйста, поможем ему её сохранить. Не забывайте про Гришу, пишите ему хотя бы иногда, публикуйте его стихи. Это всё очень важно.

Хочу в ближайшее время собрать вечер в поддержку Гриши, сообщу отдельно".

Лора Гилпин
Двухголовый ягнёнок
/перевод с английского Дмитрия Кузьмина/

Наутро, когда парни с фермы обнаружат
это чудо природы, то завернут тельце
в газету и отнесут в музей.

Но нынче он ещё живой, на северном
выпасе, обок с матерью. Совершенный
летний вечер: луна встаёт над самым
яблоневым садом, ветер шелестит. И вот
он смотрит на́ небо, и звёзд
там вдвое больше, чем всегда.

(из подборки в журнале Poetica)

Александр Скидан

здесь бывал хармс
здесь бывала старуха хармса
здесь бывал старик хармса
здесь бывал хармс

здесь бывал печник хармса
здесь бывал ночник хармса
здесь бывала неизвестная наташа хармса
здесь бывал хармс

здесь бывал иван иваныч самовар хармса
здесь бывала хню хармса
здесь бывала на смерть казимира малевича хармса
здесь бывал хармс

здесь бывал сундук хармса
здесь бывал тюк хармса
здесь бывал хрюк хармса
здесь бывал хармс

здесь бывала пещь хармса
здесь бывала вещь хармса
здесь бывала я долго смотрел на зеленые деревья хармса
здесь бывал хармс

здесь где о пронумерованных явлениях и существованиях
о существованиях и существах
где начало одного хорошего дня
здесь бывал хармс

здесь бывал введенский хармса
здесь бывал молчите все хармса
здесь бывала печь
здесь пылала речь

здесь где ленинград ждет судьба ковентри
здесь бывал хармс
здесь бывал введенский хармса

02.04.2025

Александр Беляков

удельные владения ума
окутала смирительная тьма
в её плену застрявший как во льду
ум почивает с сердцем не в ладу
не спится только сердцу твоему
со всех сторон открытому во тьму

март 2025

Геннадий Каневский

эти полы называются брекчиа.
в них случайно
просыпали камешки всех перекрёстков мира.
если вглядеться пристально,
можно увидеть
два, которыми мы обменялись при встрече.

пока не наступило твёрдое время,
зеленоватое в лучах заходящего солнца,
незастывшее пусть торопится в гости,
руками, ногами, щупальцами разгоняя,
перемешивая его, как бетономешалка.

всё же сгущается полночь в юго-восточном
углу комнаты, незаполненном при обмене,
и книгу стихов открыв на случайной странице,
то ли лайкать хочется, то ли плакать.

04.04.2025

Егана Джаббарлы
Марине Соколовской

мы говорили друг другу больница боль
тело врач
но еще было то, что мы не говорили
и то, что уже не успеет никто сказать
была боль, но еще была нежность,
неизвестная никому
невесомая как завитушка
прыгающая на ветру

была боль, но еще уклончивость,
когда вам говорят, что вы красивая
вы отвечаете, что это эффект кофты с мухоморами
и отводите взгляд

была боль, но еще размышление
вы пишите:
как прожить свою жизнь?
можно ли заместить ее в памяти более желанной версией?
мы решили тогда, что живем в прозрачности
между мертвыми и живыми
может, так все и было?

была боль, но она была меньше, чем мы
меньше нас
меньше вас
все пройдет и останется поезд
стучать
все пройдет и останется море
бежать
все пройдет
перестанет болеть
все пройдет

кроме любви
она не пройдет никогда

03.04.2025

Люба Макаревская

На каких
мертвых крыльях
поэзия
несет
сама
себя

Как она
собирает
себя
из языка
смерти
и слюны
любовников

/Каждый раз
заново/

Чужие позвонки
в анатомическом
театре
вот все
что ты
и я
знаем про
речь

До того
как она
захлестнет
волной
посреди
желания
или скорби

И выйдешь
из нее
немая
белая
как простыня
и не сразу
вспомнишь
а как работают
слова.

07.04.2025