Вот выразительный портрет Визина с его зачётной книжки — из собрания Л.И. Черткова. Мне посчастливилось довольно много поработать со студенческими вещами Визина, и они были обаятельно-грубыми, но тогда в 2020-м совершенно не было времени вглядеться в них по-настоящему.
Защищался он в 1930-м с обрезными гравюрами и макетом книжечки «О рыбе Ерше и о рыбе Леще, как у них был суд за славное море Онего». Об этих гравюрах с особой нежностью говорил Иван Дмитриевич Шаховской; они и правда уморительные и инкунабульно-честные (не знаю, как точнее сформулировать), в том смысле, что сделаны с той же уверенностью и куражом, которые свойственны были первым книгопечатникам.
Вообще, главная эмоция, которую испытываешь по отношению к творчеству «фаворят» — почему-то и правда нежность. Не ко всем, конечно (к Дейнеке нежность не получится испытывать), но почти ко всему последнему курсу мастера: за их сплочённость, самоиронию, дикое мастерство.
Защищался он в 1930-м с обрезными гравюрами и макетом книжечки «О рыбе Ерше и о рыбе Леще, как у них был суд за славное море Онего». Об этих гравюрах с особой нежностью говорил Иван Дмитриевич Шаховской; они и правда уморительные и инкунабульно-честные (не знаю, как точнее сформулировать), в том смысле, что сделаны с той же уверенностью и куражом, которые свойственны были первым книгопечатникам.
Вообще, главная эмоция, которую испытываешь по отношению к творчеству «фаворят» — почему-то и правда нежность. Не ко всем, конечно (к Дейнеке нежность не получится испытывать), но почти ко всему последнему курсу мастера: за их сплочённость, самоиронию, дикое мастерство.
group-telegram.com/letatline2022/804
Create:
Last Update:
Last Update:
Вот выразительный портрет Визина с его зачётной книжки — из собрания Л.И. Черткова. Мне посчастливилось довольно много поработать со студенческими вещами Визина, и они были обаятельно-грубыми, но тогда в 2020-м совершенно не было времени вглядеться в них по-настоящему.
Защищался он в 1930-м с обрезными гравюрами и макетом книжечки «О рыбе Ерше и о рыбе Леще, как у них был суд за славное море Онего». Об этих гравюрах с особой нежностью говорил Иван Дмитриевич Шаховской; они и правда уморительные и инкунабульно-честные (не знаю, как точнее сформулировать), в том смысле, что сделаны с той же уверенностью и куражом, которые свойственны были первым книгопечатникам.
Вообще, главная эмоция, которую испытываешь по отношению к творчеству «фаворят» — почему-то и правда нежность. Не ко всем, конечно (к Дейнеке нежность не получится испытывать), но почти ко всему последнему курсу мастера: за их сплочённость, самоиронию, дикое мастерство.
Защищался он в 1930-м с обрезными гравюрами и макетом книжечки «О рыбе Ерше и о рыбе Леще, как у них был суд за славное море Онего». Об этих гравюрах с особой нежностью говорил Иван Дмитриевич Шаховской; они и правда уморительные и инкунабульно-честные (не знаю, как точнее сформулировать), в том смысле, что сделаны с той же уверенностью и куражом, которые свойственны были первым книгопечатникам.
Вообще, главная эмоция, которую испытываешь по отношению к творчеству «фаворят» — почему-то и правда нежность. Не ко всем, конечно (к Дейнеке нежность не получится испытывать), но почти ко всему последнему курсу мастера: за их сплочённость, самоиронию, дикое мастерство.
BY Рустам Габбасов
Share with your friend now:
group-telegram.com/letatline2022/804