Любая нечисть – воплощенный образ страха. Энциклопедия народных суеверий – список того, что боялся народ.
К слову сказать, в том числе поэтому сегодня у образованной публики нет демонологии. Заблудиться в лесу практически невозможно: выйдешь по спутнику, а не выйдешь – спасатели найдут (леший выходит из чата). Истосковаться "в щепку" по умершему мужу сложно: накормят антидепрессантами, отправят к психологам, а кому совсем тяжко – к психиатрам (пока, огненный змей!).
Старая деревня знала немало страхов. Особенно необычное воплощение получила боязнь остаться без куска хлеба. Почти все крестьяне жили впроголодь, дорожили каждым куском. Поэтому нечисти приписывали особую пакость – сожрать съестные припасы и приготовленную еду.
Этим грешили, например, недовольные домовые. По народной молве, если разозлить домового, он не только станет давить спящих, греметь и стонать по ночам, но и втихаря сточит провиант. У Даля упомянут особый "подвид" домового - Невидимка, который "невидимо берет все съестное, что полюбится, в лавках и харчевнях".
Невидимка был гурманом, а вот демоны шуликуны, выезжающие в святки из прорубей, соглашались на обычный корм и тоже были не прочь объесть деревню. Они пробирались в амбары и от этого "незаметно кончались припасы". В Сибири, чтобы обезопасить хлеб от шуликунов, амбары обводили обожженным осиновым колом.
Или дети, украденные нечистью. Ходили, бедные, по избам, пили молоко, оставленное без крестного знамения, и воровали из крынок сметану. И больше ничего...
Или, наоборот: подмененные - подложенные нечистью вместо детей веники и чурбаны. Они имели вид детей, а умели только капризничать и жрать. Причем жрали за троих.
Но самыми прожорливыми были мертвецы, которые в сумерках бродили по богоспасаемому Отечеству. Кровососов в русском фольклоре XIX века практически не было: это украинская, да и в целом западно- и южнославянская тема. Наши покойнички вредили по-другому: приходили ночью в избу и жрали, в основном хлеб, потому что другое появлялось нечасто.
В Псковской губернии рассказывали, что после смерти колдуны шастают в свои избы и настойчиво требуют их накормить. В Орловской губернии трупы колдунов шантажировали домашних: не накормите - все в избе переколотим!
В Тульской губернии список злодеяний мертвых колдунов звучал так: по ночам выходят из могил и бродят в саванах по кладбищу, пугая народ, ходят в бывшие дома, стучат там, буянят и без спросу "достают сами себе есть". Представляете! Сами себе!
Молодой тульский мужик жаловался священнику на мертвую мать-ведьму: "Войдет, это, в избу и начнет ходить по избе. То словно в печку полезет, то по полавашникам шуршит, то шкаф словно отворит, ну одним словом, везде заглянет, как настоящая хозяйка. А есть ей так уж всякую ночь оставляй на столе. Как сейчас поужинали сами, так все, что осталось, и не тронь на столе. А если когда не оставишь ничего, так разозлится, все горшки перебьет!"
Как писала Надежда Александровна Тэффи: "Ужас! Ужас! Волосы дыбом!"
Таким хлебожорам в конце концов вбивали осиновый кол: хорошо, если в могилу, в грудь или спину, но бывали и другие, более курьезные варианты.
Любая нечисть – воплощенный образ страха. Энциклопедия народных суеверий – список того, что боялся народ.
К слову сказать, в том числе поэтому сегодня у образованной публики нет демонологии. Заблудиться в лесу практически невозможно: выйдешь по спутнику, а не выйдешь – спасатели найдут (леший выходит из чата). Истосковаться "в щепку" по умершему мужу сложно: накормят антидепрессантами, отправят к психологам, а кому совсем тяжко – к психиатрам (пока, огненный змей!).
Старая деревня знала немало страхов. Особенно необычное воплощение получила боязнь остаться без куска хлеба. Почти все крестьяне жили впроголодь, дорожили каждым куском. Поэтому нечисти приписывали особую пакость – сожрать съестные припасы и приготовленную еду.
Этим грешили, например, недовольные домовые. По народной молве, если разозлить домового, он не только станет давить спящих, греметь и стонать по ночам, но и втихаря сточит провиант. У Даля упомянут особый "подвид" домового - Невидимка, который "невидимо берет все съестное, что полюбится, в лавках и харчевнях".
Невидимка был гурманом, а вот демоны шуликуны, выезжающие в святки из прорубей, соглашались на обычный корм и тоже были не прочь объесть деревню. Они пробирались в амбары и от этого "незаметно кончались припасы". В Сибири, чтобы обезопасить хлеб от шуликунов, амбары обводили обожженным осиновым колом.
Или дети, украденные нечистью. Ходили, бедные, по избам, пили молоко, оставленное без крестного знамения, и воровали из крынок сметану. И больше ничего...
Или, наоборот: подмененные - подложенные нечистью вместо детей веники и чурбаны. Они имели вид детей, а умели только капризничать и жрать. Причем жрали за троих.
Но самыми прожорливыми были мертвецы, которые в сумерках бродили по богоспасаемому Отечеству. Кровососов в русском фольклоре XIX века практически не было: это украинская, да и в целом западно- и южнославянская тема. Наши покойнички вредили по-другому: приходили ночью в избу и жрали, в основном хлеб, потому что другое появлялось нечасто.
В Псковской губернии рассказывали, что после смерти колдуны шастают в свои избы и настойчиво требуют их накормить. В Орловской губернии трупы колдунов шантажировали домашних: не накормите - все в избе переколотим!
В Тульской губернии список злодеяний мертвых колдунов звучал так: по ночам выходят из могил и бродят в саванах по кладбищу, пугая народ, ходят в бывшие дома, стучат там, буянят и без спросу "достают сами себе есть". Представляете! Сами себе!
Молодой тульский мужик жаловался священнику на мертвую мать-ведьму: "Войдет, это, в избу и начнет ходить по избе. То словно в печку полезет, то по полавашникам шуршит, то шкаф словно отворит, ну одним словом, везде заглянет, как настоящая хозяйка. А есть ей так уж всякую ночь оставляй на столе. Как сейчас поужинали сами, так все, что осталось, и не тронь на столе. А если когда не оставишь ничего, так разозлится, все горшки перебьет!"
Как писала Надежда Александровна Тэффи: "Ужас! Ужас! Волосы дыбом!"
Таким хлебожорам в конце концов вбивали осиновый кол: хорошо, если в могилу, в грудь или спину, но бывали и другие, более курьезные варианты.
"We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from ye
