Сегодня на обложке всех западных СМИ бывшая сотрудница «Первого канала» Марина Овсянникова, которая устроила перформанс во время онлайн-выпуска вечерних новостей. По слухам, теперь новости на «Первом канале» стали транслировать не в прямом эфире, а с задержкой в 30-60 секунд, неужели опасаются, что сотрудники будут устраивать одиночные пикеты во время эфира? Овсянникова своим неожиданным выходом в эфир стала не только однодневной звездой, тему которой мусировали вчера все, кому не лень, но еще и неким знаком, определяющим позицию государства к подобным выходкам от гражданских лиц. Овсянникову оштрафовали на 30 тысяч рублей по делу о призывах к митингам, то есть не за выступление с плакатом в эфире, а за видео, размещенное на её страничке в соцсетях за некоторое время до случившегося. В видео Овсянникова обращается ко всем неравнодушным.
Председатель Госдумы Вячеслав Володин призвал разобраться с Мариной Овсянниковой «по всей строгости в условиях времени». Комитет Госдумы по безопасности возьмет этот вопрос на контроль. Володин утверждает, что у Овсянниковой «нет ни капли переживания за наших ребят, за нашу страну». Абсолютно не так, как раз таки своим выходом в эфир она показала, как сильно болит сердце за тех, кто по обе стороны баррикад. Тем не менее, выходит, что кейс Овсянниковой сейчас самый актуальный и срочной по важности у комитета по безопасности, серьезно? Мы уже не говорим о том, что свобода слово и самовыражения в этой стране умерла и разложилась окончательно за минувшие 20 дней. Разбираться по всей строгости закона, тем более, после того, как суд уже вынес свой вердикт – прямо свидетельствует о желании чинушей, по-прежнему, имитировать бурную деятельность, а не задирать рукава и пахать, чтобы спасти ещё то, что можно спасти в этой стране. Опять-таки почему? Потому что чинуши не знают, как работать ни в условиях времени до 24 февраля, ни после. Напоминаем Володину про его коллегу Делимханова, мы так и не дождались хоть какой-то реакции. Давайте действовать поступательно!
Кстати, на просторах соцсетей гуляют слухи о том, что акция Овсянниковой – подготовленная операция спецслужб. Не знаем, насколько это имеет место быть, но «в условиях времени» может быть все. Однако кейс Овсянниковой высветил, что интерес к военной спецоперации начинает постепенно умирать, как бы кощунственно это сейчас не прозвучало. Как сказла политолог и публицист Шульман, «интерес к любой войне живет ровно 30 дней». Морально и физически невыносимо жить в разрушающей и негативной повестке, что даже очередные санкции или уход компаний с рынка не вызывает яркого эмоционального проявления. Психика начинает привыкать, а кейс Овсянниковой четко показал, что общество хочет нового хлеба и зрелищ.
Сегодня на обложке всех западных СМИ бывшая сотрудница «Первого канала» Марина Овсянникова, которая устроила перформанс во время онлайн-выпуска вечерних новостей. По слухам, теперь новости на «Первом канале» стали транслировать не в прямом эфире, а с задержкой в 30-60 секунд, неужели опасаются, что сотрудники будут устраивать одиночные пикеты во время эфира? Овсянникова своим неожиданным выходом в эфир стала не только однодневной звездой, тему которой мусировали вчера все, кому не лень, но еще и неким знаком, определяющим позицию государства к подобным выходкам от гражданских лиц. Овсянникову оштрафовали на 30 тысяч рублей по делу о призывах к митингам, то есть не за выступление с плакатом в эфире, а за видео, размещенное на её страничке в соцсетях за некоторое время до случившегося. В видео Овсянникова обращается ко всем неравнодушным.
Председатель Госдумы Вячеслав Володин призвал разобраться с Мариной Овсянниковой «по всей строгости в условиях времени». Комитет Госдумы по безопасности возьмет этот вопрос на контроль. Володин утверждает, что у Овсянниковой «нет ни капли переживания за наших ребят, за нашу страну». Абсолютно не так, как раз таки своим выходом в эфир она показала, как сильно болит сердце за тех, кто по обе стороны баррикад. Тем не менее, выходит, что кейс Овсянниковой сейчас самый актуальный и срочной по важности у комитета по безопасности, серьезно? Мы уже не говорим о том, что свобода слово и самовыражения в этой стране умерла и разложилась окончательно за минувшие 20 дней. Разбираться по всей строгости закона, тем более, после того, как суд уже вынес свой вердикт – прямо свидетельствует о желании чинушей, по-прежнему, имитировать бурную деятельность, а не задирать рукава и пахать, чтобы спасти ещё то, что можно спасти в этой стране. Опять-таки почему? Потому что чинуши не знают, как работать ни в условиях времени до 24 февраля, ни после. Напоминаем Володину про его коллегу Делимханова, мы так и не дождались хоть какой-то реакции. Давайте действовать поступательно!
Кстати, на просторах соцсетей гуляют слухи о том, что акция Овсянниковой – подготовленная операция спецслужб. Не знаем, насколько это имеет место быть, но «в условиях времени» может быть все. Однако кейс Овсянниковой высветил, что интерес к военной спецоперации начинает постепенно умирать, как бы кощунственно это сейчас не прозвучало. Как сказла политолог и публицист Шульман, «интерес к любой войне живет ровно 30 дней». Морально и физически невыносимо жить в разрушающей и негативной повестке, что даже очередные санкции или уход компаний с рынка не вызывает яркого эмоционального проявления. Психика начинает привыкать, а кейс Овсянниковой четко показал, что общество хочет нового хлеба и зрелищ.
It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from ye
