Состою в закрытом канале редактора «Регнума» Марины Ахмедовой. И вчера, опубликовав ссылку на этот текст, она написала о том, какой выбор стоит перед редактором крупного (да и не крупного) издания. Напишу немного своего на этот счет.

Большие серьезные тексты никто не читает – нам это твердили и твердят разного рода медиаэксперты и медиаменеджеры. Информацию подавать нужно коротко, по факту, чтобы человек быстро проглотил и пошел дальше делать свои дела.

Это так. Большие серьезные тексты не набирают много просмотров и не приносят редакциям большой трафик. Проще написать десять криминальных или скандальных новостей – просмотры и посещаемость тебе обеспечены.

Но это губительно. Для самого же человека, который отвык и не умеет читать ничего больше и серьезнее поста в телеграмме. Если человек разучится читать хорошую литературу, думать, осмысливать прочитанное и происходящее, сопереживать другому – останется ли он Человеком? По-моему, это деградация, и печальных примеров мы сегодня наблюдаем сполна.

А этот текст прекрасен. Тот самый, настоящий, журналистский, каких сегодня особенно не хватает СМИ и всем нам. Будет время – прочитайте.

https://regnum.ru/article/3933547

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые (продолжение)

12 июля
Ночь, как ночь. С баханьем рядом на Клешне и буханьем где-то далеко в Золотаревке. Ночью утихает ветер, и вылетают ночные «птички».

Жужжат не только «птички», но и осы – они здесь тысячами вьются. Видимо едят там, под горой, чью-то плоть. Столько ос я никогда в жизни не видел.

Парни обсуждают, как лучше обозначить тропу - красной изолентой или синей. Синей у нас больше, но её не видно в траве. Для мирной жизни такие проблемы кажутся неважными. А здесь - сошел с тропы, можешь остаться без ноги.

Чехов сходил за водой, принёс две упаковки по шесть, без одной бутылки – отдал ее Димону. Переход был очень долгим и трудным, Димон потерял много жидкости. Воду подогнала бригада, поэтому наши парни, кроме воды себе помогали их бойцу тащить ВОГи (сбросы для дронов). Чехов очень устал, посидел покурил и ушёл к себе. Он крут, я уже обессилел немного от обезвоживания.

К нашей такелажке, конечно, есть вопросы. Почему бы там, в тылу, не примотать к воде ручки, хотя бы скотчем? Так было бы удобнее нести. Они же выкинули из машины и приспосабливайся как хочешь. В итоге одну упаковку в рюкзак, а со второй в обнимку. А так в рюкзак бы еду положил и патроны, а в руках две упаковки воды тащил, если бы были ручки.

Днём я ходил к Чехову. Отнёс им армейские гигиенические наборы. Пауэрбанк у них сел, сидят они почти в темноте. Поболтали о том, о сём. Чехов рассказал про конфликт на тропе. Наши шли налегке и хотели обогнать трёх бойцов. А те в бутылку полезли. Проявили агрессию. Не захотели пропустить наших вперёд. Слово за слово… Чуть до ругани не дошло. Это оказались такелажники другой нашей роты. Вообще, это крайне непорядочно. На тропе принято пропускать тех, кто идёт быстрее, но парни, видимо, с оружием и во всей броне почувствовали себя невероятно крутыми перцами, а наши, по примеру бригадных такелажек, шли налегке, то есть без брони и оружия.

Взял у Чехова смартфон. Зарядил ему на 43% и моя «банка» села до половины. Отключил. Сорок три, это почти пять тысяч ампер, а половина моей «банки», это примерно десять тысяч ампер. Нам тут ещё неделю жить, если Бог даст.

Зашедшие вчера парни активно тусят вдоль лесополки, пытаясь найти что-нибудь интересное, а, может, просто от скуки. Димон в соседнем блиндаже нашёл магазин для СВД. Вот и снова эффект «непуганой дичи». Они удачно зашли – ветер сильный, «птички» этого не любят. Но такое ощущение, что пока они воспринимают выход на боевое задание, как лёгкую прогулку. Они все уже были на СВО, но не в новых условиях. Впрочем, может быть, им повезёт, и противник снизит здесь свой потенциал - им что-то надо делать на других угрожаемых направлениях. Но не думаю.

Ночью начался обстрел по нашим позициям. Мы все забились в лисьи норы. Но зато засекли их огневые точки, и по тапику сообщили координаты нашим артиллеристам. Через полчаса их разнесли, они заткнулись. У нас они разбили окопы, завтра снова копать, восстанавливать. Слава Богу, никуда серьёзно по нам не попали. Есть подозрение, что били по «открытке» перед нами, готовят проход через минное поле.

Странная штука. Только я дочитываю какое-нибудь интересное и сильное произведение, как тут же хочется прочесть его заново. Как будто сейчас, зная, чем кончилось дело, чувствую, что что-то не уловила, недопрожила, недопоняла в судьбах героев и обстоятельствах, приведших к такому финалу. Вот и с "Карамазовыми" также. Не могу отпустить. Хожу по закладкам, перечитываю отдельные главки. 

Долго я шла к этой книге. Универ не считается - там все читаешь по диагонали, за ночь. Да и в этом возрасте не особо много поймешь в таких вещах - опыта нет. Позже бралась, но поняла, что не готова. А сейчас - самое время. Всё-таки до таких произведений нужно дозреть.

Цитатник себе записала большой. Здесь приведу только пару цитат. 

***
Ничего не бойся, и никогда не бойся, и не тоскуй. Только бы покаяние не оскудевало в тебе — и всё бог простит. Да и греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил господь воистину кающемуся. 

***
Об одном кающемся больше радости в небе, чем о десяти праведных, сказано давно. 

***
Для счастья созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы. 

***
Спасет бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе во смрадном грехе, но всё же знает, что проклят богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша. Так что неустанно еще верует народ наш в правду, бога признает, умилительно плачет. Из народа спасение выйдет, из веры и смирения его. 

***
Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. 

***
Помни особенно, что не можешь ничьим судиею быть. Ибо не может быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же точно преступник, как и стоящий пред ним, и что он-то за преступление стоящего пред ним, может, прежде всех и виноват. Когда же постигнет сие, то возможет стать и судиею. Как ни безумно на вид, но правда сие. Ибо был бы я сам праведен, может, и преступника, стоящего предо мною, не было бы.

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые. Продолжение.

14 июля.

Семь часов. Птички жужжат. Нам завели роту зэков. Их провели через наши позиции, через нашу лесополку вперёд, а на ЛБС в это время пошла стрелкотня. Потом затихла, но началось очень активное баханье. Миномёт насыпал беглым. В ответ время от времени прилетало и очень громко. Впрочем, наш миномёт продолжал работать. Эта неизвестность напрягает...

И тут по рации мне наш комбат говорит: «Иди спасать их, Батя. Они там засели на выходе из лесополки перед «открыткой», их там разнесут. Веди их вперёд на блиндажи, куда они и должны были пройти. Что с ними не знаем. Но до места они не дошли».

Мы все собрались и побежали туда. Сидят. По ним уже отстрелялась миномётка. Сейчас прилетят дроны. У них 14 раненых. Трое убитых. Раненым, кто может сам идти, приказали отходить назад, и захватить с собой кого смогут.

Мы повели оставшихся ребят вперёд на позиции. Довели. Урал остался с ними. А мы вернулись в начало лесополки.

Ещё трое тяжело раненых... Надо выносить. Одного я взял себе на плечо. Двоих парни положили на носилки.

Я не донёс. Умер он, почти у места эвакуации. Тело дотащил за ноги, чтобы родственники могли забрать. Сам чуть не помер от нагрузки. Прости, меня, братишка. Я старался. Молюсь за тебя. Потом встретимся.

Уснул на земле. Проснулся ночью. Громко до сих пор, но уже не так. Только, судя по всему, это уже по нашим позициям бьют. Хохлы подумали, что мы отступаем, начали накат на нас. Отстреливались от них из всего, что есть. «Утес» был припрятан и два АГС. Отбились.

Если бы второй раз на нас пошли, пришлось бы вызывать артиллерию на себя. Потому что израсходовали все, что есть. По полмагазина у каждого осталось. Я тоже стрелял, когда другие перезаряжались. Поверх голов стрелял, мне как священнику нельзя убивать.

Сосед кричит: «красный», и ты накидываешь, чтобы к земле их прижать, пока он перезаряжается. Так прошёл день, хотя по ощущениям, как одна минута, искра в памяти. Смотрел потом на ребят - глаза у всех стеклянные. Наверное, и у меня такие же были.

Колени, руки трясутся. На душе плохо. Начал читать кафизму за наших погибших. Ребята подтянулись, слушают. Все молчат. Смотрят на поле перед собой. Оттуда доносятся крики. Не по-нашему, на каком-то арабском что ли. Всю ночь стоны. К утру всё стихло.
Я всю ночь молился.

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые.

15 июля.

Наши позиции. Всё обожжено, всё в следах от осколков и пуль... По-моему субъективному мнению, противнику надо отдать должное - он почти полностью заменил арту дронами. Дроны спокойно залетают в тыл на 15 км и жгут технику. На передовой же висят в небе постоянно. Приземлятся в поле, спрячутся, и в нужный момент взлетают совсем рядом. Жужжание, хлопок...

В небе высоко висит дрон-разведчик. Не достать из автомата. Этот "Мавик" поднимает дроны-камикадзе со смертельной начинкой. Шанс здесь только один - если сработают рога РЭБ на машине, дрон упадет рядом и не взорвется.

16 июля
Ночь уже не спасает машины подвоза. У противника почти все дроны с теплаками. Иногда ночью выбивают по 2-3 машины в тылу. Иногда специально ждут, когда за поврежденной техникой приедет эвакуационная машина, и подбивают её. Лишь часть машин удается оттянуть на ремонт, другие сгорают полностью вместе с экипажем, да так, что потом не найти даже лоскуток от одежды. А если везли боекомплект - все просто в пыль. На этом месте потом только воронка зияет метров в пять.

17 июля. Примерно в полночь слышим, где-то недалеко едет "Урал" на позиции минометчиков. Везет парням боеприпасы.

А в небе "баба Яга"- большой такой дрон. Мы их ни предупредить, ни крикнуть не можем, бьём из четырёх стволов трассерами в небо... Мгновение и страшный взрыв, метрах в пятиста от нас. Земля подпрыгнула. Сдетонировал боекомплект в машине.

Мы в этот момент были в укрытии. Но ударная волна прошла прямо над нами. У меня уши заложило. А глаза - такое ощущение, что чуть не лопнули в этот момент. Бегу в сторону подвала, а внутри всего колотит. На ходу руками себя проверяю - всё цело. Ввалился в подвал и вырвалось само "Господи помилуй!"

С утра решил пойти посмотреть. А там лишь воронка. Ни крови, ничего не нашел. Всё превратилось в молекулы. Железяки от "Урала" нашли в километре от взрыва.

В машине был пластид. Мощная штука. Его используют для разминирования проходов на минных полях. 30 см такой "колбасы" могут разрушить подъезд девятиэтажного дома. А этих "колбас" тут несколько было.

Да, любая поездка уже лотерея...

Огромная воронка глубиной с двухэтажный дом - это все, что осталось после взрыва "Урала".

Фото отца Михаила.

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые (продолжение)

18 июля.

Моемся так. Есть сухой душ. Там две салфетки. Столовую ложку воды добавляешь и трешь. Потом обтираешь всего себя насухо, и вроде уже чистый, не воняешь. Спорно, конечно, но других вариантов все равно нет.

Погода становится совсем переменчива. Ветренно, но не так, как вчера. Скоро август, придут холодные ночи, и блиндажи станут видны в теплаки ночных птичек... Если будут отапливаться, конечно. Выход только в организации перекрестной защиты позиций, когда стрелки с теплаками и дронобойками прикрывают друг друга. То есть действовать надо максимально агрессивно. Для этого нужны наши ночные птицы, чтобы подавлять нашей артой вражеские минометы и арту, которой они будут прикрывать работу своих птичек.

Зашёл Математик. Попросил у ребят сигарет. Подогнали ему несколько пачек дешёвых, которые взяли на обмен. Воняют эти сигареты как лесной пожар.

19 июля.

Все отощали, но не то, чтобы от голода - еды вроде хватает, а, скорее, от дефицита воды. Да и много здесь лучше не есть – чаще в туалет бегать будешь. А это целое приключение: многих накрыло именно там.

Сейчас вешу примерно 73 килограмма. А был 93 кг. Нам ещё дней пять-шесть осталось, а потом - забег по пересечённой местности, правда, налегке.

Очень сильный ветер. Один раз залетал камик. «Птичек» считай почти нет. Но стоит только ветру стихнуть, как начинают кружить...

Парни смотрели кино, а я в коридорчике дышал свежим воздухом, читал Псалом 50. Стараюсь по несколько раз в день читать за бойцов, что на передке.

Весь вечер говорили с парнями про человеколюбие.

Вспомнил. Полночи куролесили мыши, но потом появилась наша приходящая кошка и поставила их на место.

Кругом все бабахает, уже не обращаем внимания. На всё воля Божия.

Стоял в дозоре «на глазах» с полуночи до шести утра. Потом долго не мог заснуть, хотя, спать вроде хотел. А когда заснул, снилось, как служу диаконом с епископом Михаилом. Молодость вспоминаю. Часто вижу во сне прихожан, которых сейчас уже нет. Молюсь за них. За двадцать шесть лет служения в соборе Александра Невского многих уже не стало. Молюсь за каждого, кто в память приходит.

20 июля.

Много мы с ребятами вывели раненых. Потом мертвых забирали - кого видно было и до кого смогли безопасно дотянуться. Но некоторые до сих пор там лежат.

Дронами нас долбят и долбят. В эвакуационных бригадах потери от дронов каждый день два человека. Хохлы как будто дежурят там: заметили, куда воду и продукты привозят, и кружат.
Нужно менять место. Водилы уже не хотят туда ездить, говорят, попадалово. Отказываются. Вот сейчас в штабе решают, куда им приезжать. Варианта два, потому что дороги две, но обе убитые. Одна в объезд, другая напрямую, но опасная. Короче, утром тут все матерились.

Обе стороны неправы, но кто меня послушает? Молись батюшка... А нужно всего-то навсего график поменять, чтобы приезжать не в одно и тоже время.

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые (продолжение)

21 июля.

Сегодня День Казанской иконы Божией Матери. Утром в три часа служил Литургию, возле блиндажа на улице. Это называется «по-серому»: ночные птички уже не летают, а дневные ещё не летают.

Прочитал основные молитвы. У меня последние Дары остались. Преждеосвященные.
Причастился сам, и причастил ребят. Вымыл чашу, и сказал себе прощай. Как будто бы всё уже кончилось, и это последнее слово.

Пошли копать. Сегодня как никогда много птичек - и транзитных, и наблюдающих, и патрулирующих. Но несмотря на это, Урал решил идти копать траншею. Конечно, никакую траншею в несколько сот метров нам не выкопать. Завели ее в недоперекрытый блиндаж и стали углублять. Нас спалила «птичка» и зависла над нами. Мы, недолго думая, удрали. Птички покружили и оставили нас в покое. Наверняка позиция уже срисована, но мешать доводить её до ума противник, скорее всего, не будет. Типа, пусть русские умотаются, а потом развалим её.

Мы вернулись и продолжили копать. Мимо проходил мобик из полка. Расспросили его о ситуации, о потерях. Рассказал, что хохлы прощупывали наши позиции. Вроде как с передовых укрепов им выйти уже невозможно, они хотят прорваться через наши позиции и малыми группами выходить к своим, а, может, вообще смешаться с местным населением. Мол, а что? Шевроны сорвал и не отличить от наших.

Захар говорил, своей каской копать не буду, сходи возьми хохляцкую – чуть мол проползти, там их много. Ага... а снайпер лупит! Захара это, правда, не остановило, сползал, достал три каски. Лишь бы своей не рыть. Каски у них такие же как у нас! Советские, «Колпак-20».

Пришли с земляных работ. Уработались в хлам, сил нет. Допил оставшиеся несколько глотков воды из фляжки. Взял «завтрашнюю» воду. Заварил чай с двумя пакетиками. У нас есть пластиковой кофр от миномётных мин, там осталась куча всякой еды после выходящих групп. Особенно много каш и лапши, но для этого нужна вода, которой дефицит. Есть немного консервов из сухпая. Нашли два яблочных пюре. Кофр в тамбуре, там прохладно. Охлажденное пюре с жары для обезвоженного организма - это непередаваемо!

Всех поздравляю с Новым годом и Рождеством! Надеюсь, вы хорошенько отдохнули в новогодние каникулы и набрались сил 👍

Продолжаю публиковать военные дневники отца Михаила. Очень благодарна Вам, отец Михаил, за эти уникальные материалы, которыми Вы делитесь со мной и людьми.

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые (продолжение)

22 июля.

Поступил приказ выходить с позиций и вынести всё, что можно. Рядом будет работать авиация, сбрасывать большие ФАБы (фугасные авиабомбы). Хорошие бомбы. Мощные.
Сказали, вас там быть не должно. А это значит, что, в том числе, надо вынести электрогенераторы... Под «птичками» самим бы дойти, а тут еще эти генераторы. Они же тяжелые. Причем, эти генераторы даже не наши. Их занесли до нас.

Я был на складе батальона. Там этих генераторов штук двадцать. Но нет же, придется тащить на себе...

23 июля.

Вышли. Когда мы сюда заходили, рюкзаки были тяжелее раз в пять. Но почему-то сейчас, когда рюкзак почти пустой, кажется, что легче не стало. Мы обезвожены и ослаблены.

Урал «включил» командира и решил выполнить приказ - вынести всё: пустые пластиковые канистры, лопату, дырчик (генератор «дыр.. дыр») и прочую фигню. Даже шланг с газового баллона...

Первыми идём я и Димон. Как тащить дырчик, я не представляю. Это ж килограммов сорок... Димон весь на нервах. Предлагает подорвать дырчик гранатой и списать на сброс. Мне вообще все равно. Я этот генератор в моём нынешнем состоянии просто не унесу. Нога, голова болит, контузия.

Димон уже ждёт наверху, а я всё облачаюсь в броню. Наконец, выхожу. Он сует мне свой автомат и взваливает дырчик, обернутый маскировочным чехлом, себе на горб. Пошли.

В лесополку впереди летят стодвадцатые мины. Не по нам, но это значит, что «глазки» где-то висят. Чуть пережидаем и перебегаем по очереди небольшую открытку. Жужжит птица. Прячемся. Мины ложатся метрах в ста. Птицы летят одна за другой.

Наконец, можем двигаться дальше. Правда, далеко не ушли. Птицы просто висят над лесополкой. Пока несколько дней дул сильный ветер, минометчики затащили в лесополосу очень много миномётов, и теперь птицы их усиленно ищут, накрывая примерное их расположение осколочно-фугасными и кассетными минами.

Больше сидим пережидаем, нежели идем. Отпускаю Димона вперед. Сам всё больше отстаю, потому что слышу птичек. А он под тяжестью дырчика, проклиная его и чертыхаясь, прёт напролом, останавливаясь только, когда птица совсем близко. Выхожу на край небольшой открытки. Сунулся было пересечь и тут же рванул обратно. Птица! Сброс. Нырнул под куст. А она зависла надо мной. Срисовала? Если в течении трёх минут подлетит сбросник, значит, срисовала. И слышу, натужно гудя, летит... Читаю Псалом 90, крещусь.

Рядом завис второй коптер. Но чуть порыскал и ушёл. А первый всё висит. Страшно. Но, главное, не паниковать. Летит третий. Транзит... Наконец, первый улетает. В общем, просидел под кустом минут двадцать.

Перебежал открытку и догнал Димона. Отдыхаем, а хохлы накидывают из миномёта впереди по нашему миномёту. Выход. Шуршит мина. Свисть! Бум!!! На всякий случай залегаю. Димон сидит на дырчике. «Не наша», - повторяет несколько раз.

Идём дальше. На наше счастье хохлы перенесли огонь на другую полку. Перебегаем открытку, после которой я говорю Димону, что мы проскочили Нитку. Димон расстроен. Ему надо было сначала на Ангару, чтобы забрать свой броник. Ерунда, говорю, главное, пробились, а броник я тебе новый куплю.

По договоренности, с Ангары мы должны были выйти на связь с Уралом. Вызываю по рации, и слышу его голос метрах в пятидесяти. Они ушли раньше. Но, Урал, Чехов и Математик с нами поравнялись. Подходит Чехов, громыхая канистрами. Математик тащит мешок с каким-то хламом. Урал несёт бензопилу и шланг. От вида пластиковых канистр и бухты резинового шланга возникает один вопрос: «На фига!?» Приказ... Я говорю, что куплю десять таких канистр... Происходит короткий даже не смех, а ржач.

Чехов тащит дырчик. Я с его автоматом сначала следом, потом впереди, по возможности расчищаю ему путь сквозь заросли акаций. И вот начинается выжженный участок. От земли ещё идёт жар. Подлесок выгорел, но пожухлые от огня листья ещё держатся.

Нас догоняют остальные. Остановились на выжженке под кустиками. Птички висят (непонятно, чьи) в воздухе.

Димон надорвал спину. Чехов тащит дырчик, проклиная всё на свете. Чуть отдохнули. Дальше очередь моя. Только взваливаю себе его на спину, как поблизости зависает птица. Наша или нет? Из соседней лесополки по ней начинают стрелять. А она всё висит и висит. Чехов сидит под кустом, ругается. Наконец птица уходит.

Перескакиваем трассу. Метров через двести встречаем Урала и Математика, которые забирают у меня генератор. Идём неспеша. Под кустом с ружьём сидит боец. Разживаемся у него бутылкой воды. Становится хорошо. Тропа лёгкая, здесь достаточно густая зелёнка. Вчетвером останавливаемся на отдых. Парни курят. Чувствую, расслабились, напоминаю, что еще не конец и надо идти дальше.

Пересекаем большую открытку. Собираемся в лесу. Встает вопрос, как тащить дырчик дальше? Димон вне игры. Поступает предложение тащить на стропах волоком. У дырчика полозья. Тащу метров двести и понимаю, что нет, это невозможно. Оказывается, что внизу кроме полозьев прикручены ножки...

Димон совсем плох. Даю ему таблетку нимесулида и мелоксикама, но нужно бы что-то посильнее. Допили последнюю воду. Чехов снова отдаёт мне автомат и взваливает на себя генератор. Железный человек.

Остался километр. Вероятность атаки fpv здесь есть, но небольшая. Единственное, птичка может навести арту, но у них сейчас другая проблема. Масса наших миномётов.

Парни с дальней позиции избрали другую тактику. Они сначала налегке переносили дырчик и прочее на некое расстояние. Потом возвращались за оружием и рюкзаками. В общем, челночили. Рисковали они больше, потому что приходилось ходить туда сюда, но устали чуть меньше.

Наконец, добрались до своих. Все искренне рады нас видеть, но разница между нами велика. Мы истощены, обезвожены, измучены и грязные. Мысленно ещё там. В ушах, и это не фигура речи, жужжание птичек. Не снимая брони, иду в кладовку и выпиваю маленькую коробочку сока. Организм требует жидкости. Скидываю броник, пояс. Парни предлагают суп. Но нет. Мне нужен чай, кофе, сок. Иду помыться, грязь опротивела.

Чехов бежит в магазин за тем, «о чём он мечтал две недели». Сигареты, наверное. Прошу купить мороженое. Обычный, настоящий, почти как советский, луганский пломбир, какой не найдешь больше нигде. Две мороженки вываливаю в миску. Сверху черничный джем из сухпайка. Мышцы гудят. Голова болит от контузии. Тело ломит. В ушах постоянно шумит. В общем, спал очень плохо. Восстановление идёт туго, но жить можно. Пью много воды. Аппетит зверский, но усталость не отпускает.

#дневникидалмата

Как я ходил на боевые (продолжение)

После выхода с передовой нам дали отдохнуть два дня. Нас разместили в подвале разрушенной пятиэтажки. Рядом был склад с боеприпасами. Меня послали туда, как контуженного, дали задачу переписать всё, что там есть. В помощники презентовали крепкого «парня» 62 лет. Василий Иванович, как Чапаев. Мы должны были сделать ревизию.

Ревизию там никто не делал с 2014 года. Нужно было переписать всё - автоматы по номерам, бомбы, мины, цинки, гранаты, снаряды, минометы... И мы всё это таскали, передвигали, считали, заносили в тетрадь. Даже ящик с винтовками «мосинками» 1943 года был, все в смазке.

Все это время я переживал за Урала, над которым, говоря поэтическим языком, «тучи сгущались с каждым днем всё сильнее и сильнее». На него наезжали, просто так, лишь бы он никуда не лез. Каждый день приходили из штаба «человечки» и задавали ему разные неудобные вопросы: «почему не выкопали окопы?», «почему не поставили в известность, что у вас не хватает воды?», «как была организована эвакуация и вывоз техсредств, обеспечение безопасности подвоза?». В общем, глупости всякие, сейчас даже смешно вспоминать. Но тогда было не до смеха. Домогались до него и до меня. Я отвечал спокойно: «мы заняты» (но, если честно, хотелось ответить более доходчиво).

Урал советовался со мной, рассказывал, что к чему. Я ему говорил: возьми паузу и ни в чём не оправдывайся, пусть сами придумывают, за что они хотят тебя убрать из руководства роты. Наконец, от нас отстали.

Урал помогал ремонтировать технику на нашей маленькой ремонтной базе. В целом всё довольно терпимо. Хуже было, когда нас только привезли в ПВД (пункт временной дислокации). Мы до глубокой ночи сначала наводили порядок: подметали, раскладывали вещи, выбрасывали подушки и матрацы, которые были пропитаны протухшей кровью. Пахло как в канализации. До нас здесь был «ноль» - так называют место встречи с машиной эвакуации.

Следующая ночь выдалась спокойной, в отличие от передовой. Дежурили по очереди по два часа. Наконец-то можно было выспаться.