Стальной шлем

Почему в Скандинавии сложились демократии без революций и Гражданских войн?

На канале @politicanimalis вышли несколько постов, посвящённых объяснению, почему в Скандинавии сложились устойчивые либеральные демократии без заметных социальных потрясений?

В России существует популярное «диванное» объяснение, якобы причиной шведского (и шире – скандинавского) благополучия стала битва под Полтавой в 1709 г. Мол, тогда Россия победила и пошла суверенным курсом к империи и автократии, а Швеция умерила амбиции, сосредоточилась на себе и выстроила сытую благополучную демократию.

Это всё полная чепуха. Не говоря о том, что Северная война окончилась не в 1709 г., а в 1721 г. (то есть Полтава – это вообще первая половина войны), Швеция продолжала активно воевать ещё целый век вплоть до Наполеоновских войн (с Россией – ещё трижды), по итогам которых она приобрела Норвегию от Дании. Сама Дания тоже прекратила воевать не то, чтобы давно – в последний раз в 1864 г. Возвращаясь к Швеции, то её неучастие в конфликтах XX в. вовсе не означало, будто она в этот период «забросила» свою армию, которая продолжала представлять собой серьёзную региональную силу.

Объяснения в духе «наследия викингов» мне не нравятся, потому что в древней (и даже не очень древней) истории любого народа можно найти примеры демократических институтов, но это ещё не значит, будто они станут задавать общую динамику. У русских, например, было вече, а в конце 1910-х гг. – Советы (можно ли найти более демократический институт?) Ну и что, как итоги?

Можно было бы сослаться на олигархическую шведскую «Эпоху свободы» в XVIII в. между гибелью Карла XII в 1718 г. и абсолютистским переворотом Густава III в 1772 г., но сам по себе этот период ещё ничего не объясняет. В те же годы в России 37 лет продолжалась Эпоха дворцовых переворотов, но к инклюзивным политическим институтам она почему-то не привела.

Поразительным образом, одной из предпосылок для последующей демократизации общества мог являться тот факт, что в течение XVI – XVII вв. скандинавские монархи, наоборот, сумели подавить власть дворянства и упрочили абсолютизм как нигде в Европе. Например, датский «Королевский закон» 1665 г. благодаря своей формальной кодификации сделал Данию самой абсолютистской страной Европы с законодательной точки зрения.

Одним из элементов этой политики стало раннее создание централизованного бюрократического аппарата, который провёл конфискационные аграрные реформы против аристократии как потенциальной угрозы сильной королевской власти. В остальной же континентальной Европе влиятельный класс «нераскулаченных» крупных земельных собственников сумел значительно ограничить монархический абсолютизм, который везде оставался скорее желаемым идеалом, а не реальной практикой, пусть и в разной степени от страны к стране.

Впоследствии в течение XIX и первой половины XX вв. крупные земельные собственники по всей континентальной Европе стали главной социальной группой, сопротивлявшейся либерализации и демократизации, по причине совершенно обоснованного страха за свою собственность и положение в обществе. А в Скандинавии уже не за что было стоять насмерть – особые привилегии у аристократии отобрали, а земли перераспределили между крестьянами сами абсолютистские монархи.

Следовательно, смена политического режима в результате ситуативных элитных разборок уже не превращалась в вопрос социального выживания, как в остальной континентальной Европе. Переворот 1809 г., который превратил Швецию из абсолютной монархии в дуалистическую, и конституционный кризис 1914 – 1917 гг., который ознаменовал переход от дуалистической монархии к парламентской, уже не воспринимались правящими элитами как вопрос жизни и смерти. Тоже самое справедливо и по отношению к Дании, где абсолютизм был сменён дуалистическим режимом в 1849 г., а дуализм уступил место парламентской монархии после Пасхального кризиса 1920 г., о котором я однажды уже писал.

Ставшие независимыми в XX в. Норвегия, Финляндия и Исландия при всех особенностях их собственного исторического развития в целом следовали этому шведско-датскому тренду.

www.group-telegram.com/ye/stahlhelm.com/3480

61.5K viewsedited  Mar 13 at 16:00

Почему в Скандинавии сложились демократии без революций и Гражданских войн?

На канале @politicanimalis вышли несколько постов, посвящённых объяснению, почему в Скандинавии сложились устойчивые либеральные демократии без заметных социальных потрясений?

В России существует популярное «диванное» объяснение, якобы причиной шведского (и шире – скандинавского) благополучия стала битва под Полтавой в 1709 г. Мол, тогда Россия победила и пошла суверенным курсом к империи и автократии, а Швеция умерила амбиции, сосредоточилась на себе и выстроила сытую благополучную демократию.

Это всё полная чепуха. Не говоря о том, что Северная война окончилась не в 1709 г., а в 1721 г. (то есть Полтава – это вообще первая половина войны), Швеция продолжала активно воевать ещё целый век вплоть до Наполеоновских войн (с Россией – ещё трижды), по итогам которых она приобрела Норвегию от Дании. Сама Дания тоже прекратила воевать не то, чтобы давно – в последний раз в 1864 г. Возвращаясь к Швеции, то её неучастие в конфликтах XX в. вовсе не означало, будто она в этот период «забросила» свою армию, которая продолжала представлять собой серьёзную региональную силу.

Объяснения в духе «наследия викингов» мне не нравятся, потому что в древней (и даже не очень древней) истории любого народа можно найти примеры демократических институтов, но это ещё не значит, будто они станут задавать общую динамику. У русских, например, было вече, а в конце 1910-х гг. – Советы (можно ли найти более демократический институт?) Ну и что, как итоги?

Можно было бы сослаться на олигархическую шведскую «Эпоху свободы» в XVIII в. между гибелью Карла XII в 1718 г. и абсолютистским переворотом Густава III в 1772 г., но сам по себе этот период ещё ничего не объясняет. В те же годы в России 37 лет продолжалась Эпоха дворцовых переворотов, но к инклюзивным политическим институтам она почему-то не привела.

Поразительным образом, одной из предпосылок для последующей демократизации общества мог являться тот факт, что в течение XVI – XVII вв. скандинавские монархи, наоборот, сумели подавить власть дворянства и упрочили абсолютизм как нигде в Европе. Например, датский «Королевский закон» 1665 г. благодаря своей формальной кодификации сделал Данию самой абсолютистской страной Европы с законодательной точки зрения.

Одним из элементов этой политики стало раннее создание централизованного бюрократического аппарата, который провёл конфискационные аграрные реформы против аристократии как потенциальной угрозы сильной королевской власти. В остальной же континентальной Европе влиятельный класс «нераскулаченных» крупных земельных собственников сумел значительно ограничить монархический абсолютизм, который везде оставался скорее желаемым идеалом, а не реальной практикой, пусть и в разной степени от страны к стране.

Впоследствии в течение XIX и первой половины XX вв. крупные земельные собственники по всей континентальной Европе стали главной социальной группой, сопротивлявшейся либерализации и демократизации, по причине совершенно обоснованного страха за свою собственность и положение в обществе. А в Скандинавии уже не за что было стоять насмерть – особые привилегии у аристократии отобрали, а земли перераспределили между крестьянами сами абсолютистские монархи.

Следовательно, смена политического режима в результате ситуативных элитных разборок уже не превращалась в вопрос социального выживания, как в остальной континентальной Европе. Переворот 1809 г., который превратил Швецию из абсолютной монархии в дуалистическую, и конституционный кризис 1914 – 1917 гг., который ознаменовал переход от дуалистической монархии к парламентской, уже не воспринимались правящими элитами как вопрос жизни и смерти. Тоже самое справедливо и по отношению к Дании, где абсолютизм был сменён дуалистическим режимом в 1849 г., а дуализм уступил место парламентской монархии после Пасхального кризиса 1920 г., о котором я однажды уже писал.

Ставшие независимыми в XX в. Норвегия, Финляндия и Исландия при всех особенностях их собственного исторического развития в целом следовали этому шведско-датскому тренду.

BY Стальной шлем