С утра чего-то вспомнил про Филипа Фармера и про то, что он публиковал в 70-е. Спектр там был — от фантастической во всех смыслах порнографии до вымышленных биографий известных литературных героев, складывавшихся в фармеровский личный космос, не считая серий "Мир Реки" и "Мир Ярусов", достаточно безумных. Началось всё это чуть раньше, во второй половине 60-х, конечно.
Потом я стал вспоминать, что в 70-е публиковали другие западные фантасты. И у меня сам собой возник вопрос "как". Потому что там не половина — там добрые семь восьмых были лютым, лютейшим неформатом. Такое впечатление, что можно было вот буквально всё. "Все пути открыты перед ихним взором", как пел Окуджава.
А где были редакторы? И ведь неслучайно 70-е неизвестны какими-то крупными НФ-редакторами, которые пробили бы какую-то стену, как это было с Хьюго Гернсбэком в 20-е и 30-е, Джоном Кэмпбеллом в 40-е, Горацио Голдом в 50-е и Майклом Муркоком (которому только что исполнилось 85 лет, кстати) в 60-е. 70-е — время Дональда Уоллхейма с издательством DAW и Лестера и Джуди-Линн дель Рэев с импринтом Del Rey. Они — как подметил Альгис Будрис про Уоллхейма — "делали свою работу". Потому что стенки уже были пробиты в определенном смысле.
Интересное было время: инерция 60-х в литературе сохранялась, экономическая, технологическая и прочая реальность возьмет свое только в 1980-х с появлением киберпанка (а затем и стимпанка), и если прежде фантастика была жанром, от которого никто особо ничего не ждал, то тут она стала жанром, от которого ждали чего угодно. Хороших писателей — по разным причинам, но практически всех — шатало от откровенной халтуры до шедевров. Толкин доказал, что даже такой низкорепутационный жанр, как фэнтези, не обязан быть нишевой литературой. Сломаны были всяческие табу — на секс, религию, постмодернизм, наконец. Можно было всё.
И редакторы, как я понимаю теперь, пребывали в некоторой растерянности. И печатали буквально что попало. Отчего в систему попало изрядно шлака (не люблю это слово, но тут оно уместно), а система работала своеобразно, допечатывала всё, что в ней было, пока сохранялся минимальный спрос, в итоге к 80-м трубы оказались забиты и их надо было чистить — и чистили их так ретиво, что вместе с шлаком в прошлом осталась и масса прекрасных вещей, которым место в вечности, вроде многих романов Саймака и Желязны, о которых (о романах) на Западе сегодня почти никто не знает.
Мне кажется, где-то аналогичной была ситуация в России и округ в 90-х. Примерно с теми же результатами. Когда можно всё, коммерциализация и рынок быстренько сворачивают к форматам. И цикл повторяется. Потому что засилье форматов выливается в очередную революцию всегда. "И дальше, как заведено".
Особенностью нынешней революции в русскоязычной фантастике является отказ от лейбла "фантастика" в принципе. На Западе этим путем, кажется, не шли никогда. В России — пошли вполне. Вчера я прочел у Димы Захарова про Михаила Глебовича Успенского: "Он был большой писатель, не очень удачно записавшийся в фантасты и, к сожалению, прошедший почти сугубо по этому ведомству". В этом предложении — вся суть дела. Само собой, Успенский и был фантаст — и Пелевин фантаст, и Быков, и Сорокин, и Сальников, и Шмараков, и Идиатуллин, и Веркин, и сам Захаров, и много кто еще, — но "записываться" тут — значит "причислять себя к НФ-мейнстриму", а НФ-мейнстрим в фантастике после 90-х был известно какой. Даже Лазарчук и Рыбаков толком не выжили, когда поднялась волна формата. Так что фантастический неформат вышел за калитку собственного гетто в другое гетто, обычного мейнстрима, и там активно заблистал.
Мне не очень нравится такая постановка вопроса, от нее недалеко до снобизма, мне кажется. Я бы предпочел сценарий западных 70-х. В нынешнем российском сценарии разрыв между "низкой" и "высокой" литературой сохраняется, а задача должна быть в том, чтобы его срыть к херам, — только тогда возможен лотмановский культурный взрыв.👇
С утра чего-то вспомнил про Филипа Фармера и про то, что он публиковал в 70-е. Спектр там был — от фантастической во всех смыслах порнографии до вымышленных биографий известных литературных героев, складывавшихся в фармеровский личный космос, не считая серий "Мир Реки" и "Мир Ярусов", достаточно безумных. Началось всё это чуть раньше, во второй половине 60-х, конечно.
Потом я стал вспоминать, что в 70-е публиковали другие западные фантасты. И у меня сам собой возник вопрос "как". Потому что там не половина — там добрые семь восьмых были лютым, лютейшим неформатом. Такое впечатление, что можно было вот буквально всё. "Все пути открыты перед ихним взором", как пел Окуджава.
А где были редакторы? И ведь неслучайно 70-е неизвестны какими-то крупными НФ-редакторами, которые пробили бы какую-то стену, как это было с Хьюго Гернсбэком в 20-е и 30-е, Джоном Кэмпбеллом в 40-е, Горацио Голдом в 50-е и Майклом Муркоком (которому только что исполнилось 85 лет, кстати) в 60-е. 70-е — время Дональда Уоллхейма с издательством DAW и Лестера и Джуди-Линн дель Рэев с импринтом Del Rey. Они — как подметил Альгис Будрис про Уоллхейма — "делали свою работу". Потому что стенки уже были пробиты в определенном смысле.
Интересное было время: инерция 60-х в литературе сохранялась, экономическая, технологическая и прочая реальность возьмет свое только в 1980-х с появлением киберпанка (а затем и стимпанка), и если прежде фантастика была жанром, от которого никто особо ничего не ждал, то тут она стала жанром, от которого ждали чего угодно. Хороших писателей — по разным причинам, но практически всех — шатало от откровенной халтуры до шедевров. Толкин доказал, что даже такой низкорепутационный жанр, как фэнтези, не обязан быть нишевой литературой. Сломаны были всяческие табу — на секс, религию, постмодернизм, наконец. Можно было всё.
И редакторы, как я понимаю теперь, пребывали в некоторой растерянности. И печатали буквально что попало. Отчего в систему попало изрядно шлака (не люблю это слово, но тут оно уместно), а система работала своеобразно, допечатывала всё, что в ней было, пока сохранялся минимальный спрос, в итоге к 80-м трубы оказались забиты и их надо было чистить — и чистили их так ретиво, что вместе с шлаком в прошлом осталась и масса прекрасных вещей, которым место в вечности, вроде многих романов Саймака и Желязны, о которых (о романах) на Западе сегодня почти никто не знает.
Мне кажется, где-то аналогичной была ситуация в России и округ в 90-х. Примерно с теми же результатами. Когда можно всё, коммерциализация и рынок быстренько сворачивают к форматам. И цикл повторяется. Потому что засилье форматов выливается в очередную революцию всегда. "И дальше, как заведено".
Особенностью нынешней революции в русскоязычной фантастике является отказ от лейбла "фантастика" в принципе. На Западе этим путем, кажется, не шли никогда. В России — пошли вполне. Вчера я прочел у Димы Захарова про Михаила Глебовича Успенского: "Он был большой писатель, не очень удачно записавшийся в фантасты и, к сожалению, прошедший почти сугубо по этому ведомству". В этом предложении — вся суть дела. Само собой, Успенский и был фантаст — и Пелевин фантаст, и Быков, и Сорокин, и Сальников, и Шмараков, и Идиатуллин, и Веркин, и сам Захаров, и много кто еще, — но "записываться" тут — значит "причислять себя к НФ-мейнстриму", а НФ-мейнстрим в фантастике после 90-х был известно какой. Даже Лазарчук и Рыбаков толком не выжили, когда поднялась волна формата. Так что фантастический неформат вышел за калитку собственного гетто в другое гетто, обычного мейнстрима, и там активно заблистал.
Мне не очень нравится такая постановка вопроса, от нее недалеко до снобизма, мне кажется. Я бы предпочел сценарий западных 70-х. В нынешнем российском сценарии разрыв между "низкой" и "высокой" литературой сохраняется, а задача должна быть в том, чтобы его срыть к херам, — только тогда возможен лотмановский культурный взрыв.👇
BY Звездные маяки капитана Норта
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from ye