Цены на уголь в последний год сильно не меняются. Энергетика торгуется в диапазоне 100–150 долл. за тонну, и перспективы на ближайшие месяцы не радужные. В это время российская угольная отрасль находится в глубоком кризисе, сокращая производство. Кроме санкционных дисконтов, причина тому — заметно выросшие издержки: зарплатные, налоговые, транспортные. Рост расходов происходит и в других добывающих секторах — в нефтяной, газовой, металлургии.
Впрочем, такой цикл роста издержек наша экономика проходила не раз, однако ответ почти всегда был один: девальвация, позволяющая резко нарастить рублевую выручку от экспорта при сохранении расходов. Потом инфляция издержек через год-два-три нивелировала эффект от валютного гандикапа.
В этот раз возможности курсового маневра у правительства ограничены: санкции лишают Минфин и ЦБ возможности манипулировать валютным курсом. А это значит, что российским добывающим компаниям придется научиться работать с издержками, и в первую очередь — с производительностью труда.
Цены на уголь в последний год сильно не меняются. Энергетика торгуется в диапазоне 100–150 долл. за тонну, и перспективы на ближайшие месяцы не радужные. В это время российская угольная отрасль находится в глубоком кризисе, сокращая производство. Кроме санкционных дисконтов, причина тому — заметно выросшие издержки: зарплатные, налоговые, транспортные. Рост расходов происходит и в других добывающих секторах — в нефтяной, газовой, металлургии.
Впрочем, такой цикл роста издержек наша экономика проходила не раз, однако ответ почти всегда был один: девальвация, позволяющая резко нарастить рублевую выручку от экспорта при сохранении расходов. Потом инфляция издержек через год-два-три нивелировала эффект от валютного гандикапа.
В этот раз возможности курсового маневра у правительства ограничены: санкции лишают Минфин и ЦБ возможности манипулировать валютным курсом. А это значит, что российским добывающим компаниям придется научиться работать с издержками, и в первую очередь — с производительностью труда.
On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels."
from ye
