Заметно даже невооруженным глазом, что предстоящая «стрелка» с «трамповскими» Путина сильно волнует. Внешне даже кажется, что он лебезит перед американским корреспондентом, хотя это не совсем так. Важна та часть диалога, которая про компромисс. В его понимании компромисс – это капитализация того сиюминутного успеха, которого удалось достичь, когда русские танки стояли под Киевом. Он вцепился в «Стамбульские соглашения» той же мертвой хваткой, что и в «Минские протоколы» раньше. Именно «Стамбульские соглашения» он хочет выдать за компромисс. С таким настроем слоника Трампу не продашь (а очевидно, что хочется). Для такой сделки надо снова добраться до окраин Киева – никаким другим образом заставить Киев и его союзников согласиться на стамбульские условия не получится. А все дело как раз в том, что все дороги уже три года как ведут не в Киев. Так что пока компромисс придется искать где-то в другом месте…

К третьему часу стало реально тяжело. Есть ощущение, что присутствуешь на презентации нового издания «Энциклопедии «Города Глупова»». Все, что было, все, что ныло, что давным-давно уплыло, – буквально все было включено в этот том. Ну то есть если кто-то никогда Путина от первого лица не слышал (искренне завидую), то тогда, конечно, ему многое откроется (хотя что-то и закроется). Но кто следит за его выступлениями последнего врмени, тот сильно заскучает. И вдруг уже близко к эпилогу - не то чтобы совсем перл, но некоторая инновационная обработка старой музыкальной темы о нелегитимности Зеленского. Мол, говорить-то мы можем с кем угодно, но подписывать будем только с председателем Верховной Рады, как с единственно уполномоченным украинским лидером. И тут же россыпь антисемитских выпадов против Зеленского с отсылкой к его  «этническому еврейству» и чуть ли не безродному космополитизму. Я, кстати, на его месте не стал бы разбрасывать камни, которые кто-то потом может кинуть в тебя самого...

Финал “Прямой линии” был, как положено, немного слезлив, романтичен и сентиментален: «я из простой рабочей семьи...». Дальше напрашивается: «мой дедушка был обыкновенным поваром у сестры Ленина, а потом у Сталина». Как тут не вспомнить великого Уткина…

https://youtu.be/UPcZfz4PYPk?si=AMdrv2CT_NByfRno

Ну что ж, finita la commedia, иными словами – конец трансляции. В сухом остатке – “Путин и пустота”. Работа скорее для Пелевина, чем для философа. Борис еще вчера предложил записать “Пастуховскую кухню” по итогам общения вождя с массой. Не думаю, что это хорошая идея. Не представляю, как можно обсуждать отчетный доклад секретаря ЦК КПСС на Пленуме доброровольно на собственной кухне. Это и полвека назад выглядело противоестественно, и сейчас выглядит не лучше. Собственно, цель этих многочасовых камланий одна – стать нарезкой в пропагандистских мини-сериалах, распылиться тысячью ядовитых тезисов в многомиллионных тиражах официальных изданий. К каждому тезису будет для усиления добавлен какой-нибудь доверенный толмач, который расцветит сухую речь вождя красками бытового юмора. Просто раньше это были шелестящие на ветру страницы какой-нибудь “Правды”, а сегодня - глянец монитора. Сути дела это не меняет.

Небольшое послесловие к личной онлайн-трансляции «Прямой линии» Путина. Помните старую советскую репризу про дрова, по-моему, хазановскую. Ночью во двор постучали и спросили: «Вам дрова нужны?» – «Нет». Утром дров не стало. Так и здесь. Путин порассуждал о пользе Youtube для деток (дети ведь главное – это в самом конце) и вреде для взрослых, посетовал на злых дядей из Google. Сразу после трансляции клиенты Билайн, МТС и МегаФон пожаловались на отключение от этого сервиса…

Неделя пробежала незаметно, но противно. На этом месте должно бы быть «чтение выходного дня», но настроение не очень подходящее. Говорят, что все то время, пока Путин имитировал всемогущество и всесилие, Киев в очередной раз бомбили. Зеленский, безусловно, не прав по форме, но не по сути. В этом угаре безнадеги хочется зацепиться за что-то неординарное. Я и цепляюсь, как любил говорить мой ярославский дед, за воздух, точнее – за дым отечества, в котором тренированный нос, помимо очевидных запахов, много чего еще может учуять, и не всегда ужасного.

У Бориса есть собственный телеграм-канал, открытый для комментариев. Чат этого канала превратился за несколько лет в своего рода клуб. Люди там бывают разные, бывают и нервные, те, кто приходит выплеснуть эмоции, случаются и троли всех мастей, – куда ж без них, - но в целом образовался костяк «завсегдатаев», который живет своей, независимой от меня, но довольно интересной жизнью. И вот у них сложилась традция по субботам выкладывать в чат стихи, - для разгрузки. Я раньше как-то это игнорировал, хотя с удовольствием многое читал, а сегодня решил поддержать. Отчасти потому, что случайно наткнулся на строки, которые сейчас максимально соответствуют моему восприятию времени. Им вообще-то почти 35 лет, но поверить в это сложно…

Вот они:
Александр Градский

Ах, время наше сучее
Летучее, ползучее
И прочее жулье!
И партии разучены
И рукава засучены
Готовы под ружье
Колонны перестроены
Удвоены, утроены
Штабные штабеля
И на вершине случая
В тоске благополучия
Цепные кобеля!
Да, мы не ждали перемен!
И вам их тоже не дождаться
Но надо, братцы, удержаться
От пустословия арен!
И просто самовыражаться
Не ожидая перемен
Не ожидая перемен
Не ожидая перемен!

А для меня это, может быть, самые оптимистичные строфы за все последние годы. Все уже было, но мы еще живы.

Не надо ждать, и даже верить тоже не обязательно.

Мы ведь тогда действительно не ждали перемен, но они наступили как бы сами по себе, хотя это и не совсем так. И мы видели, как «цепные кобеля» лизали чужие сапоги и носили чужие чемоданы. Да, мы не поднялись тогда вверх, а упали ниже плинтуса.

Бывает. Учтем. Исправим.

https://youtu.be/STVUzFe1RZc?si=189StSsP076M0REw

ВНИМАНИЕ, пост в двух частях, см. продолжение в следующем посте.



Как я и обещал, несколько мыслей, которые не уместились в формат очередной «Пастуховской кухни».

Наши представления об исторической силе и исторической слабости, видимо, весьма условны и зачастую относительны. Общепризнанным считается мнение, что Россия многократно уступает как коллективному Западу, так и стоящему особняком Китаю, которые оба, хоть и по-разному, штурмуют новые технологические высоты, возглавляя топы экономических хит-парадов. В полном соответствии с этими представлениями «непотопляемость» путинской России, которая, несмотря на санкционный режим и внушительную помощь Запада Украине, более трех лет остается на плаву, вызывает удивление. В конечном счете все объясняется либо недостаточностью западной помощи Украине, либо вовремя подставленным плечом того же Китая. Предполагается, что если Россия все-таки рискнет бросить вызов непосредственно коллективному Западу или, не дай Бог, поссорится с Китаем, то она скоропостижно проиграет битву с технологически и экономически более сильным противником. Мне этот тезис не кажется безусловно верным.

Агрессия России против Украины является не первым, а последним звеном в цепочке событий, начало которым положено как минимум в 2007 году, когда Путин в Мюнхене сформулировал новую внешнеполитическую доктрину России, которую коротко можно обозначить как: «Military forces matter…» На самом деле, все уходит в еще более ранние времена (ну хотя бы потому, что внешняя политика всегда есть продолжение внутренней), когда внутри России была сделана ставка на «голую силу». Сначала сила выиграла у правил внутри России, и лишь потом стала крушить нормы и правила на международной арене. Это, собственно, и был сущностный цивилизационный выбор, значение которого не было вовремя осмыслено должным образом. Выбор не на пустом месте, а в пользу модели, которая русским и раньше была хороша знакома и неплохо (с их точки зрения) зарекомендовала себя в прошлом – по крайней мере, они смогли сохраниться как некий «особый мир», соседствуя с цивилизациями, по отношению к которым они практически всегда были слабыми все в тех же технологическом и экономическом отношениях.

В то время как Запад становился все более сложным, разнообразным и развитым в экономическом, социальном и культурном смыслах, Россия двинулась в прямо противоположном направлении – к простоте, к примитивности, к одноколейности. Она стала измерять социальный прогресс одним-единственным параметром – мощью своей военной мышцы. По сути, Россия при Путине стала превращаться в европейскую Спарту XXI века, которая противопоставила себя «коллективным Афинам Европы и Америки». То есть с одной стороны, мы имеем развитое во всех отношениях общество, которое постепенно утратило врожденную агрессивность, готовность «драться за свой кусок» кулаками, а не мошной. А с другой стороны, мы получили гораздо более простое и неразвитое общество, которое, однако, решило все свои яйца сложить в одну корзинку цвета хаки. И вот эта асимметрия вызывает определенную неуверенность в конечном исходе «финальной битвы добра и зла». Мы все помним, что борьба очень сложных Афин с очень примитивной Спартой закончилась отнюдь не в пользу сложности.
(См. окончание)

Окончание. См. начало в предыдущем посте.

Печальный урок истории состоит в том, что сложность (в том числе - цивилизационная) должна уметь себя защищать, иначе ее настигнет простота, которая хуже воровства. Сейчас много споров о том, можно ли договариваться с Путиным и прекращать войну. Звучит много обеспокоенных голосов, предупреждающих, что Путин воспользуется паузой, чтобы перегруппировать силы и снова напасть. Так оно и есть на самом деле – обязательно нападет. Если все останется по-прежнему, если после прекращения огня Запад расслабится и вернется к своей старой, приятной в своем разнообразии жизни. Дело вовсе не в переговорах с Путиным и не в прекращении огня как таковом, а в том, что за этим последует. Если Запад останется «расслабленными Афинами», то «евразийская Спарта» его сильно накажет. Сдерживание агрессора – это не пустая фраза, а набор конкретных действий, в том числе резкое наращивание производства вооружений, увеличение армии и военных расходов вообще, да и милитаризация сознания. Лично я не вижу на ближайшую перспективу этому альтернативы. Итогом российско-украинской войны для Европы станет либо холодная война, из которой победителем имеет шанс выйти Запад, либо гибридная война, в которой вполне может победить Россия.

https://youtu.be/vFwxzN8sr5w?si=062PoSURV3HGO5IC

Несколько запоздалый, но не опоздавший комментарий к записанной на днях «Пастуховской кухне», посвященной тогда предполагавшемуся, а сейчас практически очевидному уничтожению российским ПВО азербайджанского самолета. Честно говоря, нас с Борисом менее всего интересовало тогда фактура: очевидно не первый и, увы, не последний случай подобного рода. Точно также мы не хотели тратить время на морализаторство по поводу того, что по всем признакам дело выглядит так, что самолет не только подбили, но и уводили подальше от «места преступления», не разрешая экстренную посадку, в надежде на то, что он рухнет где-то над Каспием, спрятав концы в воду в прямом и переносном смыслах. В целом лично я ничего другого не ожидал, а после всего того, что мы видели в Украине в течение трех лет, и не удивлен вовсе. Я вдруг посмотрел на это трагическое происшествие как на важный штрих в общей картине разложения путинского «русского мира», как на ту самую деталь, через которую многое можно понять о будущем этого мира.

Как говорил монтер Мечников в известном романе, договор есть продукт непротивления сторон. Оставив на время в стороне Зеленского и его политические проблемы, я бы взглянул под этим углом зрения на дилемму Путина, поставив простой вопрос: при каких условиях он будет готов на компромисс и что такое компромисс для него? Ответить на этот вопрос проще, чем кажется: Путин пойдет на компромисс только тогда, когда риски продолжения войны лично для него превысят риски ее прекращения.

Надо все время помнить о том, что Путин начал эту войну не для того, чтобы ее останавливать по собственной воле. Если для Пушкина целью поэзии была сама поэзия, то для Путина целью войны является сама война. Путину война нужна как состояние, а не как процесс. И уж в любом случае целью войны для него никогда не было завоевание территории Украины. Ее целью с самого начала было нанесение Западу стратегического поражения на территории Украины. Такая цель не предполагает каких-либо ограничений для войны как во времени, так и в пространстве. Поэтому во всей Украине нет такой линии, дойдя до которой Путин может сказать, что цели войны достигнуты.
Эта война обращена в бесконечность. Война – это движуха, а движуха - это продление его жизни как в политическом, так и в физиологическом смысле слова. Сокращая уравнение, получаем: война – это форма жизни Путина. Прекращение войны – это начало пути к его политической (а возможно и физиологической) смерти. Поэтому заставить Путина отказаться от войны может только угроза более близкой, более скорой, более осязаемой смерти, чем мир.

Пока мало что указывает, что такая угроза реальна и что существует что-то, что может привести к потере власти Путиным в условиях войны. А значит, по логике вещей, он и не будет ее прекращать. Но это формальная логика. А вот диалектическая логика говорит противоположное. Кое-что все-таки есть, и это кое-что, с одной стороны, совершенно неосязаемо, а с другой - реально в России как ничто иное. Я имею в виду великий «русский бардак».

Мы, как всегда, видим витрину, знаменитую русскую «потемкинскую деревню», и если судить по этой витрине, Путин может воевать до морковкина заговения и даже дольше (это сейчас новый экспертный консенсус). Но вот такие события как то, что случилось в Грозном, наглядно демонстрируют, что витрина заполнена хрустальным антиквариатом советского застоя. И, думаю, Путин, который иногда, когда приходит в сознание и оказывается способен взглянуть на то, что они сами называют «реалиями на земле», не может этого не осознавать, хотя бы частично. И вот именно из этой, пусть ограниченной рефлексии у него может развиться контрмотивация, заставляющая его искать мира.

https://youtu.be/0ZcQ6fAsgXg?si=7skXqsh7DC2TT4QH

Алиев, выждав двое суток, аккуратно поставил на место Путина. Ни разу этим не удивлен, потому что формат «объяснений» с Алиевым, избранный Путиным, очень много говорит о личности последнего, но мало помогает достойному выходу из щекотливой ситуации.

Скажи мне, как ты извиняешься, и я скажу, что ты из себя представляешь. Лично у меня эти извинения вызвали только одну ассоциацию, причем литературную (пушкинскую): «Властитель слабый и лукавый…, нечаянно пригретый славой, над нами царствовал тогда».

Путин извиняется так, будто еще в стародавние питерские времена брал уроки у Невзорова на его курсах «искусства оскорблять». Сначала длинная невнятная пауза, в течение которой его медиа-прокси засоряют информационное пространство навозом грубой лжи, а потом звонок в Баку в стилистике «кому я должен – всем прощаю».

Была ли в таком кривлянии необходимость? Не думаю. Случившегося не вернешь, да и случается подобное, увы, со многими, так что рациональной реакцией были бы быстрые и лаконичные слова сожаления о трагедии с обещанием разобраться и компенсировать.

Но это если не брать в расчет личностный фактор. Это для сильного и уверенного в себе правителя. А вот для «слабого и лукавого» как раз только так – с ужимками и подколками: простите нас за то, что случилось у нас, но к нам никакого отношения не имеет.

Извинился как высморкался…

Когда Борис напомнил мне, что сегодня у нас своего рода юбилей – 25 лет посткоммунистической монархии, - я оказался не готов к такой провокационной постановке вопроса. Уже целых 25 или еще только 25? Но еще больше я оказался не готов к предложению обозначить 5 достижений Путина, которые я считаю хорошими поступками. Действительно, что хорошего может быть из Кремля…
 
Но на самом деле вопрос с подковыркой. Ведь что такое хорошо и что такое плохо? Когда плохо, но могло быть еще хуже -  это, как говорит мой внук, совсем-совсем чуть-чуть хорошо или все совсем-совсем чуть-чуть плохо?
 
Кони (не собака Путина, а все-таки великий русский юрист) вспоминал об адвокате, который все свои речи в суде начинал фразой: “Господа присяжные, подумайте, а ведь могло же быть и хуже!” Он так всех достал за многие годы, что однажды, когда рассматривалось страшное дело об убийстве и изнасиловании отчимом падчерицы, председательствующий не выдержал и спросил: “Господин поверенный, побойтесь Бога, да что же может быть хуже!?” И срезанный вопросом на взлете вдохновения адвокат запнулся на мгновение, но тут же собрался и ответил: “А хуже, господин Председательствующий, было бы, если бы он изнасиловал и убил Вашу дочь…”
 
 
Да, хуже, нсверное, только тогда, когда этот танк едет непосредственно по тебе…
 
Но есть и другая опция. Когда кто-то дает неправильный ответ на вызов истории, хуже может быть ситуация, когда никто вообще не дает на этот вызов ответа, и таки наступает конец истории.  При всем при том, не снимая с Путина персональной ответственности за все случившееся, не могу не заметить, что он часто давал ответы на запросы, созревшие внутри русского общества, часто просто потакая обшеству, которое ждало именно таких ответов на свои запросы.
 
То, что он дал плохие ответы, не снимает с общества ответственности за плохие вопросы.  По всей видимости, если бы запрос остался без ответа, размер катастрофы мог быть еще масштабнее. Мы, возможно, сейчас бы не рассуждали об угрозе ядерной войны, а раскапывали бы радиоактивные руины лопатами и кирками. В общем, нечего русскому обществу на Путина пенять, когда собственное отражение в зеркале не очень симметричное. Да он, собственно, и есть зеркало, не более того.
 
Путин – человек-спойлер. Обладая недюжинной интуицией, он на протяжении четверти века безошибочно угадывал вопросы, которые возникали внутри русского общества, но при этом неизменно на все эти вопросы давал самый неправильный ответ. Но все-таки давал, а не уклонялся от вопросов, и поэтому он так долго с нами.
 
Надеюсь, вы успеете посмотреть наши “кухонные итоги” четвертьвекового правления до того, как вас захлестнет оливье.
 
 https://youtu.be/lBsVY93vL_c?si=-KS801aOFZ5vlntF

Сейчас по просторам двух стран, которые сошлись на полях сражений в смертельной схватке и каждую из которых я считаю своей и формально, и по сути, прокатывается Новый 2025 год, перелистывающий первую четверть обещающего быть штормовым для человечества XXI века. Впрочем, а какой из двадцати предыдущих был не штормовым? Только это и вселяет надежду. Сотни поколений наших предков прошли через кровь, вражду, предательство, подлость и дикарство, но мы сохранились, и некоторые из нас даже остались людьми. Добро как-то доковыляло до наших дней, пусть даже и прячется где-то в закоулках жизни. Значит, и у нас есть некоторые шансы.

Но я далек сегодня от философских размышлений. У меня был на них целый год, и, надеюсь, есть еще какое-то время впереди. А сегодня я хочу поздравить тех, кто вдохновлял меня на эти размышления. И, поверьте, это не Путин и не Трамп, не вообще сильные люди этого слабого мира, точнее – кажущиеся сильными. Я хотел поблагодарить тех, кто искренне и в основном не очень заслуженно верит в меня и полагает, что я могу еще что-то сказать людям - если не новое, то хотя бы нужное. Собственно, только вера этих людей и заставляет меня третий год подряд среди подлости и крови продолжать писать и произносить какие-то слова, самому мне кажущиеся банальными.

Задумываясь о своей жизни и пытаясь понять, было ли в ней помимо моей дорогой семьи еще что-то ценное и полезное, ради чего вообще стоило появляться на этот свет, я все-таки то и дело цепляюсь за удивительных людей, которые присутствуют в моей жизни все эти последние годы. Если они считают, что я им нужен, может быть, в этом действительно есть какой-то смысл. И да, я верю, что когда-нибудь доеду и до обеих своих стран, на теле которых начнут рубцеваться раны страшной войны (и таки заберу уже несколько месяцев назад подаренного мне замечательными и пока незнакомыми людьми Мумика, фотография которого резко подняла мне настроение и который пока что временно остается на своем посту и терпеливо ждет, чтобы я его лично забрал по месту прописки).

Всем спасибо, и встречайте поздравления «Пастуховской кухни» от нас с Борисом.

https://youtu.be/Gu5AJ1S0gHU?si=yL36UE3veuzGBNFb

Не изменил традиции. В положенное время выслушал обращение вождя к вверенному  ему народу. Заинтересовала фраза: «Ждать осталось недолго». Вот уж действительно: и что такое счастье, каждый из них понимал по-своему…

Всех с наступившим Новым годом! Мне хотелось бы сделать подарок той небольшой, но очень важной для меня части аудитории, которая готова читать много. Сейчас вообще не время лонгридов. Да я и сам грешен. Все чаще сталкиваешься с ситуацией, гениально описанной в горячо любимых мною стихах-пирожках: «Поскольку времени немного, я лучше матом объясню». Нам давно не до длинных текстов. И все же есть и такие, кто, несмотря ни на что, всегда готов, и они заслужили свое право на подарок. А когда, как не сейчас, когда у нас наступает знаменитое российское «с первого по тринадцатое».

Давно хотелось что-нибудь написать о «реалиях на земле», к которым так часто апеллируют власть предержащие в России. Иными словами – о жизни на дне. Не в морально-нравственном, а в обыденном, так сказать - пространственном понимании. То есть о той жизни, которая, кажется, будто бы исчезла, испарилась, перестала существовать, но которая никуда не делась на самом деле, а просто легла в условиях войны и террора поглубже, на дно, и продолжается там под давлением толщи неблагоприятных обстоятельств своим чередом. Именно этой придонной жизнью продоложают жить миллионы людей в России, стараясь как можно меньше думать о том, что происходит у них над головой в «верхних слоях» и уже тем более – в атмосфере.

Итак, пост во многих частях для тех, кому не спится и не празднуется.

Обо всем, естественно, не напишешь, поэтому пишу о том, что персонально и профессионально ближе. Важнейшей частью этой многообразной и сдавленной со всех сторон насилием русской жизни является правовое бытие народа. Применительно к сегоднишним реалиям правильней было бы сказать – правовое инобытие. Несмотря ни на что, русские люди рождаются, женятся, умирают, находят и теряют, мирятся и ругаются, спорят – в том числе в судах, то есть по необходимости вступают в мир правовых отношений, которые, между прочим, на дне претерпевают серьезную трансформацию, и в сегодняшней России совсем не похожи на то, что вы бы хотели и привыкли видеть на этом месте. Трансформация эта началась не вчера, но все-таки в условиях военного времени приобрела необратимый характер. Так что то, что мы имеем вместо права и суда сегодня, скорее всего и будет тем «материалом», с которым нам придется работать после того, как весь путинский цирк съедет от нас в историю.

Конечно, можно было бы отделаться рязановской шуткой из «Гаража» («у вас замечательная профессия – вы занимаетесь тем, чего не существует»), но это не совсем так. И право, и правосудие в России по-прежнему имеются и даже живо эволюционируют, но просто не в ту сторону, в которую надо. Точнее, это деволюция (обратная эволюция), в рамках которой русское право движется от более сложных и разнообразных форм к более примитивным и однообразным. Кстати, явление, в живой природе встречающееся нередко. Так отдельные виды флоры и фауны приспосабливаются к стрессу и более суровым внешним условиям существования. Русская правовая система в целом и русское правосудие в частности сегодня стрессуют, и это, увы, многое объясняет в происходящем.

(Окончание первой части. Продолжение в следующем посте)

(Часть вторая. Начало в предыдущем посте).

Начну с банальности – то есть с сужения пространства права. Репрессивная политика властей выела в правовом поле гигансткую проплешину, где всякое живое право полностью убито и действует лишь голая политическая целесообразность, то есть реакционное насилие. Для такой политики имеется устоявшееся определение – террор. По всей видимости, это как раз то, что мы наблюдаем в России в последнее десятилетие сначала в лайтовых, а теперь и во все более острых формах. Единственная заметная правовая тенденция в условиях террора – это попытка формализовать и легализовать сам террор в квази-правовых терминах. Пока в путинской России это получается хуже, чем в 30-е годы прошлого века (например, пытки не формализованы еще, хотя и применяются сплошь и рядом), но в целом траектория понятна. Останавливаться на этом выпавшем сегменте правового пространства я не буду, здесь нет предмета дискуссии по праву, разве что для юристов-патологоанатомов, но такой квалификации пока не присваивают в юридических вузах.

Просто констатируем, что везде, где в правовых отношениях с одной стороны присутствует власть (даже в опосредствованной форме), мы имеем дело с полным некрозом правовой ткани. Это в первую очередь касается значительного массива уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, а также примыкающих к ним законодательных отраслей. Спрямляя углы, скажу, что для тех, кто по тем или иным причинам стал точкой приложения насилия со стороны государства, права не существует ни в одной из известных нам форм. Эти люди могут быть уничтожены любым из доступных государству способов, невзирая ни на какие формальности (условности), и если они все-таки не уничтожаются (не все уничтожается), то только потому, что либо государство не видит в этом пока политической целесообразности, либо у него не дошли до них руки. Случайные и тем более неслучайные оппоненты власти в России сегодня живут в доправовом мире.

Естественно, что такой обширный некроз права не может не сказаться на всей правовой системе, видоизменяя до неузнаваемости функционирование даже тех ее сегментов (преимущественно общегражданское, отчасти административное, в небольшой степени - конституционное право), в которых пока еще продолжает теплиться правовая жизнь. Но именно этот остающийся пока неубитым сегмент представляет лично для меня особый интерес, потому что, когда морок пройдет, – а он пройдет, хотя и не быстро, - эти искореженные, но чудом сохранившиеся участки правовой системы будут оставаться зоной роста, из которой методами генной политической инженерии нам придется восстанавливать полноценную правовую ДНК. Поверьте, воссоздать живого динозавра из тухлого яйца, пролежавшего миллион лет в вечной мерзлоте, будет проще.

(Окончание второй части. Продолжение в следующем посте)

(Третья часть. Начало в предыдущих двух постах)

Если не брать в расчет «подготовительный этап», ассоциируемый с реформами Сперанского в начале XIX века, то историю русского права следует отсчитывать с «Александровских реформ» 60-70-х годов позапрошлого столетия, которые во многих сферах задали стандарт, недостижимый и сегодня, почти два века спустя. Большевистская революция при всей ее исторической неоднозначности (обычно имеют в виду модернизацию, индустриализацию и прочие достижения, которые наверняка случились бы и без большевиков, но все-таки приписываются им в качестве заслуги) в этом конкретном вопросе была вполне однозначна – большевизм был «отменой права». Но как показали, однако, последующие события – неполной.

Через полвека право стало осторожно восстанавливать себя внутри советскоЙ политической системы, и к моменту прихода к власти Горбачева можно было смело говорить о дуализме советского права, одновременно и репрессивного, и квази-либерального. У него была двойственная природа: с одной стороны, оно продолжало стоять на классовой, узко-партийной платформе (то есть было системой террора), но с другой эволюционировало в так называемое «общенародное право», то есть приобрело многие внешние признаки либеральной правовой доктрины (презумпция невиновности, состязательность, гласность и многое другое – отнюдь не изобретения «перестройки»). Эта система нуждалась в аккуратной калибровке, но вместо этого ей устроили еще одну «революцию права».

Пресловутые 90-е, если и были предательскими, то прежде всего по отношению к праву, хотя и здесь все было неоднозначно. С одной стороны, имел место очевидный прогресс правовой идеологии. Буквально за считанные годы Россия наверстала отставание правовой мысли, копившееся десятилетиями. С другой стороны, правовая практика не просто находилась в вопиющем несоответствии с этой взметнувшейся в небеса необетованные правовой идеологией, но упала ниже плинтуса, то есть даже ниже того уровня, который можно было наблюдать в позднем СССР. Пространство между выстроенной по западному образцу правовой идеологией и вполне себе трайбалистской правовой практикой оказалось быстро заполнено коррупцией, которая и стала главным бичом правовой системы в посткоммунистической России.

Итогом 90-х стал мощнейший антиправовой запрос со стороны населения. Право и правосудие оказались настолько дискредитированы, что «сковырнуть» их уже не представляло большого труда. Под предлогом борьбы с коррупцией (а потом уже со всем подряд) право было подменено администрированием, а правосудие стало отраслью государственного управления. В такой эволюции не было вообще ничего нового и удивительного, если бы она, следуя затейливой гегелевской логике, не привела на своем завершающем и, надеюсь, крайнем этапе развития в эпоху позднего путинизма к созданию наиболее уродливого формата правовой системы – административно-коррупционного, то есть соединяющего в себе все худшее от 90-х со всем худшим от 00-х.

(Окончание третьей части. Продолжение в следующем посте)

(Часть четвертая. Начало в предыдущих постах)

Хотя за пределами репрессивного правосудия в России и продолжается вялотекущая правовая жизнь, ее лишь с очень большой натяжкой можно признать нормальной. В ее эпицентре находится весьма своеобразное понятийно-политическое правосудие, в котором, с одной стороны, судья практически лишен субъектности и является в значительной степени технической фигурой, озвучивающей решения, принимаемые вне стен суда, но, с другой стороны, так как все участники правовых отношений прекрасно об этом осведомлены, то есть понимают, что решения принимаются отнюдь не в самом суде, реальная борьба перемещается из зала суда в те административно-облачные сферы, где формируется импульс, который, будучи спущенным судье сверху, определяет исход дела.

Ну а так как обычно обе стороны ищут поддержку этих сфер с приблизительно равной энергией, то борьба за вектор правонаправляющего импульса приобретает в облаке черты полноценного квази-состязательного процесса, что мы все и наблюдаем онлайн на примере «звездного развода» совладельцев Wildberries. Неожиданным следствием этой трансформации правового поля является приобретение судьями странной «вторичной субъектности», при которой, оказавшись меж двух, а иногда и меж трех и более огней, он вновь обретает право голоса. Но звучит этот голос внятно не столько в зале судебных заседаний, сколько в темных коридорах власти.

Не стоит упрощать ситуацию. Сегодня никто, кроме отпетых авантюристов, не будет выносить заведомо неправосудного решения, если речь не касается напрямую некрозной ткани политического правосудия (потому что никто не хочет поменять судейское кресло на всегда вакантное место на скамье подсудимых). Но есть нюансы. Во-первых, большинство правовых норм сегодня уже настолько невнятны и правила их толкования настолько расплывчаты, что многие решения можно вынести в любую сторону, не подвергая себя чрезмерному риску. Во-вторых, манипуляция с доказательствами, которые то возникают, то исчезают теперь в суде, как заяц из шапки фокусника, при полной снисходительности суда, стала прямо-таки национальной особенностью российского правосудия, позволяющей сделать любое рассмотрение простейшего дела непредсказуемым.

В итоге на исходе путинской эпохи мы имеем «удвоение правосудия», в котором наряду с видимым судом, где стороны соревнуются друг с другом по правилам процессуальных кодексов, присутствует параллельный «облачный суд», в котором собственно и происходит настоящее рассмотрение дела (где, как это ни смешно, сторонам приходится не только платить деньги, но еще и реально излагать свои доводы, формулировать позиции, представлять доказательства и так далее). Однако это «облачное правосудие» осуществляется не по кодексам, а по понятиям. Хотя, често говоря, сегодня уже рассмотрение дела в этом «теневом суде» зачастую оказывается более профессиональным, чем в ходе официального судебного разбирательства. Правда, и стоит такое «профессиональное судопроизводство» существенно дороже: цена входного билета в «правовое облако» по серьезному спору может измеряться сотнями тысяч нерублей.

(Окончание четвертой части. Продолжение в следующем посте)

(Часть пятая. Начало в предыдущих постах)

Как, собственно, работает «понятийно-облачное правосудие» (одно из самых уродливых явлений позднепутинской эпохи) сегодня? Забудьте про лукавые 90-е, где каждый толстосум мог протоптать свою собственную дорожку к судье, рассматривающему интересующий его спор. Ушли в прошлое «решалы», которые регулировали плотное движение невиданных тварей по неведомым дорожкам российского правосудия. Судьи сегодня настолько запуганы, что сами по себе пальцем не шевельнут ни за какие деньги, чтобы ублажить готового не поскупиться участника процесса. При любой самодеятельности вероятность посетить свое бывшее место работы в наручниках для современного судьи равна почти 100%. Соответственно всякого рода «решал» судьи боятся больше, чем черт ладана.

В такой обстановке «зайти» в суд можно только через тех замечательных героев, которые этот самый суд контролируют, то есть через тех, кто может гарантировать отсутствие наручников. Только с ними судьи будут готовы вести диалог. Количество таких «точек входа» в путинскую судебную систему весьма ограничено, чтобы не сказать больше. Я не претендую на универсальное знание, но готов предположить, что их три. Во-первых, собственно Верховный суд (иногда кассационные суды), которые, помимо того, что формально являются судами высшей (высших) инстанции, де-факто выполняют функцию своего рода ревизионной комиссии ЦК по отношению к низшим судам. Во-вторых, Администрация Президента в самом широком смысле слова со всеми аффилированными с ней структурами (типа Совбеза и разного рода прокси-организаций). И, в-третьих (и в-главных), конечно, ФСБ, причем не вообще, а в лице нескольких управлений, прямо или косвенно контролирующих административный сектор). По всей видимости, комбинация этих трех институтов – это и есть то «облако», с которым приходится иметь дело всем, кто хотел бы легализовать что-то в российском суде.

Каналы выхода на эти «точки входа» являются, с одной стороны, секретом Полишинеля, а с другой стороны, редкая птица долетит до середины такого канала. В отличие от всеядных решал (до сих пор обирающих простофиль), это бизнес для своих, своего рода закрытый клуб, причем весьма элитарный. Он доступен путинскому «высшему классу» тогда, когда он разбирается сам с собой, и совершенно недоступен «разночинцам и черни», которые сегодня практически лишены доступа к правосудию. В результате мы получили именно то, что должны были получить (и, видимо, то, что заслужили) по итогам четвертьвекового правления Путина – настоящий реликтовый, сословно-феодальный суд, как бы шагнувший к нам в наш диджитал XXI век из страдающего Средневековья.

Размышления о войне и мире. Пост в двух частях.

Действительно, а что на самом деле лучше – справедливая война или несправедливый мир? Хороший вопрос. Жаль только, что правильного ответа на него, который бы всех устроил, не существует.

Для начала неплохо было бы понять, что такое справедливость.

Нет, не вообще, то есть не монументальная абстрактная макросправедливость всечеловеческого масштаба, которая одна на всех и где «за ценой не постоим» – тут все как один эксперты. А чисто конкретная микросправедливость, которая как частица света существует только в движении и только применительно к каждому из нас по отдельности. С такой «штучной» справедливостью дело обстоит гораздо сложнее.

Что будет справедливо применительно к уже мертвому ребенку, убитому жестоким врагом на кровавой войне вместе со всей семьей, так что и оплакивать его уже некому? Наверное, война, только война, - до победы, до последней капли еще непролитой крови. И закончить ее надо так, чтобы мир содрогнулся, чтоб воздаяние было равно прегрешению.

А по отношению к еще живому или даже не родившемуся ребенку, который почти наверняка погибнет на той священной войне памяти по уже мертвому ребенку? Что может считаться справедливым по отношению к нему?

Будет ли война, обрекающая его, еще живого и даже не родившегося, на верную смерть (статистически неизбежную) все равно справедливой? Или это вопрос меры и обстоятельств? И является ли признание важности чьей-то конкретной жизни в ущерб памяти чьей-то конкретной смерти эгоизмом еще живых?

И самое главное: кто держит весы, где на одной чаше мертвые, а на другой - живые, в своих руках? Кто тот смелый, который готов взять на себя ответственность за то, чтобы чаша мертвых перевесила чашу живых или наоборот? Я бы не рискнул, но есть те, кто смелее меня.

Конец первой части. Продолжение - см. часть 2.

Вторая часть. Начало в предыдущем посте.

Сергей Медведев сделал очень талантливое и именно поэтому очень сильное высказывание на тему войны и мира. Оно предельно емко и выразительно сформулировало манифест партии, которая рассматривает войну Украины против российской агрессии как финальную битву добра и зла, или Армагеддон XXI века. Мир, в котором зло не уничтожено, не имеет права на существование и обернется еще большей войной в будущем – а значит, война с Россией должна быть продолжена, невзирая ни на что.

Полагаю, что в замкнутом пространстве формальной этики, где добро и зло всегда противоположны и не пересекаются и где время течет только вперед и никогда вспять, это аксиома, которой нет альтернатив. Однако в разомкнутом мире диалектической этики, где добро и зло взаимопроникают друг в друга, а время закольцовано, это теорема, требующая доказывания.

Апелляция к Гитлеру как «золотому стандарту» зла является нормой с того момента, как возник интернет. Тезис о том, что компромисс с Путиным так же невозможен, как компромисс с Гитлером в 1942 году, выглядит тем кумулятивным снарядом, который прошибает своей незамысловатой простотой любую сложную диалектику. Но есть нюансы: Гитлер, к счастью, жил в доядерную эру и не имел физической возможности уничтожить вместе с собой все человечество, поставив крест на спорах об альтернативных сценариях истории. Его суицид в апреле 1945 был фактом его частной биографии. Суицид Путина вряд ли станет его частным делом. Я верю, что есть много людей, которых устраивает только мир без Путина и ни в каком другом мире они жить не готовы. Но они не должны быть эгоистами. В том числе, хотят жить и многие украинцы.

Боюсь, что и в 1942 году вопрос о компромиссе решился бы на практике иначе, если бы Германия обладала достаточным запасом ядерных зарядов. Означало бы это окончательное и бесповоротное поражение добра и финальное торжество зла? Боюсь, что нет. Хотя бы потому, что нам никогда не известен весь замысел. Человек смертен, а как говорил Воланд, еще и неожиданно смертен. Точно так же неожиданно смертны и самые злобные и беспощадные цивилизации. То, что невозможно сегодня, становится возможным завтра, если завтра есть в плане. Конечно, если завтра отменить вместе со всем человечеством, то тогда уж точно ничего не будет. Компромисс оправдан, когда это единственный способ сохранить завтра для других. В том числе, и компромисс с Путиным. Как говаривал Черчилль, в этом случае – хоть с чертом.

Никому не известен весь замысел. Утверждение «если сейчас не победим, то зло обязательно вернется» имеет такое же право на существование, как и утверждение «если сейчас не проиграем, Бог своих узнает». Одному неудачному «Мюнхену» на чаше весов европейской истории противостоят: похабный «Брестский мир» (ау, где кайзеровская Германия и где ее украинские территории?), компромиссы в Будапеште, Праге и Варшаве, оставленных Западом на съедение советскому монстру (ау, где сейчас социалистическая Венгрия, Чехословакия, Польша и весь Варшавский договор?), «карибское» и «берлинское» размежевание (стесняюсь спросить, где сейчас СССР?).

«Свобода или смерть» звучит очень красиво, но боюсь, что счет в матче между ревнителями стратегических побед и сторонниками тактических ничьих в конечном счете будет не в пользу адептов справедливости любой ценой. Зачастую важнее, чтобы матч подольше продолжался, и тогда многое может случиться (вратарь пропустит, нападающий промахнется, защитник проспит). Главное - не торопиться умирать.

Поразительным образом дугинский лозунг «зачем нам этот мир, если в нем нет русских», оказался перелицован в свою противоположность: «зачем нам этот мир, если в нем есть русские». В этом я вижу серьезную уязвимость. Этот мир придуман не нами, и у нас нет права решать его судьбу за него, будь он хоть с русскими, хоть без русских. Богу - Богово, Кесарю – кесарево.

Пользуясь случаем, хотел бы повесить ссылку на наш диалог с Сергеем Медведевым. Вроде бы о другом, но на самом деле - об этом же:

https://youtu.be/kFVuIBCYceo?si=KeBEwBpc5tUzuDrr