Forwarded from ДУХОВСКОЙ
Стихотворение Юрия Мамлеева о Сергее Есенине.
Наткнулся вот на такое. Стихи — посредственные, если не сказать плохие стихи. И это нездоровое обилие прописных букв.
Но всё же: Мамлеев!.. О!.. Есенин!.. О!..
И какой почерк красивый у Юрия Витальевича...
ЕСЕНИНУ
До свиданья, Есенин. Не надо Вспоминать, что было во сне, Посреди мирового распада
Мы идем на могилу, к тебе...
...Нас прости. 3а тоску и знанье
Что любовь к тебе выше планет,
И в зрачках Твоего страданья Виден русский, бессмертный Свет.
Мы останемся Жить для России, для тебя и грядущих дней.
Этот мир -лишь хохот пустыни,
Но е нем есть твоя вечная тень.
Да, мы будем жить.,. Для России... Чтоб свершилось, что есть в Небесах.
Слышен грохот Тьмы и Стихии,
Но любовь к тебе выше, чем Страх.
1989, Париж
Из альманаха Льва Кропивницкого «Мансарда», М.: «Контракт-ТМТ», 1992 г.
Наткнулся вот на такое. Стихи — посредственные, если не сказать плохие стихи. И это нездоровое обилие прописных букв.
Но всё же: Мамлеев!.. О!.. Есенин!.. О!..
И какой почерк красивый у Юрия Витальевича...
ЕСЕНИНУ
До свиданья, Есенин. Не надо Вспоминать, что было во сне, Посреди мирового распада
Мы идем на могилу, к тебе...
...Нас прости. 3а тоску и знанье
Что любовь к тебе выше планет,
И в зрачках Твоего страданья Виден русский, бессмертный Свет.
Мы останемся Жить для России, для тебя и грядущих дней.
Этот мир -лишь хохот пустыни,
Но е нем есть твоя вечная тень.
Да, мы будем жить.,. Для России... Чтоб свершилось, что есть в Небесах.
Слышен грохот Тьмы и Стихии,
Но любовь к тебе выше, чем Страх.
1989, Париж
Из альманаха Льва Кропивницкого «Мансарда», М.: «Контракт-ТМТ», 1992 г.
Книга выдающегося американского клавесиниста и музыковеда Ральфа Кёркпатрика - фундаментальное исследование творчества гениального итальянского композитора XVIII века Доменико Скарлатти, современника Баха и Генделя (все трое родились в 1685 году). Вышедшая первым изданием в США в 1953 году она до сих пор остается самым обстоятельным исследованием творчества композитора, его эпохи, музыкальной жизни Италии, Португалии и Испании конца XVII - первой половины XVIII века,стран, где Скарлатти провел свою жизнь. Первые - исторические - главы рисуют обстоятельства и картины этой жизни, совершенно неизвестные русскоязычному читателю. Эти главы читаются как увлекательнейший исторический роман. Собственно музыковедческие главы книги чрезвычайно важны для каждого музыканта, желающего проникнуть в суть и особенности совершенно оригинального и самобытного музыкального языка Скарлатти, раскрывают секреты его исполнительского мастерства. Книга содержит каталог сонат Скарлатти, ставший общепризнанным в мировой музыкальной (научной и концертной) практике. Труд Кёркпатрика стоит в одном ряду с такими фундаментальными исследованиями в области музыковедения, как "Моцарт"Германа Аберта и "Бах" Альберта Швейцера. Перевод с английского выполнен Александром Евгеньевичем Майкапаром. Александр Евгеньевич Майкапар - известный российский клавесинист, органист и пианист, заслуженный артист России, автор ряда трудов по музыковедению. Наряду с подготовкой в изданию перевода книги Р. Кёркпатрика исполнил в концертах антологию клавесинных сонат Скарлатти, включившую в себе 200 из 555 его сонат.
Близка к завершению многомесячная подготовка к изданию замечательного культурологического труда Ричарда Сагга, посвящённого малоизвестной ныне области истории медицины Европы, а именно многовековой традиции использования в медицинских препаратах частей человеческого тела. Через сотни источников, цитат и упоминаний в прессе, дневниках и воспоминаниях тех времен автор прослеживает как историю возникновения этой странноватой и пугающей манеры лечения, её развитие, исследует сопутствующие обстоятельства, например масштабы торговли частями тел, и наконец исчезновение, прошедшее через этап вышучивания в комедиях и драмах конца XVIII века, отмечая почти полное замалчивание этой темы в книгах по истории медицины XX-XXI вв.
"На протяжении двух столетий, и даже более, богатые и бедные, получившие хорошее образование и неграмотные, европейцы на заре Нового времени на более или менее регулярной основе предавались поеданию себе подобных. Лекарства изготовляли из египетских мумий, а также высушенных тел тех, кто погиб в результате песчаных бурь в пустынях северной Африки. Немного позднее появился новый, менее экзотический источник человеческой плоти, а именно трупы преступников, казнённых путём повешения. В медицинских целях употребляли человеческую кровь: пили её тёплой из тела преступника, которому только что отрубили голову, иногда брали кровь у живых доноров и «сушили» её, чтобы применять в качестве «алхимического» ингредиента. Большой популярностью пользовался человеческий жир, который нередко употреблялся в виде мазей и намазывался на повязки. Пили растворы или глотали порошки из тех или иных частей черепа, которые толкли в порошок. В лондонских аптеках продавали человеческие черепа. На некоторых черепах высаживали мох, который потом растирали в порошок и использовали для лечения разных видов кровотечений, в том числе носовых. Большинство эскулапов тех времён придерживалось мнения о том, что желательно, чтобы череп, а также и выросший на нём мох, принадлежали человеку, умершему насильственной смертью. Лучше всего, чтобы таковым был утопленник или повешенный".
"На протяжении двух столетий, и даже более, богатые и бедные, получившие хорошее образование и неграмотные, европейцы на заре Нового времени на более или менее регулярной основе предавались поеданию себе подобных. Лекарства изготовляли из египетских мумий, а также высушенных тел тех, кто погиб в результате песчаных бурь в пустынях северной Африки. Немного позднее появился новый, менее экзотический источник человеческой плоти, а именно трупы преступников, казнённых путём повешения. В медицинских целях употребляли человеческую кровь: пили её тёплой из тела преступника, которому только что отрубили голову, иногда брали кровь у живых доноров и «сушили» её, чтобы применять в качестве «алхимического» ингредиента. Большой популярностью пользовался человеческий жир, который нередко употреблялся в виде мазей и намазывался на повязки. Пили растворы или глотали порошки из тех или иных частей черепа, которые толкли в порошок. В лондонских аптеках продавали человеческие черепа. На некоторых черепах высаживали мох, который потом растирали в порошок и использовали для лечения разных видов кровотечений, в том числе носовых. Большинство эскулапов тех времён придерживалось мнения о том, что желательно, чтобы череп, а также и выросший на нём мох, принадлежали человеку, умершему насильственной смертью. Лучше всего, чтобы таковым был утопленник или повешенный".
Астрологические мифы возникли в глубокой древности из космогонических преданий и религиозных верований. Они формировались не только на основе многочасовых наблюдений за звездным небом, но и в результате человеческих размышлений о судьбе, взаимосвязи всего сущего, случайном и закономерном в жизни. Идеи о звездах как об отаре овец, подгоняемых пастухом-Луной, о затмении как драконе, пожирающем Солнце, о Небесной Реке и других мифологических мотивах развивались по всей Евразии, от Индии и Китая до Греции и Скандинавии. Благодаря этой книге вы узнаете об истории зодиака, звездных таблицах, созвездиях и первых гороскопах, а еще — о том, как наши предки пришли к этим знаниям и что они хотели найти в бескрайнем небе.
Христиан Розенкрейц, его Братство и созданный им «Дом Святого Духа» не должны пониматься исторически или как литературный вымысел. «Золото», об алхимическом получении которого говорил Христиан Розенкрейц, — не драгоценный металл, но духовное золото изначального совершенного человека. Само имя Христиан Розенкрейц — духовное имя, которое содержит глубокий тайный смысл. Христиан Розенкрейц является прототипом человека, идущего по пути христианского посвящения, начиная с вступления на Путь в качестве ученика и заканчивая воскресением одухотворенной Души. «Алхимическая свадьба» — это духовная свадьба его собственной новорожденной Души с Духом Христа.
Джзеппе Иорио. Сделано в Италии?
Made in Italy - идеальное качество, дорогие ткани и… очень много лжи. Журналист Джузеппе Иорио дерзко развенчивает самые распространенные мифы о великолепии мира итальянской моды. Это расследование откроет вам глаза на то, что стоит за всеми желанной биркой. В нем без прикрас показаны неприглядные стороны итальянской модной индустрии, которая с каждым годом все меньше связана с Италией и все больше зависит от слаборазвитых стран и полурабского труда…
Made in Italy - идеальное качество, дорогие ткани и… очень много лжи. Журналист Джузеппе Иорио дерзко развенчивает самые распространенные мифы о великолепии мира итальянской моды. Это расследование откроет вам глаза на то, что стоит за всеми желанной биркой. В нем без прикрас показаны неприглядные стороны итальянской модной индустрии, которая с каждым годом все меньше связана с Италией и все больше зависит от слаборазвитых стран и полурабского труда…
Ирвин Ялом. Палач любви
«Палач любви» - одно из ключевых произведений известного американского психиатра-экзистенциалиста. В книге Ялом, как и всегда, делится своим опытом с читателем при помощи захватывающих историй. Проблемы, с которыми сталкиваются пациенты Ялома, актуальны абсолютно для всех: боль утраты, неизбежность старения и смерти, горечь отвергнутой любви, страх свободы. Читателя ждет колоссальный накал страстей, весьма откровенные авторские признания и лихо закрученный сюжет, который держит в напряжении до последней страницы…
«Палач любви» - одно из ключевых произведений известного американского психиатра-экзистенциалиста. В книге Ялом, как и всегда, делится своим опытом с читателем при помощи захватывающих историй. Проблемы, с которыми сталкиваются пациенты Ялома, актуальны абсолютно для всех: боль утраты, неизбежность старения и смерти, горечь отвергнутой любви, страх свободы. Читателя ждет колоссальный накал страстей, весьма откровенные авторские признания и лихо закрученный сюжет, который держит в напряжении до последней страницы…
П.Ганушкин. Сладострастие, жестокость и религия
Книга включает в себя два основополагающих труда известного психиатра Петра Ганнушкина: «Сладострастие, жестокость и религия» и «Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика». В этих работах он впервые систематизирует психопатии, а также подробно описывает их признаки и причины возникновения. Теоретические знания подкреплены самыми яркими случаями из почти медицинской практики Ганнушкина. тридцатилетней
Книга включает в себя два основополагающих труда известного психиатра Петра Ганнушкина: «Сладострастие, жестокость и религия» и «Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика». В этих работах он впервые систематизирует психопатии, а также подробно описывает их признаки и причины возникновения. Теоретические знания подкреплены самыми яркими случаями из почти медицинской практики Ганнушкина. тридцатилетней
Йоханнес Тинеманн (1863-1938) — немецкий ученый, основатель и бессменный директор первой в мире Орнитологической станции в прусском Росситтене, ныне Рыбачий. Тинеманн впервые приехал на Куршскую косу туристом и его внимание привлек перелет птиц... Воспоминания Тинеманна «Тридцать лет на Куршской косе» включают в себя не только сумму знаний о птицах, но и яркие описания жизни на косе, книга пронизана любовью к этому месту, птицам и природе вообще, написана с глубочайшим вниманием к жизни вокруг.
Книга посвящена особому явлению в истории европейского искусства XIX–XX веков, которое автор называет интермедиальной, или межвидовой, эстетикой. Определяющей ее чертой являлось описание одного вида искусства таким образом, словно это другой вид искусства. Автор выделяет главные принципы этой эстетики и на примере виднейших ее представителей (Дж. М. Уистлер, Э. Сати, Г. Аполлинер, Ж. Брак, Ф. Понж, И. Ф. Стравинский) показывает, как она работает и к каким последствиям приводит. В Заключении он демонстрирует, что, несмотря на торжество концептуального искусства, интермедиальная эстетика продолжает жить и в XXI веке.
Книга посвящена ушкуйникам, этому удивительному феномену в истории Средневековой Руси, тем, кого одни считали, разбойниками и пиратами, другие - "вольными людьми" и первопроходцами, третьи - наемниками и искателями приключений, четвертые - защитниками Руси от внешних врагов того времени - немецких рыцарей и Золотой орды...
Так, кто они, эти, ставшие легендой уже при жизни, ушкуйники?
Понять, где истина помогает обращение автора к летописям, хроникам, историческим исследованиям времен средневековья и иным документальным источникам. В результате раскрывается еще одна героическая страница истории Руси - героическая и трагическая одновременно. И ушкуйникам в этой истории отведена была исключительная роль.
Так, кто они, эти, ставшие легендой уже при жизни, ушкуйники?
Понять, где истина помогает обращение автора к летописям, хроникам, историческим исследованиям времен средневековья и иным документальным источникам. В результате раскрывается еще одна героическая страница истории Руси - героическая и трагическая одновременно. И ушкуйникам в этой истории отведена была исключительная роль.
Философские эссе Эмиля Мишеля Чорана (1911—1995), сына православного священника, проповедуют пессимизм и разочарование в человеке и его развитии. Вслед за Ницше, провозгласившего смерть Бога, Чоран мог бы декларировать смерть человека, если бы всю жизнь сам не промучился существованием. Смерть для автора «Искушения существованием» стала бы избавлением, но еще лучше было бы не рождаться вовсе, отказаться от экзистенции — не думать, не чувствовать и не быть. Чоран безжалостно препарирует все, что казалось нашей неотъемлемой частью, и проделывает это с особым изыском, ведь человек для философа — всего лишь временное не-доразумение.
«Отцом истории» часто называют Геродота, и потому он на первый взгляд кажется неким изолированно стоящим новатором. Но в действительности и в его эпоху, и даже ранее на ниве историописания в античной Греции трудился также целый ряд других авторов, которые, однако, крайне малоизвестны —прежде всего потому, что их труды, в отличие от геродотовского, дошли до нас не целиком, а только во фрагментах. В данном издании это фрагментарно сохранившееся наследие историков — предшественников и современников Геродота, —наряду с сохранившимися свидетельствами источников о них, впервые максимально полным образом представлено в русском переводе, сопровождаемом подробным комментарием.
Фанк — именно этот музыкальный жанр превратил американцев в пульсирующую на танцполах армию воинов в клешах, с радужными афро и серьгами-кольцами в ушах. Ритмы и тексты его самобытной и энергичной музыки, перед которой было совершенно невозможно устоять, вывернули наизнанку мрачную реальность городской жизни. До сих пор фанк не привлекал такого внимания критиков, как рок, джаз и блюз. Яркая, интеллектуальная и самобытная книга Рики Винсента прославляет песни, музыкантов, философию и значение фанка. Она охватывает период от раннего творчества Джеймса Брауна (Крестного Отца фанка) до дней, когда стали популярны фанки-соул (Стиви Уандер, The Temptations), так называемый «черный рок» (Джими Хендрикс, Sly and the Family Stone, The Isley Brothers), джаз-фанк (Майлз Дэвис, Херби Хэнкок), монстр-фанк (Parliament, Funkadelic, Bootsy’s Rubber Band), голый фанк (Рик Джеймс, The Gap Band), диско-фанк (Chic, KC and the Sunshine Band), фанки-поп (Kool & the Gang, Чака Хан), пи-фанковый хип-хоп (Digital Underground, De La Soul), рэп с фанковыми семплами (Ice Cube, Dr. Dre), фанк-рок (Red Hot Chili Peppers, Primus) и многие другие жанры. «Фанк» рассказывает живую и яркую историю — историю уникальной американской музыки, рожденной из традиций чернокожего сообщества, исполненной силы, норова, гнева, надежды и неукротимого духа.
«История Гражданских войн во Франции» Энрико Катерино Давилы — произведение итальянского военно-политического деятеля, в молодости служившего при дворе королей Франции из династии Валуа и ставшего свидетелем, а затем и участником масштабного конфликта между католиками и протестантами, который принято называть Религиозными войнами (1559–1598 гг.). В 1630 г., незадолго до смерти, Давила написал историю этих войн, сразу же получившую широкую известность и переведенную на несколько европейских языков. Перед читателем — большое историческое сочинение, по сути, история Франции второй половины XVI столетия, история жестокой гражданской военно-политической и социальной борьбы. Впервые иностранный автор представил сорокалетний французский конфликт одновременно и как его участник, и как внешний наблюдатель и аналитик.
Давила показал, что религиозная сторона войны зачастую уходила на второй план на фоне борьбы сторон за материальные интересы, социальный статус, привилегии, уступая место открытому столкновению великих семейных кланов и сведению личных счетов. Энрико Катерино пытался показать своим читателям, что, несмотря на свои ошибки и непоследовательность, короли из рода Валуа пытались сохранить мир, стараясь примирить враждующие религиозно-политические стороны. Второй том «Истории гражданских войн во Франции» охватывает напряженный период с 1584 по 1590 г., когда своего апогея достигло политическое соперничество между тремя Генрихами — французским королем Генрихом III Валуа, герцогом Генрихом де Гизом и наваррским королем Генрихом Бурбоном. Давила рассказывает, как плотная череда кровавых событий гражданских войн, связанная с резким возвышением Католической лиги, начавшей оспаривать власть у Генриха III, политическими убийствами 1588–1589 гг., внешними вмешательствами, повсеместными восстаниями городов и провинций, привела Францию на грань национальной катастрофы.
Давила показал, что религиозная сторона войны зачастую уходила на второй план на фоне борьбы сторон за материальные интересы, социальный статус, привилегии, уступая место открытому столкновению великих семейных кланов и сведению личных счетов. Энрико Катерино пытался показать своим читателям, что, несмотря на свои ошибки и непоследовательность, короли из рода Валуа пытались сохранить мир, стараясь примирить враждующие религиозно-политические стороны. Второй том «Истории гражданских войн во Франции» охватывает напряженный период с 1584 по 1590 г., когда своего апогея достигло политическое соперничество между тремя Генрихами — французским королем Генрихом III Валуа, герцогом Генрихом де Гизом и наваррским королем Генрихом Бурбоном. Давила рассказывает, как плотная череда кровавых событий гражданских войн, связанная с резким возвышением Католической лиги, начавшей оспаривать власть у Генриха III, политическими убийствами 1588–1589 гг., внешними вмешательствами, повсеместными восстаниями городов и провинций, привела Францию на грань национальной катастрофы.
Ядро книги Александра Скидана составили четыре эссе об Александре Введенском, самом радикальном участнике ОБЭРИУ, встреча с которым стала для автора шоком, повлекшим за собой слом поэтологических оснований, что предопределило его поиски в этом направлении на многие годы вперед (самое раннее эссе «Эфирная маска» написано в 1994 году). В этом поиске ему сопутствовали другие авторы, близкие к реальному искусству (Константин Вагинов, Андрей Николев), и просто его близкие друзья: Василий Кондратьев, Дмитрий Голынко и Шамшад Абдуллаев — им и их уходу посвящены остальные тексты. Как убедится читатель, реальное здесь понимается не в строгом историко-литературном смысле, с обязательной привязкой к группе ОБЭРИУ, а скорее в лакановском ключе, как один из трех, наряду с символическим и воображаемым, регистров психики, который соотносится с тем, что не поддается символизации, — с дырой в языке, с невозможным, смертью, ничто.
«Обширная территория» — дебютный роман чилийского писателя Симона Лопеса Трухильо, получивший Муниципальную литературную премию Сантьяго в 2022 году. Истории работника лесного хозяйства Педро Марамбио и миколога Джованны разворачиваются в Куранилауэ, где плантацию эвкалипта, под которую вырубили девственные леса, захватывает таинственный смертельный грибок. В наступающий апокалипсис оказываются втянуты врачи, сельские работники, корпорации, средства массовой информации, члены набирающей популярность в регионе религиозной секты, ожидающей прихода мессии, а также нечеловеческие существа, чье послание, похоже, провозглашает иные формы сосуществования видов.