Перевод частного сектора Улан-Удэ на электроотопление обойдётся в 19 млрд рублей. Этот вопрос будет рассматриваться уже на уровне президента страны.
Об этом написал Алексей Цыденов в своём посте, посвящённом итогам совещания у зампреда правительства России Александра Новака.
Обсуждаемые вопросы - это серьёзные болевые точки Бурятии, касающиеся ЖКХ и энергетики. От стабильности в этих сферах зависит всё: безопасность населения, развитие экономики, цены, инвестиции и многое-многое другое.
При этом, чтобы разобраться с копившимися десятилетиями проблемами, нужны не только миллиарды из федерального бюджета, но и политическая воля.
При этом, далеко не все проблемы можно решить с наскока. Например, электроотопление частного сектора, с которого мы начали, оказалось весьма непростым с точки зрения реализации.
Впрочем, под лежачий камень вода не течёт, и, судя по настрою главы Бурятии, руководство республики продолжит штурмовать федеральные кабинеты. Хотя последнее слово, конечно, за президентом.
Перевод частного сектора Улан-Удэ на электроотопление обойдётся в 19 млрд рублей. Этот вопрос будет рассматриваться уже на уровне президента страны.
Об этом написал Алексей Цыденов в своём посте, посвящённом итогам совещания у зампреда правительства России Александра Новака.
Обсуждаемые вопросы - это серьёзные болевые точки Бурятии, касающиеся ЖКХ и энергетики. От стабильности в этих сферах зависит всё: безопасность населения, развитие экономики, цены, инвестиции и многое-многое другое.
При этом, чтобы разобраться с копившимися десятилетиями проблемами, нужны не только миллиарды из федерального бюджета, но и политическая воля.
При этом, далеко не все проблемы можно решить с наскока. Например, электроотопление частного сектора, с которого мы начали, оказалось весьма непростым с точки зрения реализации.
Впрочем, под лежачий камень вода не течёт, и, судя по настрою главы Бурятии, руководство республики продолжит штурмовать федеральные кабинеты. Хотя последнее слово, конечно, за президентом.
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from ye
