Яков Миркин

Когда-нибудь вам приходилось срочно спасать свои деньги и ценности? Любимице двора и прима-балерине Матильде Кшесинской заботливо позвонили «сверху» и предупредили, что в Петербурге положение «очень серьезное, и чтобы я спасала, что могла, из своего дома, пока есть еще время».

Так 26 февраля 1917 года (по старому стилю) начался ее личный «революционный финансовый менеджмент».

«Когда я взглянула вокруг себя на все, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чем, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме».

Что ей делать? А нам что делать, когда накатит то, что не ждали? Все драгоценности и «все, что попадалось под руку» она немедленно отправила в ручной саквояж. И стала ждать. Но чего?

В день 27 февраля выстрелы раздавались уже рядом с ее домом. «Стало ясно, что надо во что бы то ни стало как можно скорее покинуть дом, пока толпа не ворвется в него. Я надела самое скромное из своих меховых вещей, чтобы быть менее заметной — черное бархатное пальто, обшитое «шиншилла»,— и на голову накинула платок». И чуть не случилось ужасное - «я чуть было не забыла своего любимого фоксика Джиби, который смотрел на меня огромными глазами, полными ужаса».

В поздний вечер, в конце февраля «мы все бросились бежать из дома — но куда?».

Вспомнила, к знакомому артисту, он спрячет. И да - пустил, спрятал, дал убежище и ей, и сыну.

Таким был первый случайный шаг растерянной женщины, которую все знали, все могли ненавидеть, с маленьким сыном от великого князя, с ним за руку, в чёрном густом вечере февраля, когда начинается безвластие, уличная толпа уже царствует в Петербурге и все может случиться. С саквояжем с драгоценностями на миллионы. А пара спутников, знакомых (они были с ней) - не спасут.

Между тем Петербургом овладел психоз. Город был в абсолютной уверенности, что на крышах - везде, многих - установлены пулемёты, что город усыпан на вершинах домов полицейскими, стреляющими в уличные толпы, чтобы подбить людей, как птиц.

Актерская квартира, где спряталась Матильда Феликсовна (ей 45 лет) с сыном (ему 14 лет), «находилась на пятом этаже, на самом верху дома, три дня мы провели... не раздеваясь. Поминутно врывалась толпа вооруженных солдат, которые через квартиру... вылезали на крышу дома в поисках пулеметов...». Они не «подозревали, кто я такая, а то судьба моя и моего сына была бы печальная”.

«С окон квартиры пришлось убрать все крупные вещи, которые с улицы толпа принимала за пулеметы и угрожала открыть огонь по окнам». И целыми днями сидели «в проходном коридоре, без окон, чтобы не попасть под шальную пулю».

Время, между тем, шло с необыкновенной быстротой. Ее пустой дом был занят немедленно. Был занят «какой-то бандой» и «все они обильно пили мое шампанское». Конечно, не дом, какой там дом – очень женский, северной роскоши особняк Кшесинской, ею взлелеянный, но все-таки дом, и у каждого из нас есть дом, чтобы сходить с ума, если его отняли.

День 1 марта 1917 года, блуждания продолжаются. Ушла жить к брату, на Литейный (очень холодно, дрожала), ждёт обысков, арестов, вот- вот грузовик «остановится около нашего дома», начались «кровавые ужасы революции», страхи и рыдания - и, наконец, пришла весть: ее дом грабят.

Тут женщина взыграла. Дом, милый дом, выстраданный, выношенный по кирпичику, северный модерн, можно сойти с ума. Так и случилось.

Она начала разведку. Несколько осторожных рейдов в дом (нет, не она лично, там солдаты с винтовками «разнузданного вида», узнают), страдания (дом растаскивают) и следом – кто ищет, тот всегда найдет, вдруг счастье - гора ящиков, вывезенных городской милицией прямо из дома, обнаружилась в петроградском «Градоначальстве».

«Новый Градоначальник любезно принял в своем кабинете, внимательно выслушал, а потом, открыв ящик своего письменного стола, вынул оттуда мой золотой венок, подарок балетоманов».

www.group-telegram.com/us/ymirkin.com/2211

2.3K viewsDec 21 at 06:22

Когда-нибудь вам приходилось срочно спасать свои деньги и ценности? Любимице двора и прима-балерине Матильде Кшесинской заботливо позвонили «сверху» и предупредили, что в Петербурге положение «очень серьезное, и чтобы я спасала, что могла, из своего дома, пока есть еще время».

Так 26 февраля 1917 года (по старому стилю) начался ее личный «революционный финансовый менеджмент».

«Когда я взглянула вокруг себя на все, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чем, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всем другом, что было в доме».

Что ей делать? А нам что делать, когда накатит то, что не ждали? Все драгоценности и «все, что попадалось под руку» она немедленно отправила в ручной саквояж. И стала ждать. Но чего?

В день 27 февраля выстрелы раздавались уже рядом с ее домом. «Стало ясно, что надо во что бы то ни стало как можно скорее покинуть дом, пока толпа не ворвется в него. Я надела самое скромное из своих меховых вещей, чтобы быть менее заметной — черное бархатное пальто, обшитое «шиншилла»,— и на голову накинула платок». И чуть не случилось ужасное - «я чуть было не забыла своего любимого фоксика Джиби, который смотрел на меня огромными глазами, полными ужаса».

В поздний вечер, в конце февраля «мы все бросились бежать из дома — но куда?».

Вспомнила, к знакомому артисту, он спрячет. И да - пустил, спрятал, дал убежище и ей, и сыну.

Таким был первый случайный шаг растерянной женщины, которую все знали, все могли ненавидеть, с маленьким сыном от великого князя, с ним за руку, в чёрном густом вечере февраля, когда начинается безвластие, уличная толпа уже царствует в Петербурге и все может случиться. С саквояжем с драгоценностями на миллионы. А пара спутников, знакомых (они были с ней) - не спасут.

Между тем Петербургом овладел психоз. Город был в абсолютной уверенности, что на крышах - везде, многих - установлены пулемёты, что город усыпан на вершинах домов полицейскими, стреляющими в уличные толпы, чтобы подбить людей, как птиц.

Актерская квартира, где спряталась Матильда Феликсовна (ей 45 лет) с сыном (ему 14 лет), «находилась на пятом этаже, на самом верху дома, три дня мы провели... не раздеваясь. Поминутно врывалась толпа вооруженных солдат, которые через квартиру... вылезали на крышу дома в поисках пулеметов...». Они не «подозревали, кто я такая, а то судьба моя и моего сына была бы печальная”.

«С окон квартиры пришлось убрать все крупные вещи, которые с улицы толпа принимала за пулеметы и угрожала открыть огонь по окнам». И целыми днями сидели «в проходном коридоре, без окон, чтобы не попасть под шальную пулю».

Время, между тем, шло с необыкновенной быстротой. Ее пустой дом был занят немедленно. Был занят «какой-то бандой» и «все они обильно пили мое шампанское». Конечно, не дом, какой там дом – очень женский, северной роскоши особняк Кшесинской, ею взлелеянный, но все-таки дом, и у каждого из нас есть дом, чтобы сходить с ума, если его отняли.

День 1 марта 1917 года, блуждания продолжаются. Ушла жить к брату, на Литейный (очень холодно, дрожала), ждёт обысков, арестов, вот- вот грузовик «остановится около нашего дома», начались «кровавые ужасы революции», страхи и рыдания - и, наконец, пришла весть: ее дом грабят.

Тут женщина взыграла. Дом, милый дом, выстраданный, выношенный по кирпичику, северный модерн, можно сойти с ума. Так и случилось.

Она начала разведку. Несколько осторожных рейдов в дом (нет, не она лично, там солдаты с винтовками «разнузданного вида», узнают), страдания (дом растаскивают) и следом – кто ищет, тот всегда найдет, вдруг счастье - гора ящиков, вывезенных городской милицией прямо из дома, обнаружилась в петроградском «Градоначальстве».

«Новый Градоначальник любезно принял в своем кабинете, внимательно выслушал, а потом, открыв ящик своего письменного стола, вынул оттуда мой золотой венок, подарок балетоманов».

BY Яков Миркин