Помню, что Пикассо в 1881 году родился. (На факты память у меня скверная, так что этот факт я однажды просто заставил себя вызубрить и с тех пор его не забываю.)

Помню песню «A White Sport Coat (And a Pink Carnation)».

Помню тему из заставки к сериалу «Dragnet»: «Тум-та-тум-тум-тум!»

Помню, с каким трудом Шекспира учил и как я нервничал, когда наступал мой черёд его читать наизусть.

Помню, как пытался, заучивая своего Шекспира, чтобы слова, начинающиеся со звуков, на которых я заикаюсь (с, б и т. д.), не выпадали на вдох. (Понимаете?)

Собрание сочинений Ильянена (!) открывается новым романом автора, который смонтировал Станислав Снытко.
❤️‍🔥

Анонс от Георгия Урушадзе:

Наша новая книга.
Рассмотреть hidden gem современной словесности, потешить свою франкофилию.
Или вообразить багет.

Дмитрий Волчек: «Вообразите гигантский французский багет, который жадные едоки ломают как бог на душу положит. То же самое несколько десятилетий происходит с бесконечным текстом Александра Ильянена. Поначалу сам автор пытался разделить его на части, потом оставил эти попытки, и за дело принялись издатели. И вот всё, написанное Ильяненом за 35 лет, собрано воедино и обретает новую жизнь в благородном формате собрания сочинений.
Первые части этого текста появились в доинтернетные времена, это были «записки на манжетах», закамуфлированные под романы и повести. Последняя такая повесть, «У нас он офицер» (1999), неистовой скороговоркой распрощалась с XX веком. Формат блога, возникший вместе со следующим столетием, оказался идеальным пристанищем для этих записок. «Пенсия» (2015) и последний том, «Домик няни» (2025), — это коллекции записей из соцсетей, перенесённых на бумагу редакторами. Александр Ильянен некогда поселился во «ВКонтакте» и упрямо пребывает там. «Бросаю всё что пишу в мутные воды вконтакта. Это моё ателье, то есть мастерская, место где работаю и живу». Перед нами электронная записная книжка, «конспекты романов». «Как Гауди-Манилов возводил свои соборы, так я мучительно и медленно строю проект книги, чертёж одной-единственной. За этим медленным пафосом (трудом и терпением) высшая радость. Книга мне мнится собором».
Принципиальное свойство такого текста — спонтанность, и Александр Ильянен не хочет ничего преобразовывать, редактировать и лакировать. Не удивляйтесь, если увидите поздравление («Всех, кого касается, с Рождеством!), незакрытую скобку, лишнюю запятую или испарившийся предлог. Может встретиться абракадабра из латинских букв — там, где автор в спешке позабыл переключить раскладку. Всё существует в настоящем времени, процесс письма коронован, и кто посмеет возразить монарху, который любит «наблюдать отделение текстa от физического тела»?
Единственный сюжет этого романа-багета — судьба автора. В неё, словно на освещенную сцену, вступают персонажи: приятели, помощники, голубчики, хозяйки салонов, пансионеры и гейши…»

Александр Ильянен, «Домик няни». Предисловие Дмитрия Волчека.

Редактор Станислав Снытко
Художник Артём Котенко

И да, Дмитрий прав: это первая книга собрания сочинений Ильянена. В этом году во #FreedomLetters будет и вторая.

Помню цвет шартрез.

Помню пару нежно-голубых габардиновых брюк, которые я особенно любил.

Помню, как на пост вице-президента баллотировался и выступал с предвыборной речью в нежно-голубых своих габардиновых брюках. Выборы я проиграл. Это в средней школе было.

Помню, как в средней школе на танцы девчонку пригласил, которая такой пользовалась популярностью и настолько была симпатичная, что ну явно не про мою честь, а она возьми да и согласись. Вот только стоило нам явиться на дискотеку, как она скрылась в стайке подружек, и больше я её уже в тот вечер не видел. Нэнси её, кажется, звали. Да, точно Нэнси.

Практика самиздата в исполнении «Митиного журнала» — артефакт неофициальной позднесоветской эпохи, лишенный ауры барака, избегающий стать объектом фетиша подполья, указывающий на свою принадлежность к андеграунду трансгрессивными средствами. По крайней мере, история «Митиного журнала» избавлена от постамента — она на многие годы длинней «исторического андеграунда», не представляет собой эстетический монолит, но каждый раз приглашает к участию/ сотворчеству/ перформативному воспроизведению, что было осуществлено авторами постсоветского поколения и самими, вечно молодыми Драгомощенко, Абрамович и Волчеком.

Фрагмент вступительной статьи Дмитрия Бреслера к долгожданной антологии «Митин журнал: Избранное. 1985–1990».

Помню, что эта-то Нэнси меня и обошла на вице-президентских выборах.

Помню Джуди.

Помню, как в Джуди по уши втюрился, а потом выяснилось, что она в моей компании стесняется на людях появляться, и я её перестал на свиданки звать.

100 лет грандмейстеру тайных знаний и главному экстрасенсу от лирики — Джеку Спайсеру 🩶 👻 👽

Язык вещей

Это море, унизительное в своих личинах
Крепче всего.
Никто (не) слушает поэзию. Море
Не имеет в виду, что его надо слушать. Капля
Или же крах воды. Оно
Ничто
(Не) имеет в виду.
Оно
Хлеб с маслом
Перец с солью. Смерть
Какой (не) чают юноши. Бесцельно
Грохает оно в берег. Белы и бесцельны сигналы. Ни
Кто (не) слушает поэзию.

Помню Билла Хейли и его песню «Rock Around the Clock».

Помню тоненькие золотые браслеты на ногах.