Какое десятилетие в истории Германии было наилучшим для людей вроде вас
Anonymous Poll
2%
50ые
2%
60ые
2%
70ые
6%
80ые
15%
90ые
26%
2000ые
28%
2010ые
18%
2020ые
В Магдебурге прошли крайне правые манифестации, в городе вообще очень функциональная неонацистская тусовка (сталкивался), ну и AfD провела свою предвыборную демонстрацию, на которой Вайдель удобно для себя проигнорировала все противоречия этого кейса.
Вайдель в толпу: «Это было преступления исламиста», толпа в ответ «депортировать, депортировать, депортировать».
А городская клиника выпустила в реакцию на это свой стейтмент:
“Взгляд назад: когда около 72 часов назад мы вынуждены были объявить в нашей клинике «массовое поступление пострадавших», все они были здесь: сотрудники из более чем 20 стран. Они ждали прибытия первой машины скорой помощи. И когда она приехала — второй. И третьей. И четвёртой. И… не имело значения, из какой страны был человек. Или к какой религии он принадлежал. Люди помогали людям, потому что они были людьми.
Так было и спустя дни после трагического наезда, и так будет всегда. Потому что клиника Магдебург — это место, где ненависть и травля не имеют места. Место, где не важно, какое у тебя имя. Или какая у тебя фамилия. — Важно, что ты человек.
Может быть, некоторые видят это иначе. Но только потому, что они громко кричат, их не так уж много. Только потому, что они хотят посеять страх, мы не должны позволять страху побеждать. Наша клиника не смогла бы функционировать без коллег из других стран. Мы не смогли бы помочь, когда это было необходимо. Мы не смогли бы спасти взрослых и детей.
Уважение — это не просто слово для воскресных речей. Уважение должно проявляться в действиях. — Мы это делаем. Каждый день. Огромное спасибо всем в нашей клинике!” ❤️
Вайдель в толпу: «Это было преступления исламиста», толпа в ответ «депортировать, депортировать, депортировать».
А городская клиника выпустила в реакцию на это свой стейтмент:
“Взгляд назад: когда около 72 часов назад мы вынуждены были объявить в нашей клинике «массовое поступление пострадавших», все они были здесь: сотрудники из более чем 20 стран. Они ждали прибытия первой машины скорой помощи. И когда она приехала — второй. И третьей. И четвёртой. И… не имело значения, из какой страны был человек. Или к какой религии он принадлежал. Люди помогали людям, потому что они были людьми.
Так было и спустя дни после трагического наезда, и так будет всегда. Потому что клиника Магдебург — это место, где ненависть и травля не имеют места. Место, где не важно, какое у тебя имя. Или какая у тебя фамилия. — Важно, что ты человек.
Может быть, некоторые видят это иначе. Но только потому, что они громко кричат, их не так уж много. Только потому, что они хотят посеять страх, мы не должны позволять страху побеждать. Наша клиника не смогла бы функционировать без коллег из других стран. Мы не смогли бы помочь, когда это было необходимо. Мы не смогли бы спасти взрослых и детей.
Уважение — это не просто слово для воскресных речей. Уважение должно проявляться в действиях. — Мы это делаем. Каждый день. Огромное спасибо всем в нашей клинике!” ❤️
Самый тяжелый теракт в истории Германии это подрыв Октоберфеста 1980 года, 13 погибших, 221 раненых. Совершен неонацистом, мотив - посеять страх, в идеале выставить RAF виноватыми, тем самым повлиять на предстоящие выборы, усилить позицию Франца-Йозефа Штрауса как кандидата в канцлеры, а долгосрочно превратить ФРГ в диктатуру фюрерского типа.
Короткая память (или полное ее отсутствие) у всех тех, кто сейчас кричат, что правый экстремист не мог выбрать целью Рождественский рынок.
Короткая память (или полное ее отсутствие) у всех тех, кто сейчас кричат, что правый экстремист не мог выбрать целью Рождественский рынок.
Wikipedia
Oktoberfestattentat
Terroranschlag am 26. September 1980 in München, Deutschland
Рождественское время - всегда время тихих перестановок. Вот и Зеленский снял посла Макеева. Макеев заслужил в Берлине хорошую репутацию за ремонтные работы над украинско-германскими отношениями. Нетипичная, конечно, ситуация, когда предшественник из своего “изгнания” (хотя теперь уже повышения) бесперебойно вмешивается. При этом стиль Макеева кажется в нынешней ситуации гораздо эффективнее, чем подход Мельника. Что ж, посмотрим, как будет работать посол Корнийчук.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
„В Германии практически всё, что происходит в политике и журналистике, контролируется и находится под влиянием США. Это наконец нужно осознать. Всё началось после войны (Ю: видимо, Второй Мировой) и распространяется всё больше. Они (США) присутствуют во всех атлантических кругах влияния — в “Атлантическом мосту” (Ю: центральный ферайн немецко-американского диалога), “Аспен-институте” (Ю: мозговая фабрика в Берлине) и в “Обществе внешней политики” (Ю: я думаю, он имеет в виду DGAP - Deutsche Gesellschaft für Auswärtige Politik, главный внешнеполитический think tank частного бизнеса в Германии). Они повсюду, даже в редакционных кабинетах. И там они все пишут, пишут в интересах Соединённых Штатов Америки.“
У этой записи нет даты, но явно что-то актуальное, выглядит как тренинг для своих. Оскар Лафонтен - человек-и-пароход немецкой политики, когда-то кандидат в канцлеры от SPD, председатель партии, расколовший ее своим уходом после шрёдеровских реформ, создатель, а теперь и уничтожитель Die Linke, спутник, супруг, стратег Вагенкнехт. Такими словами он описывает свой догматический антиамериканизм, явно дозревший до статуса главной внешнеполитической доктрины Союза Вагенкнехт. У трансатлантицизма современных политических элит Германии много критиков, в самых разных партиях и на разных уровнях. Каждый раз когда речь заходит о качественном рывке европейской субъектности, о европейском суверенитете или стратегической автономии a la Macron особые отношения Берлина с Вашингтоном (в целом, в своей „особенности“ все более асимметричные) превращаются в конкурентный приоритет и тормоз.
Но настолько системного противостояния западному ориентиру ФРГ как у крайних левых, нет ни у кого, даже у AfD, как мы видим по флирту с Маском. Остается надеятся, что очень уж обобщающие формулировки Лафонтена на этой встрече - это дань дидактической эффективности по партподготовке соратников, а не дословное описание его мировоззрения, слишком уж прямодушная и примитивная рисуется картинка. Хотя, черт его знает, может такой вот у Лафонтена главный квест - увести Германию из Запада куда-то в другую орбиту…
У этой записи нет даты, но явно что-то актуальное, выглядит как тренинг для своих. Оскар Лафонтен - человек-и-пароход немецкой политики, когда-то кандидат в канцлеры от SPD, председатель партии, расколовший ее своим уходом после шрёдеровских реформ, создатель, а теперь и уничтожитель Die Linke, спутник, супруг, стратег Вагенкнехт. Такими словами он описывает свой догматический антиамериканизм, явно дозревший до статуса главной внешнеполитической доктрины Союза Вагенкнехт. У трансатлантицизма современных политических элит Германии много критиков, в самых разных партиях и на разных уровнях. Каждый раз когда речь заходит о качественном рывке европейской субъектности, о европейском суверенитете или стратегической автономии a la Macron особые отношения Берлина с Вашингтоном (в целом, в своей „особенности“ все более асимметричные) превращаются в конкурентный приоритет и тормоз.
Но настолько системного противостояния западному ориентиру ФРГ как у крайних левых, нет ни у кого, даже у AfD, как мы видим по флирту с Маском. Остается надеятся, что очень уж обобщающие формулировки Лафонтена на этой встрече - это дань дидактической эффективности по партподготовке соратников, а не дословное описание его мировоззрения, слишком уж прямодушная и примитивная рисуется картинка. Хотя, черт его знает, может такой вот у Лафонтена главный квест - увести Германию из Запада куда-то в другую орбиту…
В русском политическом языке свирепствует острый синдром исключительной бинарности. Либо-либо, включить-выключить как единственная метафора связей двух субъектов, «кто платит, тот заказывает музыку», cui bono и вот это всё. Это не является адекватным языком для серьёзного описания связей между странами, в нашем случае Германией и США.
Связь ≠ зависимость ≠ вассалитет. Влияние ≠ контроль. Независимость ≠ отсутствие зависимостей, простите за каламбур.
Зависимость может быть добровольной, а отказ от конфликтной реализации своих интересов — проявлением суверенитета. Но могут быть и сферы взаимных связей, где зависимости выглядят и являются безальтернативными, как минимум в рамках приемлемых расходов и ущербов.
В теории complex interdependence (Keohane/Nye, эх, древние университетские времена, они тогда уже были устаревшими, но тем не менее) есть полезные для реалий глобализованных международных связей концепции чувствительности и уязвимости.
Чувствительность измеряет ущерб, вызванный внезапным и независимым от пострадавшей стороны изменением (например, Россия останавливает поставки газа, США вводят торговые санкции); уязвимость описывает, какова будет цена реструктуризации этой зависимости: поиск альтернатив, списание sunk cost и т. д.; (например, поиск новых источников энергии или перестройка конкурентоспособности своей экспортной экономики)
Достаток и успех современной Германии пришёл через активное, добровольное и инициативное вплетание самой себя в самые разные зависимости: в Европе (построение ЕС — это отказ от суверенитета как проявление независимости), с США, с Китаем, с Россией. Именно поэтому Германию так трясёт в начинающейся фазе частичной деглобализации. Вполне возможно, что немецкой модели процветания предстоит фундаментальное преобразование.
Но, естественно, есть принципиальная разница в типе и секторе зависимостей. Многое можно диверсифицировать: в энергетике есть рынок энергоресурсов. В торговых связях есть альтернативные направления и нереализованные потенциалы, как с Меркосуром. В миграционной политике есть разные инструменты с разным ценником и последствиями: отменить гуманитарные законы, закрыть границы, дать Турции миллиард, наладить контакт с режимами стран исхода.
Но какие „варианты“ у ФРГ в сфере безопасности? Разве у ядерного сдерживания есть рынок с альтернативными поставщиками?
Альтернатива, и она дискутируется уже много лет, — это развивать Европу не как дополняющий трансатлантизм, а как параллельный, пусть и дружественный ему проект. Берлину - брать на себя расходы за французское ядерное оружие. Координировать технологические стратегии. Вместе закупать редкоземельные элементы и другие критически важные ресурсы. Проводить свою промышленную политику. Понижать чувствительность и уязвимость зависимости от Вашингтона.
Отдельные шажки в этом направлении наблюдаются, но это, конечно, никоим образом не основная парадигма германской зависимости от „поставщиков безопасности“. Напротив, канцлер Шольц — один из наиболее трансатлантических канцлеров последних десятилетий. Он вкладывается в оборонные закупки у американского ВПК и синхронизацию внешней политики с Белым домом на еженедельной основе. Это тоже стратегия по минимизации „чувствительности“: Шольц думает, что таким образом можно понизить риски дисрупции немецко-американских отношений. В мире без Трампа..Из этого можно угадать и его диагноз по"уязвимости". И тут он вполне репрезентативен для немецких элит: стоимость настоящей замены США на собственные или европейские возможности настолько затмевает все эффекты от продолжения зависимости, что даже начинать этот процесс не имеет смысла. Именно поэтому предложения Макрона по политической реформе ЕС остались без ответа со стороны Меркель, именно поэтому его же предложения по более активной внешней и оборонной политике не вызвали реакции Шольца.
Связь ≠ зависимость ≠ вассалитет. Влияние ≠ контроль. Независимость ≠ отсутствие зависимостей, простите за каламбур.
Зависимость может быть добровольной, а отказ от конфликтной реализации своих интересов — проявлением суверенитета. Но могут быть и сферы взаимных связей, где зависимости выглядят и являются безальтернативными, как минимум в рамках приемлемых расходов и ущербов.
В теории complex interdependence (Keohane/Nye, эх, древние университетские времена, они тогда уже были устаревшими, но тем не менее) есть полезные для реалий глобализованных международных связей концепции чувствительности и уязвимости.
Чувствительность измеряет ущерб, вызванный внезапным и независимым от пострадавшей стороны изменением (например, Россия останавливает поставки газа, США вводят торговые санкции); уязвимость описывает, какова будет цена реструктуризации этой зависимости: поиск альтернатив, списание sunk cost и т. д.; (например, поиск новых источников энергии или перестройка конкурентоспособности своей экспортной экономики)
Достаток и успех современной Германии пришёл через активное, добровольное и инициативное вплетание самой себя в самые разные зависимости: в Европе (построение ЕС — это отказ от суверенитета как проявление независимости), с США, с Китаем, с Россией. Именно поэтому Германию так трясёт в начинающейся фазе частичной деглобализации. Вполне возможно, что немецкой модели процветания предстоит фундаментальное преобразование.
Но, естественно, есть принципиальная разница в типе и секторе зависимостей. Многое можно диверсифицировать: в энергетике есть рынок энергоресурсов. В торговых связях есть альтернативные направления и нереализованные потенциалы, как с Меркосуром. В миграционной политике есть разные инструменты с разным ценником и последствиями: отменить гуманитарные законы, закрыть границы, дать Турции миллиард, наладить контакт с режимами стран исхода.
Но какие „варианты“ у ФРГ в сфере безопасности? Разве у ядерного сдерживания есть рынок с альтернативными поставщиками?
Альтернатива, и она дискутируется уже много лет, — это развивать Европу не как дополняющий трансатлантизм, а как параллельный, пусть и дружественный ему проект. Берлину - брать на себя расходы за французское ядерное оружие. Координировать технологические стратегии. Вместе закупать редкоземельные элементы и другие критически важные ресурсы. Проводить свою промышленную политику. Понижать чувствительность и уязвимость зависимости от Вашингтона.
Отдельные шажки в этом направлении наблюдаются, но это, конечно, никоим образом не основная парадигма германской зависимости от „поставщиков безопасности“. Напротив, канцлер Шольц — один из наиболее трансатлантических канцлеров последних десятилетий. Он вкладывается в оборонные закупки у американского ВПК и синхронизацию внешней политики с Белым домом на еженедельной основе. Это тоже стратегия по минимизации „чувствительности“: Шольц думает, что таким образом можно понизить риски дисрупции немецко-американских отношений. В мире без Трампа..Из этого можно угадать и его диагноз по"уязвимости". И тут он вполне репрезентативен для немецких элит: стоимость настоящей замены США на собственные или европейские возможности настолько затмевает все эффекты от продолжения зависимости, что даже начинать этот процесс не имеет смысла. Именно поэтому предложения Макрона по политической реформе ЕС остались без ответа со стороны Меркель, именно поэтому его же предложения по более активной внешней и оборонной политике не вызвали реакции Шольца.
Это не значит, что Германия — колония США. Это значит, что её политические элиты таким образом самостоятельно рассчитывают плюсы и минусы принципиальных изменений позиции страны. Канцлер Мерц, скорее всего, ничем не будет отличаться от Шольца. А вот канцлер Вагенкнехт отличалась бы всем.
Между этими полюсами в рядах социал-демократов и зелёных долгое время был срединный голос европейских федералистов, ратующих за развитие европейского „актора“ без оглядки на особые отношения Германии и США. Но война сильно сузила это пространство, и сейчас эти голоса почти умолкли.
Между этими полюсами в рядах социал-демократов и зелёных долгое время был срединный голос европейских федералистов, ратующих за развитие европейского „актора“ без оглядки на особые отношения Германии и США. Но война сильно сузила это пространство, и сейчас эти голоса почти умолкли.
Ну и последнее - это все надо обсуждать, и очень хорошо, что это происходит. Многое мы может оценить только коллективно, заглянуть в голову конкретного политика не можем. Переходы плавные и есть события и решения, вредящие независимости, есть наоборот ее усиливающие - это динамическая система, в которой есть место и Шредеру с отказом идти в Ирак и Меркель, замалчивающей прослушку своего телефона NSA. Есть американские санкции по немецкому бизнесу, а есть европейские штрафы цифровым гигантам. От этих отдельных событий общий характер не меняется - это взамосвязь, где от сектора к сектору отношения более или менее симметричны или асимметричны. Но вот это Лафонтеновское - "они сидят во всех кабинетах, и во всех редацкиях и ОПРЕДЕЛЯЮТ, что происходит", это он нас не уважает.
юсуповский pinned «В русском политическом языке свирепствует острый синдром исключительной бинарности. Либо-либо, включить-выключить как единственная метафора связей двух субъектов, «кто платит, тот заказывает музыку», cui bono и вот это всё. Это не является адекватным языком…»
Разбираю рождественские подарки. Книги всегда радостно получать, но как же печален вид все более растущей в высоту стопки непрочитанных. Well, lets see:
Juli. August. September.
Ольга Грязнова - суперзвезда новой немецкой литературы, это ее пятый роман за десять лет, русско-еврейский бэкграунд, родилась в Баку, вышла замуж за сирийского актера, живет в Берлине, преподает в Вене.
„Второй муж Лу — настоящий трофей, и даже её мать вынуждена это признать. Сергей — пианист и еврей, как и сама Лу. Однако их дочь Роза ни разу не была в синагоге. Обычная еврейская семья в Берлине? Но семья ли они вообще, и что это значит?
Чтобы разобраться в этих вопросах, Лу принимает приглашение на празднование 90-летия своей тёти. В захудалом отелe на Гран-Канарии собирается весь советский клан из Израиля — людей, которые теперь объединены лишь взаимными обидами. Лу пьёт, борется с мелкой злобой и неясной пустотой внутри. И вдруг понимает: ответы на её вопросы ждут в обжигающем зное Тель-Авива.
Актуальный, циничный и захватывающий роман Ольги Грязновой рассказывает историю женщины, личность которой состоит из обломков, кажущихся несовместимыми. Пока в самый неожиданный момент они не начинают складываться в единое целое.“
Kissinger & Unseld. Die Freundschaft zweier Überlebender.
Вторая книга это нон-фикшн Вилли Винклера, литературного критика Зюддойче, пересказ истории малоизвестной, но знаковой дружбы. Киссинджера вы знаете, а Унзельд это титан немецкого издательского дела, Энценсбергер (который у него издавался) называл его одним из „отцов“ ФРГ - отцов интеллектуальных. Унзельд продюсировал и издавал Гессе, Брехта, Адорно (чертов автокорректор четыре раза написал Задорнов), Хабермаса, Бахманн, Хандке, список можно долго продолжать. Унзельд - архитектор издательства Suhrkamp. В ряду магистральных издательств Suhrkamp это действительно столп послевоенной Западной Германии, S. Fischer когда-то „сделала“ Томаса Манна, Rowohlt Кафку, а Suhrkampf Макса Фриша.
„Летом 1955 года на кампусе Гарвардского университета встречаются двое выживших: Генри Киссинджер, который в 1938 году смог избежать нацистских преследований, эмигрировав в Америку, и Зигфрид Унзельд, солдат Вермахта, прошедший войну против Советского Союза и спасшийся в Севастополе, выплыв в открытое Черное море.
На международном семинаре в Гарварде, организованном начинающим профессором Киссинджером для перспективных деятелей со всего мира, оба начинают строить сети знакомств, которые помогут им достичь карьерных высот: Киссинджер становится советником Никсона и мировой политической фигурой, а Унзельд — одним из ведущих издателей Федеративной Республики Германии.
Их происхождение было несравненно разными, но именно литература стала той связующей нитью, которая объединила их в дружбе длинной в жизнь.“
Juli. August. September.
Ольга Грязнова - суперзвезда новой немецкой литературы, это ее пятый роман за десять лет, русско-еврейский бэкграунд, родилась в Баку, вышла замуж за сирийского актера, живет в Берлине, преподает в Вене.
„Второй муж Лу — настоящий трофей, и даже её мать вынуждена это признать. Сергей — пианист и еврей, как и сама Лу. Однако их дочь Роза ни разу не была в синагоге. Обычная еврейская семья в Берлине? Но семья ли они вообще, и что это значит?
Чтобы разобраться в этих вопросах, Лу принимает приглашение на празднование 90-летия своей тёти. В захудалом отелe на Гран-Канарии собирается весь советский клан из Израиля — людей, которые теперь объединены лишь взаимными обидами. Лу пьёт, борется с мелкой злобой и неясной пустотой внутри. И вдруг понимает: ответы на её вопросы ждут в обжигающем зное Тель-Авива.
Актуальный, циничный и захватывающий роман Ольги Грязновой рассказывает историю женщины, личность которой состоит из обломков, кажущихся несовместимыми. Пока в самый неожиданный момент они не начинают складываться в единое целое.“
Kissinger & Unseld. Die Freundschaft zweier Überlebender.
Вторая книга это нон-фикшн Вилли Винклера, литературного критика Зюддойче, пересказ истории малоизвестной, но знаковой дружбы. Киссинджера вы знаете, а Унзельд это титан немецкого издательского дела, Энценсбергер (который у него издавался) называл его одним из „отцов“ ФРГ - отцов интеллектуальных. Унзельд продюсировал и издавал Гессе, Брехта, Адорно (чертов автокорректор четыре раза написал Задорнов), Хабермаса, Бахманн, Хандке, список можно долго продолжать. Унзельд - архитектор издательства Suhrkamp. В ряду магистральных издательств Suhrkamp это действительно столп послевоенной Западной Германии, S. Fischer когда-то „сделала“ Томаса Манна, Rowohlt Кафку, а Suhrkampf Макса Фриша.
„Летом 1955 года на кампусе Гарвардского университета встречаются двое выживших: Генри Киссинджер, который в 1938 году смог избежать нацистских преследований, эмигрировав в Америку, и Зигфрид Унзельд, солдат Вермахта, прошедший войну против Советского Союза и спасшийся в Севастополе, выплыв в открытое Черное море.
На международном семинаре в Гарварде, организованном начинающим профессором Киссинджером для перспективных деятелей со всего мира, оба начинают строить сети знакомств, которые помогут им достичь карьерных высот: Киссинджер становится советником Никсона и мировой политической фигурой, а Унзельд — одним из ведущих издателей Федеративной Республики Германии.
Их происхождение было несравненно разными, но именно литература стала той связующей нитью, которая объединила их в дружбе длинной в жизнь.“
"У VW новый позор. Данные о движении 800 000 электроавтомобилей и контактная информация их владельцев попали в Интернет. Можно было увидеть, кто и когда парковался у дома, у BND или у борделя."
https://www.spiegel.de/netzwelt/web/volkswagen-konzern-datenleck-wir-wissen-wo-dein-auto-steht-a-e12d33d0-97bc-493c-96d1-aa5892861027?sara_ref=re-so-app-sh
https://www.spiegel.de/netzwelt/web/volkswagen-konzern-datenleck-wir-wissen-wo-dein-auto-steht-a-e12d33d0-97bc-493c-96d1-aa5892861027?sara_ref=re-so-app-sh
Audio
Эпизод 33 «Секс, молитва, елочка» — Рождество и карнавал в немецкой политике
Перед праздничным ужином (у Алекса — картофельный салат, у Димы — шаверма) Вачедин и Юсупов встретились, чтобы обсудить значение зимних праздников в немецкой политике. Если Дима пять раз повторил, что не знает ни одной немецкой традиции и видел кожаные штаны только в техно-клубе, то Алекс сразу дал понять, что является хранителем традиций сразу нескольких поселков городского типа в разных немецких регионах.
В ходе беседы выяснилось, что жители Германии зимой в принципе не работают — все время уходит на блуд, размахивание коровьими рогами и молитвы в семейном кругу. Рассказав несколько травмирующих эпизодов (где клоуны кормили его булочками с фаршем), Дима решил, что с него хватит, но пришлось подождать Алекса, который решил найти политические первопричины всем немецким традициям, включая проветривание квартир зимой. Проворковав положенные два часа, герои удалились — кто на блуд, кто на молитву.
Материалы:
Полная запись рождественских песнопений фанатов FC Union
Немножко карнавального настроения из Кельна
Нынешнее рождественского обращение бундеспрезидента Штайнмайера
Мари-Агнес Штрак-Циммерман читает поэму о токсичных мужчинах на вручении «Ордена против звериной серьезности»
А это несостоявшаяся преемница Меркель Аннегрет Крамп-Карренбауэр в образе уборщицы
🎄 Друзья, с Новым годом! Помните, что вы очень нам нужны. Дима и Алекс
Перед праздничным ужином (у Алекса — картофельный салат, у Димы — шаверма) Вачедин и Юсупов встретились, чтобы обсудить значение зимних праздников в немецкой политике. Если Дима пять раз повторил, что не знает ни одной немецкой традиции и видел кожаные штаны только в техно-клубе, то Алекс сразу дал понять, что является хранителем традиций сразу нескольких поселков городского типа в разных немецких регионах.
В ходе беседы выяснилось, что жители Германии зимой в принципе не работают — все время уходит на блуд, размахивание коровьими рогами и молитвы в семейном кругу. Рассказав несколько травмирующих эпизодов (где клоуны кормили его булочками с фаршем), Дима решил, что с него хватит, но пришлось подождать Алекса, который решил найти политические первопричины всем немецким традициям, включая проветривание квартир зимой. Проворковав положенные два часа, герои удалились — кто на блуд, кто на молитву.
Материалы:
Полная запись рождественских песнопений фанатов FC Union
Немножко карнавального настроения из Кельна
Нынешнее рождественского обращение бундеспрезидента Штайнмайера
Мари-Агнес Штрак-Циммерман читает поэму о токсичных мужчинах на вручении «Ордена против звериной серьезности»
А это несостоявшаяся преемница Меркель Аннегрет Крамп-Карренбауэр в образе уборщицы
🎄 Друзья, с Новым годом! Помните, что вы очень нам нужны. Дима и Алекс