Тихо и почти незаметно в Россию приехал президент Индонезии. Между прочим, четвёртой на планете страны по численности населения — после Индии, Китая и США.

Если бы к нам прикатил какой-нибудь Макрон, все бы СМИ трубили на всех страницах. А тут лишь дежурные сообщения информагентств.

Президент 282 миллионов человек Prabowo Subianto Djojohadikusumo получил от родителей имя в честь своего родного дяди, младшего брата отца, погибшего в 1946 году во время восстания за независимость Индонезии от европейских колонизаторов. Нет нужды говорить, что то восстание наша страна активно поддерживала. А первая официальная речь первого в истории президента независимой Индонезии, Сукарно, упоминала лишь двух неиндонезийцев — пророка Мухаммеда и Владимира Ленина.

Министр обороны Израиля заявил, что отдал приказ усилить удары по стратегическим и правительственным целям в Тегеране.

72 года назад, 19 июня 1953 года, в США на электрическом стуле были казнены сотрудники советской разведки, учёные-коммунисты, муж и жена, Юлиус и Этель Розенберги.

Они были обвинены в передаче СССР секретной информации, которая помогла скорейшему созданию советской атомной бомбы.

Исполнение смертного приговора Розенберги ожидали 2 года. Мощная международная кампанию за их помилование, в которой участвовали Альберт Эйнштейн, Томас Манн и папа Римский Пий XII оказалась напрасной. В ночь казни около пяти тысяч человек пришли к зданию тюрьмы выразить им поддержку и проститься с ними.

Были казнены родители двух маленьких детей, спасители мира от атомной диктатуры США и кто знает скольки еще Хиросим и Нагасаки. Убежденно и бескорыстно помогая Советскому Союзу они помогали и своей родине избежать бесчестия новых преступлений.

Их пример был слишком опасен для «цивилизованного мира», чтобы оставить их в живых.

Давайте вспомним сегодня Юлиуса и Этель Розенбергов, имена которых когда-нибудь обязательно станут гордостью американского народа.

Всех приглашаю на мой канал https://www.group-telegram.com/olegyasynsky

"Мы – первые жертвы американского фашизма", – из последней речи Юлиуса Розенберга.

19 июня 1953 года были казнены на электрическом стуле супруги Этель и Юлиус Розенберги.

Их обвинили в шпионаже в пользу СССР и передаче в Москву секретов американской атомной бомбы.

В сентябре 1949 года Гарри Трумэн получил докладную записку от разведывательного агентства: военные СССР проводят испытания атомного заряда.

Для президента США сообщение стало шоком. После бомбардировок Хиросимы и Нагасаки он так радовался, что теперь у него есть "хорошая дубина против этих русских парней".

А русские - догнали американский атомный проект! Как?

Американские спецслужбы тут же начали искать виновных. И вскоре вышли на супругов Розенберг.

Муж и жена симпатизировали СССР и идеям социализма, были членами Коммунистической партии США.

Свою вину в передаче секретной информации СССР супруги отрицали. Прямых улик отыскать также не удалось. Максимальное наказание за шпионаж в мирное время - 20 лет.

В защиту подсудимых выступили Альберт Эйнштейн, Шарль де Голль, Томас Манн, Жан-Поль Сартр, Пабло Пикассо.

63-летняя мать Этель умоляла судью Кауфмана сохранить жизнь её дочери - ради её двух маленьких детей.

Тщетно.

Американское руководство - вопреки собственным законам и с каким-то маниакальным упорством - требовало именно смертного приговора.

И судья Кауфман вынес этот смертный приговор.

Чем же супруги так сильно разозлили Вашингтон? Казнить гражданских лиц за шпионаж - в мирное время?

Да тем, что в 1949 году на СССР вполне могли упасть 300 американских атомных бомб. Сразу по 100 советским городам.

Но они не упали. Помешали гениальная советская разведка и гениальные советские физики-ядерщики.

Какую конкретно роль сыграли в нашем спасении супруги Розенберг - до сих пор доподлинно неизвестно.

Но есть информация, что они работали на нашу разведку - безвозмездно, исключительно из-за своих убеждений. И что после оглашения приговора им предлагали сотрудничество с ФБР. Обещая сохранить жизнь, если они выдадут конкретных людей в списке членов Коммунистической партии США.

Они никого не выдали.

Казнь Юлиуса Розенберга прошла быстро, за пару минут. Казнь Этель длилась дольше и умирала она тяжелее.

Формула родства

Именно на нее стоит обратить внимание в романе Захара Прилепина «Тума».

У нас ведь сегодня работает линия национальная обособления. Так и выстраивается политика в этой сфере. Обсмеяли советское братство народов, потешаются над «многонационалочкой».

Тут и многочисленные аргументы для разделения: мигранты, мигранты… При том, что решение этой проблемы лежит на поверхности: нужно просто вести нормальную культурно-просветительскую работу с бывшими союзными республиками, не отталкивать их в чужие объятия, а собирать естественную общность с ними.

С другой стороны, очень модная тема расковыривания национальных травм. Где можно нагнетать, нагнетать и подводить мысль о принуждении, о тюрьме народов и так далее. Наши стратегические оппоненты только потирают руки, наблюдая все это.

Подход Прилепина – историческая правда, с которой не ведется заигрывание и подгонка под выгодные схемы.

Татары, басурмане… При желании можно надергать цитат, которые раскачают и потревожат нынешний церемониал политкорректности, напугают, а то и раздуют угли гнева. Национального, религиозного. Ведь сейчас все это работает в простой логике: либо того самого национального деления, либо разглядывания под микроскопом травм.

Но, на мой взгляд, Прилепину удалось найти ключ, чтобы расшифровать формулу отечественной цивилизационной уникальности.

Тума – метис. Чуткость к языкам, традициям, укладам. Кровь, пролитая, и в жилах сливается в борьбе, мучениях, противоречиях, а казачество становится этаким цивилизационным ковчегом, который не только спасает, но и которым преодолевается смута, разделенность, усобица, распря, а также внешняя интервенция.

Но ведь и не только казачество, не только 17 век – это общая линия развития всей тысячелетней отечественной культуры, которая становится совершенно уникальной симфонией народов, культур, верований. Она кардинально отличается, например, от западной традиции, где представлена четкая иерархическая градация народов на высшие и низшие.

Отечественная способность к симфоничности, открытость , чуткость – становилась спасательной во многие периоды истории. Она нужна и сейчас, необходимо вспомнить нашу сложную формулу родства, но естественную, провиденциальную, уникальную.

Мне самому она открылась в 22-ом году в Русском музее, где в одном зале увидел картину поединка Пересвета с Челубеем, а в следующем – васнецовский бой славян со скифами.

Израильские СМИ сообщили, что убили ещё одного иранского физика.

То есть, за считанные дни они убили 10 учёных, никак не доказав миру их вину. Просто взяли и убили. Многих из них - с жёнами и детьми.

Кстати, может, только я не заметил? Хоть один узник совести, который в свое время написал «стыдно быть русским» - написал, в силу последовательного гуманизма, «стыдно быть евреем»?

Кроме шуток: лично я бы такому человеку простил позицию по Украине. Последовательный пацифизм - это прекрасно.

Но для этого характер надо иметь. Совесть. Смелость.

Хоть что-то надо иметь за душой, кроме привычки прилюдно кривляться и, закатывая скорбные глаза, умствовать на потребу своей тусовки про «рашку», «совок», «дерьмо-народ» и «кремлёвского тирана».

Роман Валерии Троицкой «Донецкое море» нежный, искренний, трогательный.

Он пришел очень вовремя, когда мы уже почти совсем разучились различать и воспринимать настоящее. Также вовремя и Валерия – прекрасный и солнечный человек - вошла в литературу. Ее в ней очень не хватало, а вместе с ней стихии любви, глубокой укорененности и абсолютной соприродности с Отечеством.

При этом она, безусловно, ратоборец, разгоняющая повсеместную хмарь и всеобщее помутнение, а вместе с ним – ничтожность чувств, перетекающую в грызню, оскал.

Конечно, «Летят журавли»! Когда читал, то в голове звучала музыка этого шедевра, образный, ассоциативный, эмоциональный ряд. Вот и после Валерия говорила об этой связи в интервью.

Верю, что будет достойная экранизация, которая и одарит наш кинематограф своим светом, выведет его из блужданий, вытащит их трясин.

И театральные постановки. О любви, искренности, нежности не может рассказать нынешний длящийся театральный рубец обчуждения. Значит, будет преображен и восстановлен отечественный театр.

А еще нужна музыка. Она есть в книге, нужно только записать.