«Однако не следует забывать, что наиболее опасно закрепощать людей именно в мелочах. Со своей стороны я был бы склонен считать, что свобода менее необходима в больших делах, чем в мелочах <…>
Необходимость подчиняться в мелких делах ощущается каждодневно всеми без исключения гражданами. Она не приводит их в отчаяние, однако постоянно стесняет и заставляет то и дело отказываться от проявления своей воли. Она заглушает их рассудок и возмущает душу, в то время как послушание, необходимое лишь в наиболее сложных, но редких случаях, приводит к рабству далеко не всегда, да и не всех. Бесполезно предоставлять тем самым гражданам, которых вы сделали столь зависимыми от центральной власти, возможность время от времени выбирать представителей этой власти: этот обычай, столь важный, но столь редкий и кратковременный, при котором граждане реализуют свободу выбора, не спасает их от дальнейшей деградации, когда они утрачивают способность чувствовать и действовать самостоятельно, постепенно утрачивая свое человеческое достоинство.
Добавлю еще, что скоро они станут неспособны реализовывать и эту свою единственную, оставшуюся у них большую привилегию. Демократические народы, которые ввели свободу в сферу политики, усилив при этом деспотизм в сфере исполнительной власти, пришли к вещам очень странным. Так, они полагают, что граждане неспособны сами вести мелкие дела в соответствии с простым здравым смыслом. Когда же речь идет об управлении целым государством, то этим гражданам они готовы доверить необъятную власть. Люди поочередно становятся то игрушками в руках правителя, то его повелителями, то больше, чем королями, то меньше, чем простыми смертными. Испробовав всевозможные избирательные системы и не найдя ни одной, которая их бы устроила, они удивляются и ищут новые, будто бы зло, которое они видят вокруг, исходит только от конституции страны, а вовсе не от самих избирателей.
И в самом деле, трудно представить себе, каким образом люди, полностью отказавшиеся от привычки самим управлять своими делами, могли бы успешно выбирать тех, кто должен ими руководить»
Алексис де Токвиль «Демократия в Америке»
Необходимость подчиняться в мелких делах ощущается каждодневно всеми без исключения гражданами. Она не приводит их в отчаяние, однако постоянно стесняет и заставляет то и дело отказываться от проявления своей воли. Она заглушает их рассудок и возмущает душу, в то время как послушание, необходимое лишь в наиболее сложных, но редких случаях, приводит к рабству далеко не всегда, да и не всех. Бесполезно предоставлять тем самым гражданам, которых вы сделали столь зависимыми от центральной власти, возможность время от времени выбирать представителей этой власти: этот обычай, столь важный, но столь редкий и кратковременный, при котором граждане реализуют свободу выбора, не спасает их от дальнейшей деградации, когда они утрачивают способность чувствовать и действовать самостоятельно, постепенно утрачивая свое человеческое достоинство.
Добавлю еще, что скоро они станут неспособны реализовывать и эту свою единственную, оставшуюся у них большую привилегию. Демократические народы, которые ввели свободу в сферу политики, усилив при этом деспотизм в сфере исполнительной власти, пришли к вещам очень странным. Так, они полагают, что граждане неспособны сами вести мелкие дела в соответствии с простым здравым смыслом. Когда же речь идет об управлении целым государством, то этим гражданам они готовы доверить необъятную власть. Люди поочередно становятся то игрушками в руках правителя, то его повелителями, то больше, чем королями, то меньше, чем простыми смертными. Испробовав всевозможные избирательные системы и не найдя ни одной, которая их бы устроила, они удивляются и ищут новые, будто бы зло, которое они видят вокруг, исходит только от конституции страны, а вовсе не от самих избирателей.
И в самом деле, трудно представить себе, каким образом люди, полностью отказавшиеся от привычки самим управлять своими делами, могли бы успешно выбирать тех, кто должен ими руководить»
Алексис де Токвиль «Демократия в Америке»
Forwarded from Silene Noctiflora
29 ноября в 19:30 в книжном магазине «Циолковский» состоится презентация-анонс книги Армина Молера «Против либералов» издательства Silene Noctiflora.
В преддверии выхода первой книги нашего издательства мы проводим встречу с подготовившими её редакторами.
Армин Молер (1920-2003) известен русскоязычному читателю в первую очередь в качестве секретаря Эрнста Юнгера и историка-историографа «консервативной революции». Однако его в высшей степени насыщенная жизнь была отмечена куда большим количеством событий и ролей: подающий большие надежды участник швейцарской лево-либеральной культурной среды межвоенного периода, несостоявшийся доброволец Второй мировой, талантливый организатор консервативного пространства, публицист с неповторимым и запоминающимся слогом, серый кардинал несбывшегося канцлера ФРГ, крупнейший представитель правоконсервативной сцены второй половины ХХ века и духовный отец современных немецких консерваторов.
Фигура Армина Молера крайне сложна даже для простого биографического описания. Его жизнь была столь насыщенна, а деятельность столь разновекторна, что порой более подходящим вариантом представляется написание биографий нескольких «Молеров», которых объединяет хорошо узнаваемый стиль, швейцарский акцент и дымящаяся сигара.
Встречу откроют основатели издательства:
Даниил Житенёв и Алиса Цыганкова.
Лекцию «Армин Молер: от пионера швейцарского авангарда до патриарха немецких "новых правых"» прочтёт:
Филипп Фомичёв — научный редактор издания и автор послесловия, аспирант Школы философии и культурологии НИУ ВШЭ, сотрудник Центра фундаментальной социологии, исследователь политической и интеллектуальной истории Германии ХХ века, специалист по современному немецкому консерватизму и «новым правым».
Адрес книжного магазина «Циолковский»: г. Москва, Пятницкий переулок, дом 8 строение 1, мансардный этаж.
ВНИМАНИЕ! Количество мест в зале ограничено. Просим пройти регистрацию на мероприятие:
https://silene-noctiflora.timepad.ru/event/3132722/
В преддверии выхода первой книги нашего издательства мы проводим встречу с подготовившими её редакторами.
Армин Молер (1920-2003) известен русскоязычному читателю в первую очередь в качестве секретаря Эрнста Юнгера и историка-историографа «консервативной революции». Однако его в высшей степени насыщенная жизнь была отмечена куда большим количеством событий и ролей: подающий большие надежды участник швейцарской лево-либеральной культурной среды межвоенного периода, несостоявшийся доброволец Второй мировой, талантливый организатор консервативного пространства, публицист с неповторимым и запоминающимся слогом, серый кардинал несбывшегося канцлера ФРГ, крупнейший представитель правоконсервативной сцены второй половины ХХ века и духовный отец современных немецких консерваторов.
Фигура Армина Молера крайне сложна даже для простого биографического описания. Его жизнь была столь насыщенна, а деятельность столь разновекторна, что порой более подходящим вариантом представляется написание биографий нескольких «Молеров», которых объединяет хорошо узнаваемый стиль, швейцарский акцент и дымящаяся сигара.
Встречу откроют основатели издательства:
Даниил Житенёв и Алиса Цыганкова.
Лекцию «Армин Молер: от пионера швейцарского авангарда до патриарха немецких "новых правых"» прочтёт:
Филипп Фомичёв — научный редактор издания и автор послесловия, аспирант Школы философии и культурологии НИУ ВШЭ, сотрудник Центра фундаментальной социологии, исследователь политической и интеллектуальной истории Германии ХХ века, специалист по современному немецкому консерватизму и «новым правым».
Адрес книжного магазина «Циолковский»: г. Москва, Пятницкий переулок, дом 8 строение 1, мансардный этаж.
ВНИМАНИЕ! Количество мест в зале ограничено. Просим пройти регистрацию на мероприятие:
https://silene-noctiflora.timepad.ru/event/3132722/
«— Но кто долговечнее — я, каким меня видят люди, или тот я, каким я сам представляюсь себе?
— Недолговечны и тот и другой. Сколько ни пытайся продлить их век, рано или поздно всему наступает конец. Когда мчится поезд, пассажиры неподвижны. Когда поезд останавливается, пассажиры приходят в движение. Все имеет конец — и движение, и неподвижность. Последняя из всех неподвижностей — смерть, но кто знает, нет ли и у нее своего конца?»
Юкио Мисима «Золотой храм»
— Недолговечны и тот и другой. Сколько ни пытайся продлить их век, рано или поздно всему наступает конец. Когда мчится поезд, пассажиры неподвижны. Когда поезд останавливается, пассажиры приходят в движение. Все имеет конец — и движение, и неподвижность. Последняя из всех неподвижностей — смерть, но кто знает, нет ли и у нее своего конца?»
Юкио Мисима «Золотой храм»
Forwarded from мальчик на скалах
Побывал в «Циолковском» на презентации книжки новоиспеченного издательства Silene Noctiflora (@silene_noctiflora) под бескомпромиссным названием «Против либералов», написанной немецким политическим философом Армином Молером. Выяснилось, что ролью секретаря Эрнста Юнгера автор мягко говоря не исчерпывается. Книжку успел уже изрядно полистать и занятным показался следующий фрагмент.
Молер пишет, что склонность либералов к абстракциям доводит их до создания образа отвлеченного индивида с казенным набором прав и свобод. Игнорируется все, что называется сложностью взаимосвязей — с историческим контекстом, с семьей, с окружающим ландшафтом. «Индивидом», рассуждает Молер, человек может ощутить себя только «проснувшись посреди ночи, часов около трех — в то время, когда все вокруг неподвижно, безмолвно и лишено мирской суеты, — именно тогда у него возникает ощущение, что он не имеет ничего общего с окружающим миром и в полной мере свободен от него. Возможно, именно в такие моменты и зарождается все зло…».
«Веллингтон говорил об особом мужестве, которое приходит в четыре часа утра (four-o’clock-in-the-morning-courage): оно достойно похвалы, ведь не только солдатам, но и всем людям вообще трудно собраться в ранние утренние часы. С другой стороны, в это время людям становится проще предаваться ни к чему не обязывающим размышлениям», — продолжает он.
Мне вспомнился странным образом рифмующийся с этим фрагмент из «Сады и дороги» Эрнста Юнгера, который я даже выписал себе в дневник, дабы поднимать мораль в тяжелые утренние минуты. Интересно не только то, что один приписывает слова об отваге Наполеону, а другой — разбившему его под Ватерлоо британцу, но и что мэтр думает в связи с этим о совсем другом. Возможно потому, что делает эту запись в 1939 году, снаряжаясь на западный фронт.
«Неприятным же является пробуждение незадолго до того, как ты полностью отдохнул, примерно около двух часов ночи. Этот момент особенно неприятен; он похож на мертвую точку перед тем, как маятник снова качнется. Наполеон поэтому восхвалял „отвагу-двух-часов-утра“. Этого часа так же боялись в монастырях и скитах Фиваиды; в этот час уныние овладевало монахом особенно сильно. Сей род печали справедливо почитался грехом, ибо она открывала дорогу злым силам. Вот почему боятся меланхолии; она пристает к человеку как липовый листок к телу Зигфрида».
Молер пишет, что склонность либералов к абстракциям доводит их до создания образа отвлеченного индивида с казенным набором прав и свобод. Игнорируется все, что называется сложностью взаимосвязей — с историческим контекстом, с семьей, с окружающим ландшафтом. «Индивидом», рассуждает Молер, человек может ощутить себя только «проснувшись посреди ночи, часов около трех — в то время, когда все вокруг неподвижно, безмолвно и лишено мирской суеты, — именно тогда у него возникает ощущение, что он не имеет ничего общего с окружающим миром и в полной мере свободен от него. Возможно, именно в такие моменты и зарождается все зло…».
«Веллингтон говорил об особом мужестве, которое приходит в четыре часа утра (four-o’clock-in-the-morning-courage): оно достойно похвалы, ведь не только солдатам, но и всем людям вообще трудно собраться в ранние утренние часы. С другой стороны, в это время людям становится проще предаваться ни к чему не обязывающим размышлениям», — продолжает он.
Мне вспомнился странным образом рифмующийся с этим фрагмент из «Сады и дороги» Эрнста Юнгера, который я даже выписал себе в дневник, дабы поднимать мораль в тяжелые утренние минуты. Интересно не только то, что один приписывает слова об отваге Наполеону, а другой — разбившему его под Ватерлоо британцу, но и что мэтр думает в связи с этим о совсем другом. Возможно потому, что делает эту запись в 1939 году, снаряжаясь на западный фронт.
«Неприятным же является пробуждение незадолго до того, как ты полностью отдохнул, примерно около двух часов ночи. Этот момент особенно неприятен; он похож на мертвую точку перед тем, как маятник снова качнется. Наполеон поэтому восхвалял „отвагу-двух-часов-утра“. Этого часа так же боялись в монастырях и скитах Фиваиды; в этот час уныние овладевало монахом особенно сильно. Сей род печали справедливо почитался грехом, ибо она открывала дорогу злым силам. Вот почему боятся меланхолии; она пристает к человеку как липовый листок к телу Зигфрида».
Масштабное полотно Дуилио Камбеллотти «Покорение земли» (1934). Находится в зале заседаний здания префектуры города Латина (Италия). Город был возведён в 1932 году и назван Литторио, переименован в 1945 году. Картина была создана в честь основания города, его изображение мы и видим на картине. В Латине находится музей Камбеллотти, в экспозиции которого представлен эскиз картины «Покорение земли».
«Люди привыкли к этой войне, которая и не война вовсе. Окунувшись в эту войну, они с гораздо большим трудом вступят в войну настоящую. От этого у них у всех разовьется болезнь сердца, от которой никто не оправится. Упадок, должно быть, неотвратим, поскольку люди все с большим трудом переносят обычный ход вещей. Старику труднее оправиться от бронхита, чем молодому. Европа выйдет из этой войны в полном упадке»
Пьер Дрие ла Рошель в дневниковой записи от 12 января 1940 года.
Пьер Дрие ла Рошель в дневниковой записи от 12 января 1940 года.
Эпиграфы к эссе Армина Молера «Против либералов».
Слова представителей двух поколений немецкой правоконсервативной мысли.
Слова представителей двух поколений немецкой правоконсервативной мысли.
Двойной_агент_Новелла_Пьера_Дриё_ла_Рошеля_.pdf
285.8 KB
Увидел свет новый номер альманаха «Тетради по консерватизму».
Получилась, по сути, коллективная монография, посвящённая французской правой мысли от легитимистов первой половины XIX века до Гийома Фая.
Среди авторов: В.Э. Молодяков, А. М. Руткевич, Д.С. Моисеев и другие.
В альманахе представлены и переводы: фрагмент из книги Дени де Ружмона «Дьявольская часть», интервью с историком и философом Марселем Гоше и монархистом Бертраном Ренувеном.
Для нас же особый интерес представляет первый полный перевод новеллы Пьера Дриё ла Рошеля «Двойной агент» (1935). Единственного произведения французского писателя, действия которого разворачиваются в России. Написано оно было за несколько месяцев до визита Дриё ла Рошеля в Советский Союз. Мрачный и впечатляющий рассказ о «страшном путанике», который служил одновременно и большевикам, и их противникам, сначала монархистам, затем белым во время Гражданской войны.
Сам Дриё характеризовал произведение так:
«Это исповедь русского политического агента, очень в духе Достоевского, его безнадежно разрывает на части, потому что он чувствует себя одинаково преданным соперничающим мифам о пролетариате и царе, всем великим идеям, будь то реакционным или революционным».
Своим палачам главный герой произведения бросает:
«Я нахожусь на уровне проблем, которые вам недоступны, в лабиринте, в который вы никогда не ступали. Я с женщинами, детьми, стариками, животными, растениями – вопреки вашей разверстке. Я вне общества, я – в самой природе. Я – орудие солнцеворотов».
Без этой повести, как и без чтения дневников Дриё, едва ли возможно понять безумные хитросплетения его мысли.
Получилась, по сути, коллективная монография, посвящённая французской правой мысли от легитимистов первой половины XIX века до Гийома Фая.
Среди авторов: В.Э. Молодяков, А. М. Руткевич, Д.С. Моисеев и другие.
В альманахе представлены и переводы: фрагмент из книги Дени де Ружмона «Дьявольская часть», интервью с историком и философом Марселем Гоше и монархистом Бертраном Ренувеном.
Для нас же особый интерес представляет первый полный перевод новеллы Пьера Дриё ла Рошеля «Двойной агент» (1935). Единственного произведения французского писателя, действия которого разворачиваются в России. Написано оно было за несколько месяцев до визита Дриё ла Рошеля в Советский Союз. Мрачный и впечатляющий рассказ о «страшном путанике», который служил одновременно и большевикам, и их противникам, сначала монархистам, затем белым во время Гражданской войны.
Сам Дриё характеризовал произведение так:
«Это исповедь русского политического агента, очень в духе Достоевского, его безнадежно разрывает на части, потому что он чувствует себя одинаково преданным соперничающим мифам о пролетариате и царе, всем великим идеям, будь то реакционным или революционным».
Своим палачам главный герой произведения бросает:
«Я нахожусь на уровне проблем, которые вам недоступны, в лабиринте, в который вы никогда не ступали. Я с женщинами, детьми, стариками, животными, растениями – вопреки вашей разверстке. Я вне общества, я – в самой природе. Я – орудие солнцеворотов».
Без этой повести, как и без чтения дневников Дриё, едва ли возможно понять безумные хитросплетения его мысли.
«Спасибо, братья, за то, что пришли навестить меня в убогом жилище моих близких, где все как один и что есть сил страшились жизни: спасибо, Заратустра, спасибо, Карамазов,Маугли, грубияны Джека Лондона, неуловимый д’Аннунцио и все остальные»
Пьер Дриё Ла Рошель, из статей и записей, изданных посмертно
«Зарубежные писатели представляются ему (Дриё) выразителями здоровых, грубых и девственных сил, которых столь не хватает французской культуре, распыляющей себя с эпохи романтизма, или Революции, во все более утонченных формах творчества. Именно такое представление о зарубежье предопределяет круг чтения Дриё: Джойс и Уитмен, Достоевский и Толстой, Ницше и д’ Аннунцио, Хаксли и Лоуренс, Хемингуэй и Дос Пассос. Оно же объясняет его повышенное внимание к тем французским писателям, которые — помимо и прежде формы — стремятся к выражению человеческих сил: Рабле, де Сад, Бальзак, Стендаль, Баррес, среди современников — прежде всего, Мальро, Монтерлан, Селин»
С. Л. Фокин «"Русская идея" Пьера Дриё Ла Рошеля: "Братство" Ленина и Достоевского»
Пьер Дриё Ла Рошель, из статей и записей, изданных посмертно
«Зарубежные писатели представляются ему (Дриё) выразителями здоровых, грубых и девственных сил, которых столь не хватает французской культуре, распыляющей себя с эпохи романтизма, или Революции, во все более утонченных формах творчества. Именно такое представление о зарубежье предопределяет круг чтения Дриё: Джойс и Уитмен, Достоевский и Толстой, Ницше и д’ Аннунцио, Хаксли и Лоуренс, Хемингуэй и Дос Пассос. Оно же объясняет его повышенное внимание к тем французским писателям, которые — помимо и прежде формы — стремятся к выражению человеческих сил: Рабле, де Сад, Бальзак, Стендаль, Баррес, среди современников — прежде всего, Мальро, Монтерлан, Селин»
С. Л. Фокин «"Русская идея" Пьера Дриё Ла Рошеля: "Братство" Ленина и Достоевского»
А вот Жан Кокто увлечённо беседует с Арно Брекером на выставке последнего в Тюильри, проходившей с 15 мая по 31 июля 1942 года.
Кокто выступил и с «Приветственным словом Брекеру» на страницах журнала Comœdia. Эпизод, который впоследствии долго будут ставить в вину писателю и кинематографисту. Впрочем, дружеские отношения с Брекером Кокто будет поддерживать и после войны.
Предлагаем перевод того самого скандального обращения французского художника к художнику немецкому, любезно выполненный для нас Александром Саньковым:
Приветственное слово Брекеру
Приветствую вас, Брекер. Я приветствую вас из вышнего отечества поэтов — отечества, где никаких отечеств уже не существует, кроме как в той мере, в какой всякий приносит туда сокровище национального творчества.
Я приветствую вас, ибо вы оживляете тысячи выпуклостей, из которых дерево составляет свое величие.
Ибо вы видите образцом для подражания деревья, и, вовсе не жертвуя объемами, напояете свои бронзы и гипсы тем нежным соком, который тревожит щит Ахилла их изгибов, заставляет биться кровеносную систему их жил, курчавит жимолость их волос.
Ибо вы плетете новые сети, в которые попадется эстетизм, враг загадок. Ибо вы возвращаете право на жизнь таинственным статуям в наших общественных садах. Ибо в лунном свете — истинном солнце статуй — я представляю, как ваши герои прибывают весенней ночью на площадь Согласия, шествуя грозной поступью Илльской Венеры.
Ибо рука великого Давида Микельанджело указала вам ваш путь.
Ибо в вышнем отечестве, в котором мы соотечественники, вы говорите мне о Франции.
Кокто выступил и с «Приветственным словом Брекеру» на страницах журнала Comœdia. Эпизод, который впоследствии долго будут ставить в вину писателю и кинематографисту. Впрочем, дружеские отношения с Брекером Кокто будет поддерживать и после войны.
Предлагаем перевод того самого скандального обращения французского художника к художнику немецкому, любезно выполненный для нас Александром Саньковым:
Приветственное слово Брекеру
Приветствую вас, Брекер. Я приветствую вас из вышнего отечества поэтов — отечества, где никаких отечеств уже не существует, кроме как в той мере, в какой всякий приносит туда сокровище национального творчества.
Я приветствую вас, ибо вы оживляете тысячи выпуклостей, из которых дерево составляет свое величие.
Ибо вы видите образцом для подражания деревья, и, вовсе не жертвуя объемами, напояете свои бронзы и гипсы тем нежным соком, который тревожит щит Ахилла их изгибов, заставляет биться кровеносную систему их жил, курчавит жимолость их волос.
Ибо вы плетете новые сети, в которые попадется эстетизм, враг загадок. Ибо вы возвращаете право на жизнь таинственным статуям в наших общественных садах. Ибо в лунном свете — истинном солнце статуй — я представляю, как ваши герои прибывают весенней ночью на площадь Согласия, шествуя грозной поступью Илльской Венеры.
Ибо рука великого Давида Микельанджело указала вам ваш путь.
Ибо в вышнем отечестве, в котором мы соотечественники, вы говорите мне о Франции.
Forwarded from Silene Noctiflora
Настало время поделиться нашими ближайшими планами.
В первой половине года мы намереваемся издать пару культовых художественных произведений, одно из которых не выходило в России более 100 лет, а второе и вовсе никогда не издавалось на русском, хотя является своего рода эстетическим компасом для многих ценителей тёмных вдохновений.
Но здесь мы, пожалуй, пока сохраним интригу и расскажем о двух других книгах, которые уже переведены и проходят редактуру. Они продолжат серию, знакомящую русскоязычных читателей с современной немецкой правой публицистикой.
Это две работы австро-немецкого консервативного мыслителя Герда-Клауса Кальтенбруннера (1939-2011):
«Реконструкция консерватизма» (1972)
«Элита. Воспитание на случай чрезвычайного положения» (1984)
Герд-Клаус Кальтенбруннер — ключевой автор немецкого послевоенного консерватизма. В ряде вопросов он выступал оппонентом Армина Молера, даже был его противоположностью, но вместе со швейцарским публицистом может справедливо называться центральной фигурой для интеллектуальной правой сцены в ФРГ. В 1974 году Герд-Клаус основал свою знаменитую серию Initiative, вскоре ставшую наиболее резонансным консервативным изданием и полемической площадкой своего времени. 75 выпусков Initiative, содержащие историко-философские портреты и теоретические размышления, были задуманы как консервативное «духовно-политическое контрнаступление» и за полтора десятилетия существования серии стали, как говорили современники, консервативным «островом рефлексии», «уникальным для Германии ковчегом размышлений», «приватным университетом».
Текст Кальтенбруннера «Реконструкция консерватизма» носил программный характер. В этой работе автор рассматривал феномен консерватизма с историко-философских позиций, высказанные в ней мысли дали интеллектуальный импульс для переосмысления и утверждения самого понятия «консерватизм» в Германии. Это эссе относится к первому (политическому) этапу творчества немецкого мыслителя.
Работа «Элита» представляет собой размышление о естественности и необходимости элитизма для человеческой культуры, убедительный и спокойный вызов силам, представляющим эгалитарные позиции. Этот текст предвосхищает второй этап в жизни и трудах Кальтенбруннера, посвящённый в большей мере философско-религиозным и историческим сюжетам.
Обе книги, как и в случае с уже опубликованным эссе Молера «Против либералов», будут содержать комментарии и дополнения, которые позволят нашей аудитории разобраться в немецком контексте и определить общекультурную и общетеоретическую ценность работ Кальтенбруннера.
В первой половине года мы намереваемся издать пару культовых художественных произведений, одно из которых не выходило в России более 100 лет, а второе и вовсе никогда не издавалось на русском, хотя является своего рода эстетическим компасом для многих ценителей тёмных вдохновений.
Но здесь мы, пожалуй, пока сохраним интригу и расскажем о двух других книгах, которые уже переведены и проходят редактуру. Они продолжат серию, знакомящую русскоязычных читателей с современной немецкой правой публицистикой.
Это две работы австро-немецкого консервативного мыслителя Герда-Клауса Кальтенбруннера (1939-2011):
«Реконструкция консерватизма» (1972)
«Элита. Воспитание на случай чрезвычайного положения» (1984)
Герд-Клаус Кальтенбруннер — ключевой автор немецкого послевоенного консерватизма. В ряде вопросов он выступал оппонентом Армина Молера, даже был его противоположностью, но вместе со швейцарским публицистом может справедливо называться центральной фигурой для интеллектуальной правой сцены в ФРГ. В 1974 году Герд-Клаус основал свою знаменитую серию Initiative, вскоре ставшую наиболее резонансным консервативным изданием и полемической площадкой своего времени. 75 выпусков Initiative, содержащие историко-философские портреты и теоретические размышления, были задуманы как консервативное «духовно-политическое контрнаступление» и за полтора десятилетия существования серии стали, как говорили современники, консервативным «островом рефлексии», «уникальным для Германии ковчегом размышлений», «приватным университетом».
Текст Кальтенбруннера «Реконструкция консерватизма» носил программный характер. В этой работе автор рассматривал феномен консерватизма с историко-философских позиций, высказанные в ней мысли дали интеллектуальный импульс для переосмысления и утверждения самого понятия «консерватизм» в Германии. Это эссе относится к первому (политическому) этапу творчества немецкого мыслителя.
Работа «Элита» представляет собой размышление о естественности и необходимости элитизма для человеческой культуры, убедительный и спокойный вызов силам, представляющим эгалитарные позиции. Этот текст предвосхищает второй этап в жизни и трудах Кальтенбруннера, посвящённый в большей мере философско-религиозным и историческим сюжетам.
Обе книги, как и в случае с уже опубликованным эссе Молера «Против либералов», будут содержать комментарии и дополнения, которые позволят нашей аудитории разобраться в немецком контексте и определить общекультурную и общетеоретическую ценность работ Кальтенбруннера.
«Сегодня правые — это настоящие возмутители спокойствия в обществе. С некоторой натяжкой левых ещё можно отнести к либеральной системе ценностей — в конце концов, они всё ещё верят в благую природу человека. Правые же спутывают все карты абсолютно. С одной стороны, представитель правых взглядов, будучи лишённым антропологических иллюзий, видит в человеке явно "недостаточное существо", нуждающееся в дополнительной опоре посредством институтов и глубоких физических и эмоциональных связей. С другой стороны, именно правые возлагают на это недостаточное существо такие надежды, которых нет у иных. Они считают, что в конечном итоге человек не вынесет роли птицы, механистично несущей яйца на индустриализированной ферме. Он вырвется в свободный полёт — поднявшись ввысь или рухнув вниз»
Армин Молер «Против либералов» (1990)
Армин Молер «Против либералов» (1990)