«Я любил в жизни дважды — я имею в виду, по-настоящему, — и оба раза был убеждён, что всё это навеки и кончится только с моей смертью; и оба раза это кончилось, а я, как видишь, не умер»
Наверное, мой отзыв выше не всем был интересен. Такие книги вообще не для широкого круга читателей. Но как же много я почерпнул для себя. Как много цитат выделил. Даже не знаю, нужно ли будет эти цитаты приводить отдельно. Каждая из них наталкивает на глубокие размышления.
«Я любил в жизни дважды — я имею в виду, по-настоящему, — и оба раза был убеждён, что всё это навеки и кончится только с моей смертью; и оба раза это кончилось, а я, как видишь, не умер»
Наверное, мой отзыв выше не всем был интересен. Такие книги вообще не для широкого круга читателей. Но как же много я почерпнул для себя. Как много цитат выделил. Даже не знаю, нужно ли будет эти цитаты приводить отдельно. Каждая из них наталкивает на глубокие размышления.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from us
