Bunin & Co

Алла Пугачева призвала включить себя в список иноагентов. Какая будет общественная реакция? Как представляется, двойственная, связанная с двойственной же функцией эстрадных артистов в советском обществе (а Алла Пугачева – один из главных символов позднего СССР).

С одной стороны, советская власть терпела легкий жанр, потому что люди нуждались в развлечениях, а не только в классике и идеологически правильных песнях. Сталин в послевоенное время пытался исключить легкий жанр, но долго так продолжаться не могло. Уже вскоре после его смерти аполитичные развлечения возобновились – как это происходило, было показано спустя десятилетия в фильме «Покровские ворота» (эволюция репертуара Велюрова), а символом возвращения легкого жанра стала «Карнавальная ночь» с Гурченко. У эстрадных артистов было много поклонников, ими восхищались, популярные шлягеры звучали на всех танцплощадках. И Алла Пугачева с ее ярким талантом и абсолютной узнаваемостью (в отличие от вторичных эстрадных имитаций) была и до сих пор остается одной из главных любимиц людей, помнящих СССР.

С другой стороны, легкий жанр был именно терпим, а не поощряем. Эстрадные артисты, наряду с их антиподами – представителями духовенства разных конфессий – признавались если не вредными, то, по крайней мере, «неполезными» для строительства светлого будущего (где, как имелось в виду, будет место только для высокого искусства и научной картины мира). Заслуженный характер легальных доходов тех и других подвергался сомнению. Далеко не самый ортодоксальный польский марксистский политолог Ежи Вятр писал в 1977 году в своей «Социологии политических отношений», что высокие доходы эстрадных артистов «являются следствием не столько значительного количества и особого качества труда, сколько умения приспособиться к массовым вкусам».

Соответственно, артисты были не только любимцами публики, но и объектами критики – как в официальной прессе (от «Правды» до «Крокодила»), так и путем «вбрасывания» информации о сверхдоходах – легальных и тем более нелегальных. А дальше слухи распространялись сами через сарафанное радио со все новыми подробностями. Тем самым артисты выступали в роли «громоотводов», отвлекая от аналогичной критики в отношении номенклатуры. И те же советские люди, которые вчера с удовольствием слушали очередной шлягер, завтра завистливо пересказывали друг другу истории про то, как незаслуженно богато живут певцы и певицы. Такая же зависть сохранилась и сегодня, несмотря на то что СССР давно уже нет. Тем более, что светская хроника дает возможность для сплетен уже без всяких «вбросов».

И оба этих фактора надо учитывать для того, чтобы понимать как общественную значимость заявления Аллы Пугачевой, так и ограничители для его восприятия населением.

Алексей Макаркин

www.group-telegram.com/us/BuninCo.com/3585

9.6K viewsSep 19, 2022 at 09:04

Алла Пугачева призвала включить себя в список иноагентов. Какая будет общественная реакция? Как представляется, двойственная, связанная с двойственной же функцией эстрадных артистов в советском обществе (а Алла Пугачева – один из главных символов позднего СССР).

С одной стороны, советская власть терпела легкий жанр, потому что люди нуждались в развлечениях, а не только в классике и идеологически правильных песнях. Сталин в послевоенное время пытался исключить легкий жанр, но долго так продолжаться не могло. Уже вскоре после его смерти аполитичные развлечения возобновились – как это происходило, было показано спустя десятилетия в фильме «Покровские ворота» (эволюция репертуара Велюрова), а символом возвращения легкого жанра стала «Карнавальная ночь» с Гурченко. У эстрадных артистов было много поклонников, ими восхищались, популярные шлягеры звучали на всех танцплощадках. И Алла Пугачева с ее ярким талантом и абсолютной узнаваемостью (в отличие от вторичных эстрадных имитаций) была и до сих пор остается одной из главных любимиц людей, помнящих СССР.

С другой стороны, легкий жанр был именно терпим, а не поощряем. Эстрадные артисты, наряду с их антиподами – представителями духовенства разных конфессий – признавались если не вредными, то, по крайней мере, «неполезными» для строительства светлого будущего (где, как имелось в виду, будет место только для высокого искусства и научной картины мира). Заслуженный характер легальных доходов тех и других подвергался сомнению. Далеко не самый ортодоксальный польский марксистский политолог Ежи Вятр писал в 1977 году в своей «Социологии политических отношений», что высокие доходы эстрадных артистов «являются следствием не столько значительного количества и особого качества труда, сколько умения приспособиться к массовым вкусам».

Соответственно, артисты были не только любимцами публики, но и объектами критики – как в официальной прессе (от «Правды» до «Крокодила»), так и путем «вбрасывания» информации о сверхдоходах – легальных и тем более нелегальных. А дальше слухи распространялись сами через сарафанное радио со все новыми подробностями. Тем самым артисты выступали в роли «громоотводов», отвлекая от аналогичной критики в отношении номенклатуры. И те же советские люди, которые вчера с удовольствием слушали очередной шлягер, завтра завистливо пересказывали друг другу истории про то, как незаслуженно богато живут певцы и певицы. Такая же зависть сохранилась и сегодня, несмотря на то что СССР давно уже нет. Тем более, что светская хроника дает возможность для сплетен уже без всяких «вбросов».

И оба этих фактора надо учитывать для того, чтобы понимать как общественную значимость заявления Аллы Пугачевой, так и ограничители для его восприятия населением.

Алексей Макаркин

BY Bunin & Co