Логово ящера

Собака послушно села в углу и перестала шуметь, потому что была очень хорошо надрессирована. Одиссей же согласился с условием циклопа, и участники игры одновременно надели повязки на глаз. Полифему едва удалось скрыть улыбку, со своим прекрасным слухом и знанием всей пещеры он мог перемещаться тут и на слух. И как только игра началась, он тут же сделал шаг туда, где находился оппонент. Царя там уже не оказалось. Остальные итакийцы боялись шевельнуться, лишь козы и овцы нервно ёрзали в стойле. Где-то сбоку что-то зашуршало, и циклоп кинулся туда. Лишь для того, чтобы поймать выбравшегося из стойла ягнёнка.
— Знаешь, Одиссей, — сказал Полифем, закинув скотинку обратно на её место. — Мне кажется, ты всё-таки хотеть меня наебать.
Ничего не ответил ему Одиссей. Лишь, поправив повязку на одном глазу, огрел циклопа его же палицей по затылку. Циклоп охнул и грохнулся на пол. А собака продолжила сидеть, потому что была слишком хорошо надрессирована.
Когда Полифем пришёл в себя, в пещере пела птичка. А ещё было светло, потому что итакийцы успели отодвинуть валун от двери и утащить весь скот. Ещё у циклопа дико болела голова, а в глазу почему-то всё двоилось, хотя глаз был один. К тому же проклятые греки исписали всю стену. Полифем закряхтел, вставая, и с трудом подошёл к надписи. Когда он сумел сфокусировать взгляд и прочитать написанное, то от воя ужаса переполошилась вся округа. Циклоп выл и орал, отшатнувшись и прижавшись к противоположной стене. На крики пришли другие циклопы, а собака сбежала от страха, потому что выслушивать безумный вой хозяина её не дрессировали. Позже выяснилось, что она убежала далеко на северо-запад, переплыла пролив и спряталась где-то на болотах большого и дождливого острова. Но это было позже, а сейчас Полифем, оставшийся без стада и собаки, изливал своё горе сородичам. И самая страшная его боль была намалёвана на стене.
«Здесь Одиссей обыграл Полифема в “очко”».
Полифем выл и тыкал в неё, а остальные циклопы лишь нервно переглядывались.
— Поля, — не выдержал самый большой циклоп, по этой самой причине единогласно назначенный старостой деревни. — Ты заебал. Ты прекрасно знаешь, что кроме тебя никто читать не умеет. Чего ты орёшь?
— У меня Одиссей очко выиграть! — заныл Полифем.
Перешёптывающиеся сзади циклопы притихли и переглянулись. Даже птичка прекратила чирикать и удивлённо свесилась с балки, перечитывая надпись.
— Я проиграть Одиссей очко! — всхлипнул циклоп.
Циклопы из задних рядов, пятясь, поспешили на выход.
— Э… — осторожно начал старейшина. — А ты это точно перевёл?
— Что? — переспросил циклоп.
— Ну… — начал великан, медленно отступая ко входу. — Просто мы… Это. Тебе сообщить хотели.
— Что сообщить? — не понял Полифем. — И куда ты идти?
— Помнишь, мы в баню собирались? — задал наводящий вопрос старейшина почти у порога.
— А что?
— Там пещеру частично завалило, в общем, — стал уводить взгляд старейшина. — И одного места нет. Мы жребий бросили… В общем… Мы тебя как-нибудь в другой рас пригласим.
— Вы! Вы все пидарас! — взревел Полифем. — Я вас всех на хуй вертеть!
Старейшина поспешил покинуть гостеприимное жилище циклопа.
— Батя!!! – заревел циклоп. — Бааатяяя!!!
В центре пещеры забил солёный источник, и из воды сформировалась фигура Посейдона. Бог морей сонно зевнул, почесал афедрон трезубцем и уставился на циклопа.
— Чего у тебя опять случилось, Полихуй? — поинтересовался Посейдон.
— Батя, я же просить не называй меня так! — всхлипнул циклом. — Мой имя — Полифем!
— А я просил тебя не учить восемнадцать языков, — фыркнул морской бог. — Хуй ты меня послушал, а теперь родной язык забыл, и хуй тебя разберёшь. Так что ты Полихуй.
— Батя, такие называться полиглот, — заныл Полифем.
— Полиглот родной язык не забывает! — отрезал Посейдон. — Ты — Полихуй, и точка. А теперь, Полихуй, рассказывай, кто тебя, сыночка моего, блядь, ненаглядного, опять обидел. Только побыстрее, я на вручение мне награды «Отец года» опаздываю.

www.group-telegram.com/us/Lizard_lair.com/439

16.4K viewsedited  Oct 28, 2024 at 17:35

Собака послушно села в углу и перестала шуметь, потому что была очень хорошо надрессирована. Одиссей же согласился с условием циклопа, и участники игры одновременно надели повязки на глаз. Полифему едва удалось скрыть улыбку, со своим прекрасным слухом и знанием всей пещеры он мог перемещаться тут и на слух. И как только игра началась, он тут же сделал шаг туда, где находился оппонент. Царя там уже не оказалось. Остальные итакийцы боялись шевельнуться, лишь козы и овцы нервно ёрзали в стойле. Где-то сбоку что-то зашуршало, и циклоп кинулся туда. Лишь для того, чтобы поймать выбравшегося из стойла ягнёнка.
— Знаешь, Одиссей, — сказал Полифем, закинув скотинку обратно на её место. — Мне кажется, ты всё-таки хотеть меня наебать.
Ничего не ответил ему Одиссей. Лишь, поправив повязку на одном глазу, огрел циклопа его же палицей по затылку. Циклоп охнул и грохнулся на пол. А собака продолжила сидеть, потому что была слишком хорошо надрессирована.
Когда Полифем пришёл в себя, в пещере пела птичка. А ещё было светло, потому что итакийцы успели отодвинуть валун от двери и утащить весь скот. Ещё у циклопа дико болела голова, а в глазу почему-то всё двоилось, хотя глаз был один. К тому же проклятые греки исписали всю стену. Полифем закряхтел, вставая, и с трудом подошёл к надписи. Когда он сумел сфокусировать взгляд и прочитать написанное, то от воя ужаса переполошилась вся округа. Циклоп выл и орал, отшатнувшись и прижавшись к противоположной стене. На крики пришли другие циклопы, а собака сбежала от страха, потому что выслушивать безумный вой хозяина её не дрессировали. Позже выяснилось, что она убежала далеко на северо-запад, переплыла пролив и спряталась где-то на болотах большого и дождливого острова. Но это было позже, а сейчас Полифем, оставшийся без стада и собаки, изливал своё горе сородичам. И самая страшная его боль была намалёвана на стене.
«Здесь Одиссей обыграл Полифема в “очко”».
Полифем выл и тыкал в неё, а остальные циклопы лишь нервно переглядывались.
— Поля, — не выдержал самый большой циклоп, по этой самой причине единогласно назначенный старостой деревни. — Ты заебал. Ты прекрасно знаешь, что кроме тебя никто читать не умеет. Чего ты орёшь?
— У меня Одиссей очко выиграть! — заныл Полифем.
Перешёптывающиеся сзади циклопы притихли и переглянулись. Даже птичка прекратила чирикать и удивлённо свесилась с балки, перечитывая надпись.
— Я проиграть Одиссей очко! — всхлипнул циклоп.
Циклопы из задних рядов, пятясь, поспешили на выход.
— Э… — осторожно начал старейшина. — А ты это точно перевёл?
— Что? — переспросил циклоп.
— Ну… — начал великан, медленно отступая ко входу. — Просто мы… Это. Тебе сообщить хотели.
— Что сообщить? — не понял Полифем. — И куда ты идти?
— Помнишь, мы в баню собирались? — задал наводящий вопрос старейшина почти у порога.
— А что?
— Там пещеру частично завалило, в общем, — стал уводить взгляд старейшина. — И одного места нет. Мы жребий бросили… В общем… Мы тебя как-нибудь в другой рас пригласим.
— Вы! Вы все пидарас! — взревел Полифем. — Я вас всех на хуй вертеть!
Старейшина поспешил покинуть гостеприимное жилище циклопа.
— Батя!!! – заревел циклоп. — Бааатяяя!!!
В центре пещеры забил солёный источник, и из воды сформировалась фигура Посейдона. Бог морей сонно зевнул, почесал афедрон трезубцем и уставился на циклопа.
— Чего у тебя опять случилось, Полихуй? — поинтересовался Посейдон.
— Батя, я же просить не называй меня так! — всхлипнул циклом. — Мой имя — Полифем!
— А я просил тебя не учить восемнадцать языков, — фыркнул морской бог. — Хуй ты меня послушал, а теперь родной язык забыл, и хуй тебя разберёшь. Так что ты Полихуй.
— Батя, такие называться полиглот, — заныл Полифем.
— Полиглот родной язык не забывает! — отрезал Посейдон. — Ты — Полихуй, и точка. А теперь, Полихуй, рассказывай, кто тебя, сыночка моего, блядь, ненаглядного, опять обидел. Только побыстрее, я на вручение мне награды «Отец года» опаздываю.

BY Логово ящера