1. Прекращения огня не будет — во всяком случае, полного. Его невозможно реализовать технически. Невозможно себе представить, чтобы противник отказался от использования минометов, артиллерии, снайперов по всей линии фронта. От FPV-дронов. От походов ДРГ.
Даже если будет принято политическое решение о паузе в рамках какого-то большого переговорного процесса (с США), при таком масштабе войны полностью оно маловыполнимо — и желания выполнять его не будет.
Кто будет считать нарушения ОБСЕ? ООН? Какие последствия?
Никаких «миротворцев» не будет, потому что на них не даст согласия ни России, ни наберется достаточно желающих на Западе.
Гибель западных миротворцев будет если не означать большую войну, то оказывать политическое давление на западные правительства среди их обществ.
Поэтому будут стрелять они, и будут потери, и эти потери будут давить как на общество, так и на линии. И будем стрелять мы в ответ. Значит, говорить о прекращении огня некорректно.
Говорить можно о уменьшении интенсивности огня, прекращении больших наступательных операций. Это будет зависеть не от политических решений, сколько от наступательной способности.
Война — продолжение политики, но другими средствами, а умная политика — отталкивается от ресурсов и возможностей сторон.
Политические цели не изменились, потому что решения проблемы и первопричин не было.
И предпоссылок к решению пока не видно (ни готовности Запада к большому процессу с Россией, ни нас к изменению своей политики).
Наконец, ни ясно, насколько Россия будет готова к реальным уступкам — сегоняшние ультиматумы тоже невыполнимы.
Значит, война будет продолжаться.
2. Завышенные ожидания мира приведут к фрустрации и эмоциональной просадке в Украине. Первыми сломались те, кто думал, что это скоро закончился, писал Виктор Франкл.
Общество сегодня хватается за любую соломинку, любой слух и надежду на мир, не веря в собственное руководство и перспективу большой войны.
Для многих ожидания перемирие рационально, они понимают, что в долгую не вытянем — создаются риски для полного обвала. Для кого-то же способ окончательно «списать войну» — забыть, отвернуться от того, что не нравится; чего не хочешь видеть, сделать вид, что этого просто нет.
Надежды на Трампа высоки, но чем дольше они не будут реализовываться, тем больше будет увеличиваться депрессия.
Я предлагаю считать:
Надежды на Трампа не оправдаются, а его команда не сможет презентовать реальный план окончания войны, принудив РФ к миру, и столкнется с необходимостью изменения тактики. Это приведет либо к выходу США, либо к выходу войны на новый уровень. В любом случае, это приведет к эскалации войны, её ожесточению - вопрос только, будут ли с нами партнеры.
3. Решение об остановке войны будет приниматься только в Кремле, как стороне обладающей инициативой. Оно будет приниматься тремя-четырьмя людьми и отталкиваться от видения геостратегии на больших временных горизонтах.
Факторов принятие решений будет много: от позиции Китая, до показателей экономики и собственных внутренних перспектив. Украина будет в этом уравнении только одним из значений, а именно — наша способность удерживать линию.
Подхода у России может быть условно два:
1. Пойти по пути политического процесса с заходом Украину в выборы, сменой власти, наклпление сил, посмотреть как все схлопывается под давлением социально-политических проблем.
2. Дожимать, если есть основания считать, что фронт может обвалиться.
Первый дает нам шанс, потому что дает время и дает нам право выбора.
Второй тоже дает выбор, но ставит в другие условия.
В Украине принято считать, что Россия остановится по мере истечения потока контрактников, потому что Путин не захочет объявлять мобилизацию (почему?). Это wishful-thinking.
Тогда как планировать же надо от обратного — от худшего сценария.
Россия может пойти на мобилизацию хотя бы потому, что это станет ударом (возможно нокаутом) для Украины - видео сотен тысяч людей в военкоматах по всей стране вызовет такую просадку и на фронте, с учетом нашей ситуации, что оправиться будет сложно.
1. Прекращения огня не будет — во всяком случае, полного. Его невозможно реализовать технически. Невозможно себе представить, чтобы противник отказался от использования минометов, артиллерии, снайперов по всей линии фронта. От FPV-дронов. От походов ДРГ.
Даже если будет принято политическое решение о паузе в рамках какого-то большого переговорного процесса (с США), при таком масштабе войны полностью оно маловыполнимо — и желания выполнять его не будет.
Кто будет считать нарушения ОБСЕ? ООН? Какие последствия?
Никаких «миротворцев» не будет, потому что на них не даст согласия ни России, ни наберется достаточно желающих на Западе.
Гибель западных миротворцев будет если не означать большую войну, то оказывать политическое давление на западные правительства среди их обществ.
Поэтому будут стрелять они, и будут потери, и эти потери будут давить как на общество, так и на линии. И будем стрелять мы в ответ. Значит, говорить о прекращении огня некорректно.
Говорить можно о уменьшении интенсивности огня, прекращении больших наступательных операций. Это будет зависеть не от политических решений, сколько от наступательной способности.
Война — продолжение политики, но другими средствами, а умная политика — отталкивается от ресурсов и возможностей сторон.
Политические цели не изменились, потому что решения проблемы и первопричин не было.
И предпоссылок к решению пока не видно (ни готовности Запада к большому процессу с Россией, ни нас к изменению своей политики).
Наконец, ни ясно, насколько Россия будет готова к реальным уступкам — сегоняшние ультиматумы тоже невыполнимы.
Значит, война будет продолжаться.
2. Завышенные ожидания мира приведут к фрустрации и эмоциональной просадке в Украине. Первыми сломались те, кто думал, что это скоро закончился, писал Виктор Франкл.
Общество сегодня хватается за любую соломинку, любой слух и надежду на мир, не веря в собственное руководство и перспективу большой войны.
Для многих ожидания перемирие рационально, они понимают, что в долгую не вытянем — создаются риски для полного обвала. Для кого-то же способ окончательно «списать войну» — забыть, отвернуться от того, что не нравится; чего не хочешь видеть, сделать вид, что этого просто нет.
Надежды на Трампа высоки, но чем дольше они не будут реализовываться, тем больше будет увеличиваться депрессия.
Я предлагаю считать:
Надежды на Трампа не оправдаются, а его команда не сможет презентовать реальный план окончания войны, принудив РФ к миру, и столкнется с необходимостью изменения тактики. Это приведет либо к выходу США, либо к выходу войны на новый уровень. В любом случае, это приведет к эскалации войны, её ожесточению - вопрос только, будут ли с нами партнеры.
3. Решение об остановке войны будет приниматься только в Кремле, как стороне обладающей инициативой. Оно будет приниматься тремя-четырьмя людьми и отталкиваться от видения геостратегии на больших временных горизонтах.
Факторов принятие решений будет много: от позиции Китая, до показателей экономики и собственных внутренних перспектив. Украина будет в этом уравнении только одним из значений, а именно — наша способность удерживать линию.
Подхода у России может быть условно два:
1. Пойти по пути политического процесса с заходом Украину в выборы, сменой власти, наклпление сил, посмотреть как все схлопывается под давлением социально-политических проблем.
2. Дожимать, если есть основания считать, что фронт может обвалиться.
Первый дает нам шанс, потому что дает время и дает нам право выбора.
Второй тоже дает выбор, но ставит в другие условия.
В Украине принято считать, что Россия остановится по мере истечения потока контрактников, потому что Путин не захочет объявлять мобилизацию (почему?). Это wishful-thinking.
Тогда как планировать же надо от обратного — от худшего сценария.
Россия может пойти на мобилизацию хотя бы потому, что это станет ударом (возможно нокаутом) для Украины - видео сотен тысяч людей в военкоматах по всей стране вызовет такую просадку и на фронте, с учетом нашей ситуации, что оправиться будет сложно.
BY Макс Бужанский
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Some privacy experts say Telegram is not secure enough The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from us
