Питер Сингер и Иммануил Кант — два великих моральных философа диаметрально противоположных подходов. Но этот контраст тем удивителен, что двух мыслителей объединяет одна поистине жуткая идея — оправдание убийства новорождённых детей (aka инфантицид, aka постнатальный аборт).
В своей работе «Метафизика нравов» Кант бескомпромиссно выступает за смертную казнь для убийц. Настолько бескомпромиссно, что требует от политического сообщества, замыслившего самороспуск, умертвить всех убийц в тюрьмах прежде, чем разойтись на все четыре стороны. Но есть два исключения, на которые кровожадность Канта не распространяется: дуэлянты и матери, убивающие своих детей. С дуэлянтами всё понятно — обе стороны понимали, на что идут, так что никаких претензий у убиенного быть не должно. С матерями всё намного интереснее.
Само собой, Кант не утверждает никакого неограниченного права убивать своих детей. Однако он считает, что закон не распространяется на детей, рождённых вне брака, а поэтому убийство таких детей не может наказываться смертью, даже если это по-прежнему ужасный и предосудительный поступок. Мотивация Канта здесь примерно та же, что и в случае с дуэлями: убийство совершается ради сохранения своей чести, а поскольку честь «не пустой звук» и «позор не может быть снят никаким указом», то защищать свою честь людям приходится в естественном состоянии, где на них не действуют гражданские законы.
Здесь отчётливее, чем где-либо ещё, видно, что при всей своей гениальности и прогрессивности Кант всё ещё был всего лишь человеком своего времени и разделял все «варварские» (с перспективы современного европейца) предрассудки своего времени. Какому современному европейцу придёт в голову, что к человеку, который с кем-то пошёл-вышел и в процессе его убил насмерть, должны применяться какие-то другие правовые нормы, чем к обычным убийцам? А ведь от дуэлей кантовских времён славная традиция «пойдём-выйдем» отличается разве что способом проведения и классовой принадлежностью участников.
Сингер тоже, разумеется, не поддерживает никакого неограниченного права убивать своих детей. Его аргумент в пользу инфантицида — это в первую очередь аргумент в пользу права родителей принимать решение о детской эвтаназии. Это всё ещё очень спорно, но куда более гуманистично по современным меркам, чем убийство бастардов с целью сохранить честь семьи.
К чему это всё? Тут можно сделать два очень важных замечания. Первое, которое я честно украл у Макинтайра: даже великие моральные философы — это продукт конкретных исторических эпох и сообществ. Сегодня никто не стал бы слушать «оправдание» Кантом постнатального аборта внебрачных детей. Но и во времена Канта не стали бы слушать аргументы Сингера если не по детской эвтаназии, то по ряду других его непопулярных даже сегодня позиций. Это, конечно, не значит, что современному европейцу нечему научиться у Канта и немецкого философа надо срочно сбрасывать с парохода современности. Моральный облик современного европейца — продукт интеллектуальной культуры, в формировании которой не последнюю роль сыграла этика Канта.
Второе замечание: если мы принимаем (как это делаю я) натуралистическое объяснение морали, что нормы нужны нам для процветания, то эта трансформация в наших представлениях о гуманности и то, как хорошо она коррелирует с качеством жизни в наших сообществах, реально отражают моральный прогресс человечества. Но работы в этом направлении предстоит проделать ещё много, потому как тот же кантовский ретрибутивизм мы пока ещё не изжили так же, как моральное отвращение к внебрачному деторождению или «культуру чести», в которой вопросы решаются через «пойдём-выйдем». (На самом деле, даже в этих двух направлениях работа далека от завершения).
Питер Сингер и Иммануил Кант — два великих моральных философа диаметрально противоположных подходов. Но этот контраст тем удивителен, что двух мыслителей объединяет одна поистине жуткая идея — оправдание убийства новорождённых детей (aka инфантицид, aka постнатальный аборт).
В своей работе «Метафизика нравов» Кант бескомпромиссно выступает за смертную казнь для убийц. Настолько бескомпромиссно, что требует от политического сообщества, замыслившего самороспуск, умертвить всех убийц в тюрьмах прежде, чем разойтись на все четыре стороны. Но есть два исключения, на которые кровожадность Канта не распространяется: дуэлянты и матери, убивающие своих детей. С дуэлянтами всё понятно — обе стороны понимали, на что идут, так что никаких претензий у убиенного быть не должно. С матерями всё намного интереснее.
Само собой, Кант не утверждает никакого неограниченного права убивать своих детей. Однако он считает, что закон не распространяется на детей, рождённых вне брака, а поэтому убийство таких детей не может наказываться смертью, даже если это по-прежнему ужасный и предосудительный поступок. Мотивация Канта здесь примерно та же, что и в случае с дуэлями: убийство совершается ради сохранения своей чести, а поскольку честь «не пустой звук» и «позор не может быть снят никаким указом», то защищать свою честь людям приходится в естественном состоянии, где на них не действуют гражданские законы.
Здесь отчётливее, чем где-либо ещё, видно, что при всей своей гениальности и прогрессивности Кант всё ещё был всего лишь человеком своего времени и разделял все «варварские» (с перспективы современного европейца) предрассудки своего времени. Какому современному европейцу придёт в голову, что к человеку, который с кем-то пошёл-вышел и в процессе его убил насмерть, должны применяться какие-то другие правовые нормы, чем к обычным убийцам? А ведь от дуэлей кантовских времён славная традиция «пойдём-выйдем» отличается разве что способом проведения и классовой принадлежностью участников.
Сингер тоже, разумеется, не поддерживает никакого неограниченного права убивать своих детей. Его аргумент в пользу инфантицида — это в первую очередь аргумент в пользу права родителей принимать решение о детской эвтаназии. Это всё ещё очень спорно, но куда более гуманистично по современным меркам, чем убийство бастардов с целью сохранить честь семьи.
К чему это всё? Тут можно сделать два очень важных замечания. Первое, которое я честно украл у Макинтайра: даже великие моральные философы — это продукт конкретных исторических эпох и сообществ. Сегодня никто не стал бы слушать «оправдание» Кантом постнатального аборта внебрачных детей. Но и во времена Канта не стали бы слушать аргументы Сингера если не по детской эвтаназии, то по ряду других его непопулярных даже сегодня позиций. Это, конечно, не значит, что современному европейцу нечему научиться у Канта и немецкого философа надо срочно сбрасывать с парохода современности. Моральный облик современного европейца — продукт интеллектуальной культуры, в формировании которой не последнюю роль сыграла этика Канта.
Второе замечание: если мы принимаем (как это делаю я) натуралистическое объяснение морали, что нормы нужны нам для процветания, то эта трансформация в наших представлениях о гуманности и то, как хорошо она коррелирует с качеством жизни в наших сообществах, реально отражают моральный прогресс человечества. Но работы в этом направлении предстоит проделать ещё много, потому как тот же кантовский ретрибутивизм мы пока ещё не изжили так же, как моральное отвращение к внебрачному деторождению или «культуру чести», в которой вопросы решаются через «пойдём-выйдем». (На самом деле, даже в этих двух направлениях работа далека от завершения).
BY Моральная крыса
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from us
