Возникает естественное возражение: сводить лакановское творчество к тому, что пыталась сделать эстетика XX века, возможно, филологически убедительно, но непонятно, как это может иметь ценность для психоанализа — последний ведь вовсе не является эстетической деятельностью. Если искусство — это досуг (otium), пронзающий плотность нашей жизни пустотой, то психоанализ — это дело (negotium), труд. Давно я назвал аналитические исследования «мастерскими души». Психоанализ — это прежде всего практика исцеления страдающих людей: разве не медицина, а не шумные художественные авангарды, должна служить образцом как для теории, так и для практики психоанализа? Не проявляет ли Лакан безответственную, «праздную» легкомысленность в отношении терапевтической функции анализа?
Действительно, мы не можем утверждать, что великие научные революции XX века — теория относительности Эйнштейна, квантовая механика, теорема Гёделя, синтез дарвинизма с генетикой — изоморфны или даже аналогичны современным им художественным и философским революциям (или, напротив, можем?). Разве науки не обладают собственной, эволюционной временностью, почти не связанной с «духом эпохи»? Игнорируя науки нашего времени, как может этот эстетский призыв к власти Символического и перспективе Реального гарантировать «потребителю» — тому, кто оплачивает сеансы у психоаналитиков — действительное исцеление?
Ведь Фрейд не рассматривал анализ как искусство, четко обозначив его место, когда писал, что существует три невозможные профессии: управление, воспитание и психоанализ (к чему я добавил бы также правосудие). По сути, он видел психоанализ как этическую практику, подобно политике, педагогике (и юриспруденции). Мы могли бы назвать это психопруденцией. Иными словами, психоанализ — не технология, эксплуатирующая научные теории; он не подобен современной медицине, целиком технонаучной. Это практика руководства и исцеления людей. Думаю, в глубине души Лакан разделял эту позицию, и не случайно один из его ключевых семинаров так и называется — «Этика психоанализа».
С другой стороны, проект искусства XX века как раз и заключался в том, чтобы не ограничиваться удовольствием и развлечением (otium), но стать самой метанойей в смысле Святого Павла — ментальной трансформацией публики.
Таким образом, можно сказать, что Лакан пытался привнести в этическую практику — психоанализ — парадигмальный сдвиг, произошедший и в эстетике. Для него анализ тоже представляет собой преодоление иллюзорных очарований через распознавание слепой игры Символического, чтобы открыть субъекту доступ к Реальному.
Возникает естественное возражение: сводить лакановское творчество к тому, что пыталась сделать эстетика XX века, возможно, филологически убедительно, но непонятно, как это может иметь ценность для психоанализа — последний ведь вовсе не является эстетической деятельностью. Если искусство — это досуг (otium), пронзающий плотность нашей жизни пустотой, то психоанализ — это дело (negotium), труд. Давно я назвал аналитические исследования «мастерскими души». Психоанализ — это прежде всего практика исцеления страдающих людей: разве не медицина, а не шумные художественные авангарды, должна служить образцом как для теории, так и для практики психоанализа? Не проявляет ли Лакан безответственную, «праздную» легкомысленность в отношении терапевтической функции анализа?
Действительно, мы не можем утверждать, что великие научные революции XX века — теория относительности Эйнштейна, квантовая механика, теорема Гёделя, синтез дарвинизма с генетикой — изоморфны или даже аналогичны современным им художественным и философским революциям (или, напротив, можем?). Разве науки не обладают собственной, эволюционной временностью, почти не связанной с «духом эпохи»? Игнорируя науки нашего времени, как может этот эстетский призыв к власти Символического и перспективе Реального гарантировать «потребителю» — тому, кто оплачивает сеансы у психоаналитиков — действительное исцеление?
Ведь Фрейд не рассматривал анализ как искусство, четко обозначив его место, когда писал, что существует три невозможные профессии: управление, воспитание и психоанализ (к чему я добавил бы также правосудие). По сути, он видел психоанализ как этическую практику, подобно политике, педагогике (и юриспруденции). Мы могли бы назвать это психопруденцией. Иными словами, психоанализ — не технология, эксплуатирующая научные теории; он не подобен современной медицине, целиком технонаучной. Это практика руководства и исцеления людей. Думаю, в глубине души Лакан разделял эту позицию, и не случайно один из его ключевых семинаров так и называется — «Этика психоанализа».
С другой стороны, проект искусства XX века как раз и заключался в том, чтобы не ограничиваться удовольствием и развлечением (otium), но стать самой метанойей в смысле Святого Павла — ментальной трансформацией публики.
Таким образом, можно сказать, что Лакан пытался привнести в этическую практику — психоанализ — парадигмальный сдвиг, произошедший и в эстетике. Для него анализ тоже представляет собой преодоление иллюзорных очарований через распознавание слепой игры Символического, чтобы открыть субъекту доступ к Реальному.
Сержио #Бенвенуто
BY Олег Христенко о психоанализе
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from us
