Мария Степанова «Фокус» (Новое издательство, 2024)
Я начала читать этот небольшой роман около месяца назад. Но дочитала только теперь, когда волею обстоятельств вынужденно оказалась в недвижимом состоянии, одновременно оставаясь в каком-то очень подвижном, требующим ежедневной адаптации периоде личных перемен. Может быть, поэтому одна из магистральных идей — коллективной ответственности и неразрывно связанного с ней родного языка как символа, ассоциирующегося с чем-то, с чем ты себя, исходя из собственных ценностей, соотносить больше не можешь, — почти не задела меня. Но куда ближе мне оказалась идея, в которой популярная максима «куда бы ты ни сбежал, ты везешь с собой себя» легко отбрасывается, потому что себя-то ты в разных агрегатных состояниях и не слишком хорошо знаешь, а значит, есть шанс стать кем-то другим.
Писательница М., живущая в Европе, отправляется в деловую поездку: встретиться с читателями ее свежепереведенного романа. Но проблема в том, что все существо М. противится не столько поездке, сколько идее написания текстов на ее родном языке — ее средстве и цели, ее инструменте, ее системе, выражающей интенции. Ведь это система, инструмент и средство не только для М., но и для людей с кардинально противоположными взглядами, недопустимыми в системе координат М..
И хочется развернуть суждение об автофикциональности и незрелой инстантной рефлексии современной прозы, но это прием-термоусадка, защитная пленка поверх обложки. Мария Степанова, удивительного склада эссеист и поэт, переводчик и автор той самой «Памяти памяти», книги-романса, сфокусированного на прошлом, все же блестяще владеет языком, предавшим ее героиню, и с хирургической точностью отделяет авто от фикшена, с каждой страницей погружая читателя во все более литературное пространство.
М. — как герои Кафки, обозначенные единственным инициалом, — плутая в своих смешанных чувствах, запутывается и заложенном физическом маршруте: поезд не доехал, телефон разряжен, мироздание, рок, судьба (you name it) упорно держит героиню в лимбе размытого кафкианского же пространства, разве что метаморфозы не столь явные, зато с выдержанным балансом абсурдного и документального.
Банальное замечание, но это концентрированно объемное чтение: роман эссеиста Степановой кинематографично неспешен, но есть место и странным знакомцам, и бродячему цирку, и даже относительно модной молодежной забаве — эскейп-руму, квесту в герметичном пространстве как непрозначной аллегории взрослой жизни, в которой ты платишь за то, чтобы разгадывать странноватые ребусы и искать выход на свет.
Поэт Степанова пишет музыкально, в мелодике этого текста не то что слово — каждый слог кажется выверенным и единственно нужным по Толстову. «Фокус» прозаика Степановой сюжетен и даже финал, в котором М. перестает быть М., но остается собой — пересобранной из новых смыслов и приобретшей новое имя, — вполне следуют традиции упомянутого модерниста. Это вроде бы какая-то новая Степанова, но, в то же время, утешительно прежняя.
Читала в Строках. Но, кажется, есть везде. Очень, по-моему, октябрьский текст — похож на приглушенный солнечный свет, проходящий через истончающуюся желтеющую листву.
Мария Степанова «Фокус» (Новое издательство, 2024)
Я начала читать этот небольшой роман около месяца назад. Но дочитала только теперь, когда волею обстоятельств вынужденно оказалась в недвижимом состоянии, одновременно оставаясь в каком-то очень подвижном, требующим ежедневной адаптации периоде личных перемен. Может быть, поэтому одна из магистральных идей — коллективной ответственности и неразрывно связанного с ней родного языка как символа, ассоциирующегося с чем-то, с чем ты себя, исходя из собственных ценностей, соотносить больше не можешь, — почти не задела меня. Но куда ближе мне оказалась идея, в которой популярная максима «куда бы ты ни сбежал, ты везешь с собой себя» легко отбрасывается, потому что себя-то ты в разных агрегатных состояниях и не слишком хорошо знаешь, а значит, есть шанс стать кем-то другим.
Писательница М., живущая в Европе, отправляется в деловую поездку: встретиться с читателями ее свежепереведенного романа. Но проблема в том, что все существо М. противится не столько поездке, сколько идее написания текстов на ее родном языке — ее средстве и цели, ее инструменте, ее системе, выражающей интенции. Ведь это система, инструмент и средство не только для М., но и для людей с кардинально противоположными взглядами, недопустимыми в системе координат М..
И хочется развернуть суждение об автофикциональности и незрелой инстантной рефлексии современной прозы, но это прием-термоусадка, защитная пленка поверх обложки. Мария Степанова, удивительного склада эссеист и поэт, переводчик и автор той самой «Памяти памяти», книги-романса, сфокусированного на прошлом, все же блестяще владеет языком, предавшим ее героиню, и с хирургической точностью отделяет авто от фикшена, с каждой страницей погружая читателя во все более литературное пространство.
М. — как герои Кафки, обозначенные единственным инициалом, — плутая в своих смешанных чувствах, запутывается и заложенном физическом маршруте: поезд не доехал, телефон разряжен, мироздание, рок, судьба (you name it) упорно держит героиню в лимбе размытого кафкианского же пространства, разве что метаморфозы не столь явные, зато с выдержанным балансом абсурдного и документального.
Банальное замечание, но это концентрированно объемное чтение: роман эссеиста Степановой кинематографично неспешен, но есть место и странным знакомцам, и бродячему цирку, и даже относительно модной молодежной забаве — эскейп-руму, квесту в герметичном пространстве как непрозначной аллегории взрослой жизни, в которой ты платишь за то, чтобы разгадывать странноватые ребусы и искать выход на свет.
Поэт Степанова пишет музыкально, в мелодике этого текста не то что слово — каждый слог кажется выверенным и единственно нужным по Толстову. «Фокус» прозаика Степановой сюжетен и даже финал, в котором М. перестает быть М., но остается собой — пересобранной из новых смыслов и приобретшей новое имя, — вполне следуют традиции упомянутого модерниста. Это вроде бы какая-то новая Степанова, но, в то же время, утешительно прежняя.
Читала в Строках. Но, кажется, есть везде. Очень, по-моему, октябрьский текст — похож на приглушенный солнечный свет, проходящий через истончающуюся желтеющую листву.
BY Заметки панк-редактора
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government.
from us
