Интересным свойством обладают постструктуралистские тексты, как и другие эксперименты с методом/формой: чтобы толкнуть свой дискурс, им требуется вначале раскритиковать тот, который, как кажется авторам, доминирует, а также дать объяснение и обоснование своему новому дискурсу. Всё это делается с использованием стандартных типов аргументации и обычного, ясного (зачастую метафизического) изложения. Получается, что вокруг небольших островков постструктуралистского "альтернативного" дискурса формируются обширные области обычно выстроенного текста. Оказывается, что без изложения и доказательства своей программы обыденным способом постструктуралистский текст существовать не может. Что комическим образом утверждает примат обыденного языка, последовательного изложения, а иногда даже и метафизики над любой предложенной альтернативой. Например, чтобы толкнуть постструктуралистский дискурс, ссылаются на этот обычный, ясный и не содержащий никакой творческой жилки текст Делеза (мне эта статья, кстати говоря, нравится).
Очень примечательны в этом тексте параллели с математикой, которые проводит Делёз, а также пирсовский категориальный аппарат, который он тут использует. Я напомню, что пирсовский категориальный аппарат базируется на метафизике.

(Не важно, по какой причине я читаю Делеза на проклятом английском языке)

(Кстати говоря, в отличие от Делеза, Деррида удивительно плохо разобрался в Пирсе, интересно есть ли критика одного другим)

Через неделю предзащита...
Кстати я ни разу не обсуждала диссертацию с научным руководителем с тех пор, как сдала ее (больше, чем полгода назад).

Охлаждение фреоном...

Советский Cray. История суперкомпьютера «Электроника СС БИС»

В 70-х годах в Советском Союзе был популярен такой стишок: «Программист, держись бодрей! Драли всё, сдерём и Cray!». Этот образец народного творчества скрывал в себе изрядную долю правды: подавляющая часть советских ЭВМ представляла собой копии и клоны зарубежной вычислительной техники, а необходимость в суперкомпьютерах, на которых и специализировалась компания Сеймура Крэя, с каждым годом только росла. Оригинальные ЭВМ иностранного производства в СССР тоже попадали, но обходились они недёшево, а их доставка порой превращалась в настоящий квест. Именно поэтому перед советской промышленностью в полный рост встала задача спроектировать и построить суперкомпьютер, не уступающий по своим возможностям продукции Cray. И у неё получилось… Ну, почти.

Сотрудник ИТ-отдела целый год показывал своему руководителю, как открывать браузер и искать в нем сайты, но тот так и не понял. ИТ-шника каждый день вызывали в кабинет директора по громкой связи, чтобы тот «починил интернет».

Интересно про инфраструктуру у естественнонаучников.

(После предзащиты я пока не функциональна)

От общежитий к лабораториям

Продолжая диалог с подрастающими каналами о науке и образовании, разовью простой житейский пост об общежитиях, пусть о них и многое написано за последние месяцы. Быть может, кто-то ещё не в курсе, но даже в общежитиях МГУ (включая то самое главное здание) дела обстоят так себе — не катастрофа, но местами с тараканами, плесенью и интерьерами полувековой давности. Интересующимся конкретно главным университетом страны советую почитать вот эту статью, написанную с душой, подробно и без лишнего нагнетания. Среди других университетов есть, конечно, и отдельные замечательные исключения, но в среднем по больнице ситуация с общежитиями удручающая.

Но можно отстраниться от частностей и констатировать, что мы имеем дело с глобальной проблемой устаревающей советской инфраструктуры, на которой до сих пор — как бы мы ни оценивали советский период и какие бы картинки ни рисовали на стратсессиях — работает и наша наука, и наше высшее образование. Возможно, снаружи непонятно, в какой степени сохраняется эта зависимость.

Да, есть банальные ремонты и мебель: например, трудно даже прикинуть, сколько стоит полный капитальный ремонт всех корпусов какого-нибудь университета средней руки — такой, чтобы лет двадцать не было стыдно за любой лестничный пролёт или туалет. Но это даже не главное, поскольку устаревание специфической научной инфраструктуры устроено куда сложнее. Может показаться, что покупка двух-трёх крупных приборов в лабораторию — это и есть обновление инфраструктуры. Но это не так, даже если новые приборы позволяют проводить все необходимые измерения.

Во-первых, проведение экспериментов зачастую накладывает неочевидные требование на всё здание и отдельные помещения: повышенная прочность перекрытий и отсутствие вибраций, особые линии электропитания, мощные вытяжки и контуры охлаждения, радиационная защита, стабилизация микроклимата, грузовые лифты и прочее, и прочее. В крупном исследовательском центре, объединяющем десятки лабораторий разной специализации, понадобится всё и сразу. Естественно, инфраструктура такого рода тоже может постепенно деградировать, и, главное, она крайне сложна для замены или реконструкции. В отличие от ремонта условного офиса, здесь нельзя применять стандартные строительные подходы "как в типовом ЖК эконом-класса", а нужны штучные инженерные решения.

Во-вторых, есть целый пласт второстепенных приборов, инструментов и приспособлений, полный набор которых, тем не менее, критичен для нормальной работы. Тут даже не возьмусь перечислять: тысячи вещей от механических креплений до осциллографов, от лабораторной посуды до микроскопов. Именно в этой нише могут встречаться самые устаревшие и самые кустарные артефакты. Язык не поворачивается назвать эти вещи звучным словом "инфраструктура", но в сумме они стоят недёшево и тоже требуют обновления. По-хорошему, все самоделки и советские реликвии нужно постепенно сдавать в музей, а на их место закупать современные инструменты.

Устаревание крупной вспомогательной инфраструктурой, конечно, кажется более важным. Она не является собственно научным оборудованием, не попадает под программу обновления приборной базы (и без того не самую щедрую) и не может ремонтироваться по грантам. Более того, от перекладки кабеля электропитания не появится мгновенного выхлопа в виде высокорейтинговых статей — просто ещё сколько-то лет можно будет продолжать работу без аварий и отключений. И, в отличие от мелких "нецелевых" научных расходов вроде мебели или инструмента, на которые можно наскрести по сусекам, здесь речь идёт как минимум о десятках и сотнях миллионов рублей, которые вряд ли лежат в кармане даже у очень хорошего завлаба.

И на данный момент мне кажется наиболее критичным даже не вопрос финансирования ремонта крупной инфраструктуры, а вопрос сохранения самих технологий таких сложных инженерных работ, которые не проводились, возможно, многие десятилетия. В этом смысле обстановка в комнатах ГЗ МГУ внушает больше оптимизма, ведь риск потери технологии укладки ламината пока представляется невысоким.

Всё хочу выкатить оппонентам развёрнутую деконструкцию "О грамматологии" Деррида, но не могу остановиться начитывать

Удивительная статья: автор вначале вводит невнятное определение реализма, которое в ряде положений годится и для идеализма (скажем, мнение о независимом существовании математических объектов он считает реалистическим, хотя оно могло бы с таким же успехом оказаться и идеалистическим), а потом находит у Мейясу признаки идеализма и говорит, что в таком случае спекулятивный реализм не реализм. Примечательна и идея автора о том, что реализм должен обязательно утверждать, что условия истинности высказываний являются смыслом высказываний (можно прикинуть, для какого количества разнообразных направлений годится это определение). Основная идея, к которой сводится критика, по-видимому, в том, что название направления не подходит. Достаточно переназвать, и от статьи критика останется только несколько претензий к силе аргументации Мейясу и новизне его тезисов.
Про то, что из постмодернистов, из контекстуализма и Латура сделаны соломенные чучела, я промолчу.
Не фанатка спекулятивного реализма, если что, но критика от этого более внятной не становится