Называть заморозку конфликта договорняком не стоит. Так говорят те, кто очень далек от реального положения дел на фронте. Если европейские страны не готовы воевать, так как их ВПК ушел на Украину, а мужское общество состоит из фриковатых полупидоров с пониженным тестостероном, то России сложно воевать по ряду весомых причин.
Для того, чтобы продолжать воевать нужно объявлять всеобщую мобилизацию, но вряд ли с радостью пойдут воевать те, кто называет заморозку договорняком. Да и ответить нужно на следующие вопросы:
- Есть ли у нас сейчас возможность одеть, обуть и снарядить большую армию?
- Есть ли у нас достаточное количество техники, тех же танков, артиллерийских орудий, снарядов и так далее?
- Есть ли у нас достаточное количество денег?
- Справится ли страна с наплывом еще большим оружия, и людей с оружием?
Отвечая на эти вопросы, встает другой, зачем тогда все начиналось? Повторю, Путин не хотел войны. Но когда драки не избежать надо было ударить первым. Просчет был в том, что мы не готовились, а враг готовился. В первые месяцы армия России потеряла средний командный состав из-за просчетов, из-за жестов доброй воли, из-за того, что нас якобы ждут там с цветами. Далее оказалось, когда прошла мобилизация, вся новейшая техника и снаряжение только на бумаге, все разворовано. Часть генералитета воевала красивыми отчетами и клала за деревню в три дома новоприбывших бойцов из гражданских.
В связи с этим Россия понесла потери большие, чем ожидалось. Россия, конечно, медведь, но зверь израненный, измотанный, который воевал с полчищем красных собак. Выбор - либо идти в Ва-банк и продолжать, но тогда нужна будет полная мобилизация, либо достигнуть перемирия на переговорах и реформировать армию.
Если будут достигнуты договоренности и остановлена СВО, то получается это дембель. Но, чтобы сохранить то, что уже есть, нам все равно нужна армия и необходимо оставлять контингент по границе. А для этого, вероятно, и агитируют замполиты подписывать мобилизованных контракты. Так как если они дожили до заморозки военного конфликта, то они уже большие профессионалы, чем весь Генштаб вместе взятые.
Также окончание СВО не говорит о том, что больше нечем будет заняться. Президент не зря поручил усовершенствовать механизм поиска пропавших без вести. Предстоит тяжелая и долгая работа по нахождению тел: где-то захоронения, где-то лежат в серой зоне, а где-то и не в серой.
Дальновидность президента в реформировании армии видна и в том, что он поставил не военного, а экономиста/финансиста Белоусова на Минобороны. Грядущая гонка вооружений - большие деньги, а как мы все видели в начале СВО деньги эти оседают в карманах.
Так что для Путина и для всей России сейчас выпал шанс, имея немногочисленное, но опытное войско (я не беру сюда контрактников с одним глазом, со справкой, которые вовсе необучаемые) создать на готовой базе сильнейшую армию в мире. Отладить систему в Минобороны так, чтобы невозможно было украсть. Создать новые рода войск, как БПЛА.
А в тылу создать конструкторские бюро на основе наших «кулибиных» и помочь разрастись настоящему гражданскому обществу, которое зародилось на фоне СВО.
Здоровая и сильная армия, здоровое и сильное общество, здоровая и сильная экономика, здоровая и сильная власть - вот тогда мы будем готовы к очередной атаке на нас. А она будет.
Называть заморозку конфликта договорняком не стоит. Так говорят те, кто очень далек от реального положения дел на фронте. Если европейские страны не готовы воевать, так как их ВПК ушел на Украину, а мужское общество состоит из фриковатых полупидоров с пониженным тестостероном, то России сложно воевать по ряду весомых причин.
Для того, чтобы продолжать воевать нужно объявлять всеобщую мобилизацию, но вряд ли с радостью пойдут воевать те, кто называет заморозку договорняком. Да и ответить нужно на следующие вопросы:
- Есть ли у нас сейчас возможность одеть, обуть и снарядить большую армию?
- Есть ли у нас достаточное количество техники, тех же танков, артиллерийских орудий, снарядов и так далее?
- Есть ли у нас достаточное количество денег?
- Справится ли страна с наплывом еще большим оружия, и людей с оружием?
Отвечая на эти вопросы, встает другой, зачем тогда все начиналось? Повторю, Путин не хотел войны. Но когда драки не избежать надо было ударить первым. Просчет был в том, что мы не готовились, а враг готовился. В первые месяцы армия России потеряла средний командный состав из-за просчетов, из-за жестов доброй воли, из-за того, что нас якобы ждут там с цветами. Далее оказалось, когда прошла мобилизация, вся новейшая техника и снаряжение только на бумаге, все разворовано. Часть генералитета воевала красивыми отчетами и клала за деревню в три дома новоприбывших бойцов из гражданских.
В связи с этим Россия понесла потери большие, чем ожидалось. Россия, конечно, медведь, но зверь израненный, измотанный, который воевал с полчищем красных собак. Выбор - либо идти в Ва-банк и продолжать, но тогда нужна будет полная мобилизация, либо достигнуть перемирия на переговорах и реформировать армию.
Если будут достигнуты договоренности и остановлена СВО, то получается это дембель. Но, чтобы сохранить то, что уже есть, нам все равно нужна армия и необходимо оставлять контингент по границе. А для этого, вероятно, и агитируют замполиты подписывать мобилизованных контракты. Так как если они дожили до заморозки военного конфликта, то они уже большие профессионалы, чем весь Генштаб вместе взятые.
Также окончание СВО не говорит о том, что больше нечем будет заняться. Президент не зря поручил усовершенствовать механизм поиска пропавших без вести. Предстоит тяжелая и долгая работа по нахождению тел: где-то захоронения, где-то лежат в серой зоне, а где-то и не в серой.
Дальновидность президента в реформировании армии видна и в том, что он поставил не военного, а экономиста/финансиста Белоусова на Минобороны. Грядущая гонка вооружений - большие деньги, а как мы все видели в начале СВО деньги эти оседают в карманах.
Так что для Путина и для всей России сейчас выпал шанс, имея немногочисленное, но опытное войско (я не беру сюда контрактников с одним глазом, со справкой, которые вовсе необучаемые) создать на готовой базе сильнейшую армию в мире. Отладить систему в Минобороны так, чтобы невозможно было украсть. Создать новые рода войск, как БПЛА.
А в тылу создать конструкторские бюро на основе наших «кулибиных» и помочь разрастись настоящему гражданскому обществу, которое зародилось на фоне СВО.
Здоровая и сильная армия, здоровое и сильное общество, здоровая и сильная экономика, здоровая и сильная власть - вот тогда мы будем готовы к очередной атаке на нас. А она будет.
BY Анастасия Кашеварова 🇷🇺
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from us
